-Пойду я отсюда, погуляю, что ль...
Больше я уже ничего не слышала, кроме стука сердца, тихого ласкового шёпота...
Ощущать себя начала только тогда, когда муж принес теплой воды в тазике и мягкое полотенце. И помог тщательно вытереться везде-от мокрого лица и до пяток. Потом я лежала рядом с ним, прижатая к сильному телу его рукой, прислушиваясь к себе. Как-то странно было - вроде бы и болели мышцы, даже те, о которых я и не подозревала, и вместе с тем была такая расслабленность, лёгкость и нега. Сергей пробормотал сонно мне в ухо.
-Ты даже думать не смей, что мы будем жить отдельно! За столько лет у меня теперь есть женщина, которая и подходит мне и о которой я столько мечтал… и я от тебя ни за что не отойду! Пусть хоть все Зизи в мире вместе соберутся и начнут зудеть в оба уха! Ты все равно будешь моей, а я только твоим!
Я немного отстранилась от его плеча, помолчала, спросила.
-А почему ты тогда, сразу, не предложил вместе жить, не взял меня с собой?
-Я хотел, чтобы все было по-настоящему, но потом увидел твой решительный настрой, да и если честно, я все ещё чувствовал себя виноватым за ту идиотскую выходку с письмами. Я не знал, что это была именно ты, и не хотел давать девочке ложную надежду, ведь у меня была невеста! Зачем разбивать юной, неопытной девушке сердце? А потом оказалось, что это ты. Ты меня покорила с первого же появления в твоём кабинете. До сих пор помню эту сцену! И твою фигу, сунутую мне под нос! Мне кажется, что именно тогда я и влюбился в тебя. Но ты была непреклонна, а я, дурак, согласился, надеялся, что со временем смогу завоевать твою любовь. А ты отказывалась меня видеть, не разрешала приезжать… почему не взял с собой? А куда? В казармы или на войну с собой? Квартирка у меня была съёмная, сидела бы ты там одна месяцами. Столица, соблазнов много… думал, пусть лучше два года в своем поместье побудешь. За твоими делами в Москве отец следил, чтобы все у тебя было хорошо. Вышел в отставку, а ты все равно никак не показывалась. Хотел привести свое имение в порядок да ехать за тобой все равно. Можешь мне не верить, только за все эти годы, после женитьбы, изменил я тебе только раз, с этой Долли. И то, пожалуй, больше от отчаяния. Прости меня. Но теперь, дорогая, запомни - у Шереметовых нет любовниц и нет разводов! А теперь давай спать! Ты и так завтра болеть будешь, так что давай обниму покрепче и спать!
Сергей спал или делал вид, что спит, а я лежала тихонько, думала обо всем, что он мне только сейчас рассказал, и жмурилась от счастья. Мы сами, от своей гордости и нежелания слышать друг друга, доставили себе столько страданий и проблем! Но теперь всё стало понятным, и мы начнем строить свои отношения заново, не причиняя друг другу ненужной боли, слушая сердце друг друга, не допуская недомолвок и тайн. Точнее, я оставлю только одну - кто я и откуда.
Я настолько приняла этот мир, что уверена - именно здесь быть моя судьба, именно здесь жила моя любовь и все годы ждала меня тут, поэтому у меня ничего не получалось в том мире. И я теперь ни за что не уйду из этого мира. Поэтому не буду волновать мужа лишними знаниями. Иногда это приносит больше пользы, чем знание.
Я ещё немного повозилась, устраиваясь под рукой у Серёжи, и счастливо засопела, засыпая с улыбкой на губах.
Глава 49
ЛИЗА-2 . НАШ МИР.
Прошло два года.
Сегодня был выезд на пленэр, писали предзимник. Настроение с утра было ни к черту и никуда вылазить из дома не хотелось, тем более, тащиться с этюдником на край Москвы, препод решил, что там место живописное. Лиза скривилась - живописное, ага! Проезжали они с Кириллом там, когда ездили в Солнечногорск. Овраг, заброшенное кладбище, за деревьями торчит макушка церквушки небольшой, покосившиеся домишки уже расселенной деревушки, только строительство ещё не начали. Но судя по количеству техники, вот-вот снесут. Вот препод и решил поторопиться. Лиза бурчала про себя, толкаясь с этюдником в метро, потом в трамвае, и напоследок несколько остановок на автобусе. Потом через раскисшее осеннее поле. И все с тем же этюдником. За него она сегодня неисчислимое количество раз была изругана и в метро и в трамвае. В автобусе не ругались - пассажиров было мало.
Кирилл уже несколько раз предлагал ей купить городскую малолитражку, но Лиза никак не могла преодолеть страх перед движением по дороге, среди ревущего автомобильного стада. И поэтому пользовалась городским транспортом. А громада внедорожника мужа так и стояла во дворе, когда он отбывал в очередную командировку. Лиза вздохнула - еще одна головная боль для нее, Лизы. Она думала, что Кирилл, поступив в Академию, будет, как все студенты, каждый день быть дома. Как же! Теперь он ездил в эти проклятые командировки в два раза чаще, чем когда просто служил. И после каждого возвращения его Лиза придирчиво осматривала - не прибавилось ли новых дырок и шрамов? Кирилл смеялся, делал страдальческое лицо и таинственным шепотом сообщал, что у него есть страшная рана, вот тут, чуть пониже, ага, вот под труселями и надо проверить! Хаханьки ему, а ей, Лизе, да и маме Свете совсем не до смеха.
