я совершения сделок между наследниками».
Наконец-то! Дворянская опека приказала в указе от 4 июня 1841 года: гг. опекунов, состоящих над имением и малолетними детьми покойного камер-юнкера Александра Сергеевича Пушкина, уведомить указом, что Дворянская опека по уважению изложенных в прописанных представлениях их причин не находит с своей стороны препятствия в даче упомянутой дворовой девке Анне Михайловой «на выход ее в замужество дозволения».
Предстояло выполнить формальности, и опекуны 12 июня 1841 года обратились со всеподданнейшим прошением во 2-й департамент С.-Петербургской Палаты гражданского суда: «Всеподданнейше просим, дабы повелено было сие наше прошение принять и, по случаю выхода в замужество крепостной наследников Пушкиных дворовой девки Анны Михайловой, писанной по последней ревизии Псковской губернии, Опочецкого уезда, по сельцу Михайловскому, за усердную и долговременную гг. Пушкиным службу, выдать ей от крепостных дел отпускную. Приметами она, Михайлова, росту среднего, волосы русые, глаза серые, лицом бела, от роду ей 26 лет».
Но не тут-то было! Второй департамент вмешался в дело и стал чинить новые препятствия Анне Михайловой. Он объявил, что «хотя и последовало разрешение касательно упомянутой девки Михайловой, но как из бумаг не видно, чтобы С.-Петербургская дворянская опека сносилась по сему предмету с 1-м департаментом гражданского суда, то и требуется такового удостоверение». Опекунство 21 января 1842 года обратилось к дворянской опеке с просьбой «не оставить уведомлением упомянутого сведения». Только через 11 месяцев дворянская опека отозвалась на донесение опеки и указом от 11 ноября за № 3274 дала знать, что как для вступления дворовой девке Анне Михайловой в брак с мещанином Игнатием Киселевым не предстоит надобности предоставлять ей свободу выдачею вольно-отпускной, то она и не считает нужным делать об этом представления Гражданской Палате, тем более, что и самая цель желания владельцев была вознаградить труды Михайловой благонадежным за вольного человека замужеством».
С момента возбуждения ходатайства о разрешении Анне Михайловой выйти замуж за мещанина Киселева прошло более четырех лет. Медленно, но постепенно устранялись препятствия, ставившиееся различными местами браку Михайловой, но в 1842 году возникло новое и на этот раз совершенно не устранимое препятствие. 25 декабря 1842 года опекунство доносило опеке, «что, по случаю представившегося упомянутой Анне Михайловой средства на замужество, опекунство сие от 2 мая 1838 года за № 40 хотя и испрашивало разрешение о дозволении ей вступить в законный брак с с.-петербургским мещанином Киселевым, каковым браком само собою разумеется она была бы вольная; но как согласие дворянской опеки на замужество ее последовало уже через 3 года, то есть 4-го июня 1841-го года, то означенный мещанин Киселев в ожидании разрешения, по изменившимся обстоятельствам, в предположенном желании отказался».
Представляя это обстоятельство на рассмотрение опеки, опекунство сочло долгом «просить об исходатайствовании упомянутой дворовой девке Анне Михайловой к свидетельству на законном основании вольно-отпускной, приняв в уважение долговременную и усердную службу ее покойной владетельнице Пушкиной».
Делу был дан новый толчок. Дворянская опека сделала представление первому департаменту С.-Петербургской Палаты гражданского суда; первый департамент запросил Правительствующий Сенат. Правительствующий Сенат по 4-му департаменту имел суждение по делу девки Анны Михайловой и заключил: «Поелику в помянутых Палатою 264 и 265 статьях тома X Свода законов гражданских (издания 1842 года) не содержится дозволения на выдачу отпускных дворовым людям, принадлежащим малолетним наследникам; а по тому Правительствующий Сенат определяет: дать знать 1 дату сей Палаты на представление ей, что Сенат за силою 264 статьи X тома Свода законов гражданских (издания 1842 г.) дать дозволения на отпуск на волю дворовой девке Михайловой, принадлежащей малолетним наследникам умершего камер-юнкера Пушкина, не может». Указ Сената от 20 апреля 1843 года был сообщен по инстанциям и 25 мая доведен до сведения опекунов.
Итак, от момента возбуждения вопроса об освобождении от крепостной зависимости горничной матери Пушкина и няньки его детей прошло пять лет, и дело не подвинулось ни на шаг. Случай вышел весьма любопытный. Как твердо и неуклонно защищала власть государственное дело — институт крепостного права — против самих же помещиков! А до официального падения крепостного права оставалось всего двадцать лет!
