Ванька долго хохотал, когда мы предстали перед ним. Он хлопал себя по бокам и приговаривал:
- Ежели кому расскажу, не поверят! Скажут, Ванька брешет! Ой, не могу! Смех, да и только! Евсютка и Елхозя!
- Я тебе дам, Евсютка и Елхозя! Только попробуй кому-нибудь разболтать! – пригрозила я, показывая ему кулак. – Посмотришь, что я потом сделаю!
- Да ладно… не боитесь, барышни… Я не из болтливых, - мальчонка смешно приосанился и стал похож на маленького мужичка. – Ванька свое слово держит…
Мы рассмеялись, и Таня, весело сказала:
- Давай уже показывай, где табор стоит.
Мы залезли в кусты жимолости и, миновав их, вышли на опушку леса, а дальше пошли по высокой траве подальше от дороги, чтобы меньше попадаться на глаза случайным проезжающим. Когда показалась блестящая лента реки, я услышала ржание лошадей и веселый женский смех. Табор был совсем рядом.
Высоко в небе светило оранжевое солнце, в лесной чаще пели птички, а дно реки у берега светилось, будто янтарное. Несмотря на жаркий день, от реки веяло прохладой. И даже запах дыма от костров не мог перебить свежесть воздуха.
Табор расположился на лугу, рядом в леске паслись кони. Я навскидку насчитала около тридцати шатров. Рядом стоял целый обоз телег, в которых цыгане, видимо, перевозили свое добро. У реки я заметила бородатых мужчин, ловивших рыбу, женщины что-то готовили, чуть поодаль носились чумазые цыганята. Дети сделали из прутьев и палок дугу, запрягли "тройку", в которой коней изображали мальчишки, а роль возницы играла размахивающая прутиком девочка. Подростки же бросали ножи в дерево, весело галдя на своем языке. Мальчишки заметили нас и подбежали ближе, сбившись в любопытствующую кучку, а через минуту к ним присоединились и старшие ребята.
- Что вам надо, гаджо? – неприязненно поинтересовался самый высокий из них. – Зачем пришли?
- Нам кузнец нужен, - стараясь подражать говорку, каким обычно разговаривают мальчишки, ответила Таня. – Барышни послали. Они хорошие деньги за работу дадут.
- Не сможет он, захворал. Уходите отсюда, - грубовато сказал парень, косясь в сторону одного из шатров. – Если в глаз не хотите.
- Сейчас сами получите, - угрюмо произнес Ванька, сжимая кулаки. – Сопли черномазые.
- Что-о-о?! Кто это сопли черномазые?! – цыганенок двинулся вперед. – А ну, повтори!
Только этого еще не хватало! Мне бы не хотелось, чтобы нам с Таней сейчас накостыляли малолетние рома.
- И повторю! – Ванька сделал грудь колесом. – Сопля черномазая!
Недолго думая, цыганенок размахнулся и припечатал ему прямо в нос. Мальчишка взвыл, не удержался на ногах и упал, но сразу же подскочил.
- Зашибу!
Как маленький таран он попер в самую гущу, а я услышала, как кто-то из цыганят кричит:
- Бей гаджо! Не жалей!
Я не успела даже пискнуть, как мне прилетело прямо под глаз. Посыпались искры, закружились звездочки, и для полного сравнения с пресловутым мультфильмом не хватало только птичьего щебетания.
- Ну, все! – услышала я, как рявкнула Таня, и поняла, что она тоже отхватила. – Теперь не обижайтесь!
Она пронеслась мимо меня, нырнула в самую гущу, а я прыгнула туда следом. Я чувствовала болезненные тумаки, но не терялась и раздавала тоже, пытаясь добраться до Ваньки, который вопил, словно пожарная сирена.
- Миро дэвэл! Тырдев! Тырдев, бибахт! – раздался громкий мужской крик и, вытянув шею, я увидела несущихся к нам взрослых цыган с кнутами в руках. – Разойдись, кому сказал!
- Атас! – Таня все-таки дотянулась до задиристого Ваньки и, схватив его за руку, потащила прочь. – Уходим!
Мы помчались прочь под забористые ругательства и улюлюканье, которые неслись нам вслед, а Ванька упирался что есть мочи.
- Пустите, я им задам сейчас! У меня кулаки, как у бати, крепкие!
- Иди уже! Язык как помело! – прошипела я, дав ему пинка. – Герой! Посмотрел на медведя?!
Когда нас скрыла стена деревьев, Таня остановилась и, отдышавшись, протянула:
- Наведались в табор…
Я же стояла, упершись руками в колени, чувствуя, как болит каждое ребрышко. Воздух со свистом вырывался из моих легких, а перед глазами плавала красная пелена.
- Ой, горюшко… барышня… - голосок Ваньки прозвучал протяжно и жалостливо. – Фонарь видать будет знатный…
Я медленно разогнулась, переполняясь страхом. Только не синяк! Ванька смотрел на Таню и качал лохматой головой, цокая языком.
- Зря полезли в драку-то… Цыгане хорошо бьются…
Несмотря на весь ужас происходящего, я не могла сдержать смеха. У подруги под глазом начинал появляться шикарный бланш. Ее руки были в ссадинах, штаны порваны, но, на удивление, что мой, что ее картузы остались на месте.
- Чего ты? – Таня подозрительно посмотрела на меня. – Правду Ванька говорит?
- Правду! – я старалась не смеяться, но у меня это плохо получалось.
- Очень смешно! На себя посмотри! – нервно произнесла подруга, и я испуганно замерла.