Но последнее время Кирилл стал и правда, серьезнее, все время осматривал пространство, перед тем как выйти из подъезда. Но на вопросы только все отмахивался, мол, ерунда!
К месту сбора группы Лиза добрела едва-едва, на ботинках было по пуду грязи, этюдник весил, как минимум тонну. Хорошо ещё, что надела старую куртку, но теплую. А то щегольское пальтишко, купленное по распродаже у известного бренда, уделала бы здесь до изумления. А потом бы расстраивалась. Да и вообще, сегодня она себя неважно чувствовала - кружилась голова и подташнивало. Видимо, всё-таки вчера съела что-то не то.
Вчера вдруг сильно захотелось ей на ужин отварной картошки и малосольной селёдки. Кирилл быстренько метнулся в магазин, принес требуемое. Урча, как голодная помойная кошка, Лиза ела эту селёдку, даже головой потряхивала, как кошка. Кстати, ее собственная кошка Тася смотрела на Лизу любопытно - задумчиво. Почти так же смотрел и Кирилл. Видимо, всё-таки селёдка была слишком малосольной, вот и отравилась Лиза. Посидев на поваленном дереве, она отдохнула немного и приступила к рисованию. Она выбрала лес и церквушку, смутно проглядывавшую сквозь облетевшие деревья, лишь позолоченная макушка торчала над лесом, ярко блестя под лучами скудного ноябрьского солнца.
Она писала, а мысли сами перескакивал с одного на другое, никак не могли определиться на чем-то одном. То некстати вспомнилась сестрица единокровная, Кэтрин. Одно время она почему-то боялась, что стоит Кириллу уехать, как Кэтрин вновь появится. И только уверения мужа, что он специально узнавал, что Кэтрин давно улетела в Бельгию, к матери, немного успокоили ее. По аналогии она вспомнила и тетю Софу. Несмотря на свой фельдфебельский жаргон и непроходимый цинизм, тетя Софа оказалась очень добросердечной и отзывчивой. Она во многом помогла с поступлением Лизы в Академию художеств и теперь была поклонницей Лизиного творчества. Лиза уже решила, что эту картину с церквушкой она обязательно, после оценки ее в деканате, подарит тете Софе.
А ещё тетя Софа не могла нахвалиться своей кошкой Маркизой, так тетя назвала котенка, подаренного ей Тасей. Говорит, что характером кошка была напрочь благородная, и умная - просто страсть! Только что не говорила. Тетя Софа по вечерам частенько вела с Маркизой беседы, проверяя на ней свои адвокатские речи. Если кошке нравилось, она одобрительно кивала головой, если было что-то не то, качала отрицательно головой. Ещё одного котенка забрали родители Кирилла, одного подарили сослуживцу, а последнего котенка, ещё одну белую кошечку, Тася не позволила отдавать никому, если кто-то приходил к ним, то Тася прятала котенка. Теперь это была красивая молодая белоснежная кошка с голубыми глазами по кличке Муся, отличавшаяся редкой воспитанностью и умом. Но не говорила, как Тася.
В мысли Лизы ворвался какой-то посторонний звук. Она выглянула из-за мольберта. В направлении их группы через поле пробирался большой черный внедорожник, издали Лиза приняла его за автомобиль Кирилла, но это был не он. Остановившись неподалеку, этот монстроавтомобиль исторгнул из своего нутра троих мужчин суровой внешности уроженцев Кавказа, одетых как будто в униформу - черные кожаные куртки, черные же вязаные шапки на голове, небритые суровые лица. Они решительно двинулись к Лизе. Сердце у нее ёкнуло, сжалось в нехорошем предчувствии. Опустив руку в карман, она тихонько нажала кнопку включения телефона и цифру один. Под этой кнопкой у нее был вызов Кирилла.
Мужчины подошли к одной из однокурсниц Лизы, что-то спросили у нее, та отрицательно покачала головой, пожала плечами, потом показала в сторону Лизы. Они пошли к ней. Лиза напряглась, но постаралась придать себе равнодушный вид. Остановившись рядом с ней, один из троих сурово сказал.
-Трофимова?
Она оторвалась от картины, недоуменно взглянула на подошедших, отозвалась.
-Нет, моя фамилия Арсентьева.
Кстати, чистая, правда. При регистрации брака Лиза оставила свою фамилию, Кирилл не возражал, ему важнее было получить саму Лизу, а не ее фамилию.
И тут одногрупник, долговязый Никита, писавший рядом, не отрываясь от картины, окликнул.
-Арсентьева, у тебя резинка вымоченная? Дай!
Лиза перебросила ему резинку, поинтересовалась.
-Господа, вы что-то хотели? Картины я пока не продаю, ещё не было оценки в деканате.
Господа, судя по их нахмуренным лицам, хотели многого, но что-то не срасталось. Наконец, после недолгого размышления, старший сказал.
-Твой мужик Трофимов?
Поскольку Лиза обручального кольца не носила на занятиях, ей было жалко пачкать его то в краске, то растворителем поливать, то ее статус из одногруппников никто не знал, видели пару раз издалека, когда Кирилл заезжал за Лизой в Академию, были уверены, что это бойфренд. У половины однокурсниц были такие. Поэтому она смело ответила.
-Нет у меня никакого мужика Трофимова! А вы что, жениться приехали? Вон у нас девчонок, сколько и все замуж хотят!