Непонятно, почему опека все время считала девку Анну Михайлову собственностью малолетних детей Пушкина и не хотела считаться с заявлением С. Л. Пушкина о том, что он принимает ее на свою 7-ю часть имения. По-видимому, опекуны решили опереться на это заявление С. Л. Пушкина и вновь поднять вопрос об освобождении. Сохранилось в делах опеки подлинное заявление С. Л. Пушкина: «Я, нижеподписавшийся, чиновник 5 класса Сергей Львов сын Пушкин, сим удостоверяю, что из причитающейся на часть мою по селу Михайловскому, находящемуся в Псковской губернии в Опочецком уезде, беру я на свою часть, состоящую в ревизии по селу тому крепостную из дворовых девку Анну Михайлову, которой от роду двадцать восемь лет, и которой во уважение долголетней и усердной службы ее при покойной жене моей и внучках, даю я вечную вольно-отпускную. — С каковым условием и уступил я остальную мою часть по упомянутому селу Михайловскому дочери моей Ольге, по мужу Павлищевой, продавшей часть ту вместе со мною детям сына моего Александра. Пятого класса чиновник и кавалер Сергей Львов сын Пушкин. 15 июня 1843-го года». Сохранился и черновик прошения опекунов во 2-й департамент Палаты, при котором должно было быть приложено и приведенное заявление С. Л. Пушкина, но, судя по тому, что подлинник заявления сохранился в делах опеки, надо думать, что прошение не было подано и заявление хода не получило.
По всей видимости, Анна Михайлова должна была ждать воли до 1861 года.
Дуэль и смерть Пушкина
Второе издание этой книги имеет следующие отличия от первого.
Исправления и дополнения, напечатанные в конце первого издания, введены во втором в текст <…>. Самое же существенное отличие состоит в том, что все материалы и документы, которые в первом издании были напечатаны в иноязычных подлинниках, в настоящем издании приведены в русском переводе с опущением иностранного текста. Поступить так пришлось под давлением многочисленных заявлений о том, что многие любопытные материалы на иностранных языках остаются недоступными широкой публике.
Считаю нужным подчеркнуть при появлении второго издания то, что я говорил в предисловии к первому изданию. Рассказывая историю последней дуэли Пушкина, я останавливаюсь во всех подробностях только на одной из причин трагического конца Пушкина, — правда, на ближайшей — на истории семейных отношений. Но это не значит, что я склонен к отрицанию влияния многих других и весьма важных обстоятельств жизни Пушкина. Разъяснение всех этих обстоятельств, приведших жизнь Пушкина к безвременному концу, является задачей исследования, над которым я работаю в настоящее время.
Литература о Пушкине растет с каждым днем. Пушкиноведение стало поистине органической потребностью науки истории русской литературы. И за всем тем у нас нет биографии поэта, сколько-нибудь отвечающей современным научным требованиям. Основная причина такого положения — в недостаточной монографической обработке отдельных моментов в истории жизни поэта. Полнее разработана первая половина жизни: нетрудно было бы дать биографию поэта по 1826 год — до отъезда из Михайловского в Москву. Уже менее обследован период жизни с 1826 года по 1831-й — год женитьбы. Годы семейной жизни и зрелого творчества поэта (1831–1837) монографически почти не разрабатывались. Биографические материалы, относящиеся к этому периоду, немногочисленны и критическому исследованию, за малыми исключениями, не подвергались. С особенной настойчивостью должно относить это утверждение к истории последних месяцев жизни поэта, к истории его последней дуэли. Количественно литература о дуэли и смерти поэта весьма велика, но качественное ее значение прямо ничтожно. Кажется, ни об одном периоде жизни поэта нет такого множества рассказов, воспоминаний современников, писем, но материалов характера документального в этом обилии крайне мало, а критические исследования имеющихся материалов просто отсутствуют в пушкинской литературе из-за скудости материалов; из-за их отсутствия оказывалось невозможным построение фактической истории дуэли Пушкина с Дантесом, и биографы поэта, писавшие о конце его жизни, вынуждались таким положением дела ко внесению в свою работу непроверенных россказней очевидцев и анекдотов современников…
Занимаясь биографией Пушкина, я остановился на темном и необследованном периоде последних месяцев жизни поэта, на истории его последней дуэли. Следующие задачи стоят перед исследователем этого периода: розыски материалов, критическая их проверка и, как результат, попытка прагматического построения истории дуэльных событий. Эти задачи не исчерпывают еще, конечно, работы биографа, но без их решения невозможны какие-либо дальнейшие биографические изучения. Посильному осуществлению этих задач посвящена настоящая книга.
К собиранию материалов о дуэли Пушкина с Дантесом и об обстоятельствах его смерти я приступил лет тринадцать тому назад. Благодаря неустанному содействию, которое оказывала мне в моих разысканиях Комиссия по изданию сочинений Пушкина, благодаря деятельной помощи лиц и учреждений, к которым я обращался в своих поисках, удалось собрать целый ряд материалов, ценность коих не подлежит сомнению. Розыски велись систематично и планомерно. Основная их задача — нахождение документов, непосредственно относящихся к истории дуэли и смерти, и свидетельств, исходящих от участников событий.