- Что, тоже???
- Ага, - она широко улыбнулась. – Красота!
Ванька быстро закивал, подтверждая ее слова.
- Правду говорит сестричка ваша. Тоже присвистело, барышня.
У него самого распух нос, была разбита губа, но мальчишку это совершенно не беспокоило.
- А зачем вам кузнец? – Ванька нахмурился. – Мы только за этим в табор-то пошли?
- Нет, на медведя в портках смотреть… - огрызнулась Таня и вдруг сказала:
- Ты видела, как цыганенок этот, который Ваньке нос разбил, на один из шатров посмотрел? Точно Сашко там!
- Намекаешь, что нужно в шатер пробраться? – догадалась я. – А что если мы ошибаемся? И не Сашко там?
- Риск – благородное дело, - подруга повернулась к Ваньке, который стоял рядом разинув рот. – Ты чего уши развесил?
- Давайте я в шатер пролезу? – мальчишка с надеждой уставился на нас. – Погляжу, кто там, чтобы вы зазря туда не совались. Получили ведь уже…
- А если тебя поймают? – идея была хорошей, но подставлять Ваньку не хотелось. Он и так пострадал.
- Не поймают! Говорю же, шустрый я! – он подмигнул нам. – Ждите туточки.
Мальчишка метнулся в кусты, а мы присели на траву.
- Вот тебе и табор, - тихо засмеялась Таня. – Приключения… шпионские страсти…
Я не выдержала, и мы принялись хохотать, разглядывая друг друга. Аглая Игнатьевна точно в обморок упадет, когда нас увидит.
Ванька вернулся довольно быстро. Он вылез из кустов и зашептал, шмыгая распухшим носом:
- Пробрался я в шатер! Там, значится, цыган молодой лежит! Бледный, страсть! Может, спит, а может, помирает! Я как только выбрался из шатра, туда сразу старая цыганка с кувшином вошла! Мамка, наверное. И чего, он вам нужен али нет?
- Он! Молодец, Ванька! – похвалила я его. – Запомнил шатер?
- А то! – мальчишка закивал. – Еще тудыть надо?
- Надо. Сможешь задание выполнить? – я мысленно ругала себя на чем свет стоит. И почему мне это раньше в голову не пришло?
- Могусь! Только скажите, чего делать надобно!
- Дома скажем, возвращаться пора, - я поднялась. – Нам еще себя в порядок приводить.
- Евхозя и Евсютка, по щам получили чутка! – хихикнул Ванька и помчался вперед, ловко увернувшись от Таниной руки. – Цыганочку танцевали, им бока-то пообмяли!
- Ну, зараза!
Глава 33
Добравшись до усадьбы, мы спрятались в тех же кустах жимолости, а Ванька помчался разведать обстановку. Вернулся он довольно быстро и сообщил, что Аглая Игнатьевна еще хлопочет на кухне. Конечно, рано или поздно наши синяки все равно станут достоянием общественности, но в купе с мужской одеждой уж точно вызовут массу вопросов, на которые мы ответить не сможем.
Ванька бежал впереди, чтобы предупредить в случае появления кого-то из дворни на нашем пути. Мы же мелкими перебежками двигались от одного сарая к другому. Миновав черный двор, наша троица добралась до главного входа и я с облегчением выдохнула, когда оказалась внутри дома.
- Далеко не уходи! – предупредила Таня мальчишку. – Ты нам еще понадобишься!
- Хорошо! – Ванька потер нос и скривился от боли. – Коли что, я на конюшне!
Мы поднялись к себе, умылись водой, оставшейся в кувшине, переоделись в платья и только после этого решились рассмотреть ту «красоту», которую нам наставили цыганята.
Место ушиба под моим правым глазом припухло и лишь начинало синеть, но уже было видно, что синяк станет просто шикарным. Таня с грустью смотрела на свое отражение и тяжело вздыхала. Ее синяк расположился с левой стороны, растекаясь до самого виска.
- Что будем говорить нянюшке?
- Не знаю… Может… - я не успела договорить. В дверь постучали, и в комнату вошла Аглая Игнатьевна.
Старушка взглянула на нас и замерла с разведенными в сторону руками. Так она стояла секунд пять, а потом с придыханием протянула:
- Матерь Божья… А что… что это такое? Ох, Господи… Святые угодники…
- А это… - я провела взглядом по комнате и, глубоко вдохнув, сказала: - Мы с Софьей наводили порядок в комнате… Решили переставить столик к окну… оступились и… упали…
- Приложились обе, - серьезным голосом добавила Таня. – Вот как тащили его, так с двух сторон и припечатались.
Не знаю, кто мог поверить в такое откровенное вранье, но у старушки оно вроде бы не вызвало подозрений.
- Что же за наказание нам… Что за беда… Ох, как быть-то теперь? В такое время умудрились себя испортить! – запричитала Аглая Игнатьевна, а мы переглянулись, чего это она?
- Ничего страшного, заживет скоро, не переживай, - я улыбнулась ей. – Подумаешь…
- Да когда же вы здесь порядки наводили, ежели я заходила, не было вас? – она медленно опустилась на стул. – Приказчик от Потоцких приезжал, сказал, что к вечеру барыня явятся, чтобы о землях поговорить, которые им батюшка в пользование дал.
Ты посмотри, какая неугомонная! И именно сейчас, когда мы в таком непрезентабельном виде!
Я проигнорировала первый вопрос нянюшки и спросила:
- А что это она предупреждает о своем прибытии? Раньше являлась без объявления, и ничего.