Прошло чуть больше часа, когда в передней послышались голоса. Мы с Таней сразу же направились к двери, но выйти не успели, она открылась, и в гостиную вошел грузный мужчина в шубе. Он опирался на трость, подтягивая за собой ногу, а я почему-то обратила внимание на его высокие, начищенные до блеска сапоги. Не знаю, почему они привлекли мое внимание, но странное чувство какой-то «неправильности» не покидало меня.
- Ну, здравствуйте, родные… - произнес мужчина взволнованным голосом, стаскивая меховую шапку. – Девоньки мои… Голубушки…
Мужчина был круглолицым, краснощеким, с кудрявой бородой и копной густых волос цвета сухой соломы.
- Я так понимаю, вы наш дядюшка, Петр Федорович? – поинтересовалась Таня. – Засецкий?
- А то кто же? – мне показалось, что незнакомец растерялся. Не такого ожидал приема? – Он самый! Засецкий!
Я кивнула Глашке и та подскочила к нему.
- Давайте-ка вашу шубку, барин! Высушить бы надобно!
Мужчина разделся, протянул девушке свои вещи и пригладил бороду.
- Если не ко двору вам, уеду. Не стану мешать. Я все понимаю. Пусть только буран утихнет.
- Ну что ж сразу не ко двору? Проходите, присаживайтесь у огня, скоро ужинать будем, - предложила Таня. – Вина выпьете?
- А водочки можно? – дядюшка посмотрел на Головина. – Прошу прощения. Петр Федорович Засецкий.
- Павел Михайлович Головин, супруг Лизоньки, - муж указал ему на свое кресло. – Прошу вас, согрейтесь у огня.
Нянюшка умчалась на кухню и в гостиной воцарилась тишина. Новоприбывший вызывал у нас подозрение, а он чувствовал себя неловко в нашем обществе. Мужчина покашливал, ерзал в кресле и шумно вздыхал. Я снова посмотрела на его ногу и снова испытала то же самое чувство «неправильности» во всем этом. Да что ж такое!
Глава 17
- Почему вы решили приехать именно сейчас? – поинтересовалась Таня, первой нарушив это неловкое молчание. – Раньше и не вспоминали о том, что у вас племянницы имеются.
- Случайно узнал, что вы разыскивали меня. Будто мужик в городе интересовался моей персоной. А потом уж новости пришли, что Алексей, брат мой помер, а вы одни остались, - растягивая слова, ответил дядюшка, делая грустное лицо. Он потер веки, расстегнул ворот рубахи, а потом почесал нос. – Я сразу решил, что должен вернуться в отчее гнездо. Ведь вам помощь требуется… Только вот вижу, у вас уже есть защитник и опора.
Он повернулся к Головину, и во мне зашевелилось неприятное чувство брезгливости от его слащавого взгляда. Было такое ощущение, что мужчина хотел всем понравиться. Но дядюшкино бесконечное желание прикоснуться к своему лицу говорило о том, что он врет.
- У вас есть семья, дети? – спросила я, и он чересчур быстро ответил:
- Нет, милая моя. Никого нет. Один я одинешенек. Не завел семью по-молодости, а сейчас уж поздно. Но ведь у меня теперь есть вы! Мои голубушки, Елизавета и Софьюшка! Кровинушки родные!
Петр Федорович сказал это с каменным выражением лица, но когда понял диссонанс между словами и внешними проявлениями эмоций, продемонстрировал запоздалую радость.
В гостиную вошла нянюшка с самоваром, а следом появилась Глашка с подносом. Девушка поставила его на стол, но не дожидаясь когда за ним поухаживают, дядюшка сам налил себе полную рюмку. Он облизнулся, глядя на нее, а потом вылил водку в рот, даже не прикасаясь губами к краю рюмки. Громко крякнув, мужчина отправил следом за ней кислую капусту, схватив ее толстыми короткими пальцами прямо с тарелки.
- Хорошо… - он расслабленно откинулся на спинку стула, а потом вдруг спохватился, видимо заметив наши удивленные взгляды. – Вы меня простите, Павел Михайлович! Я так замерз, что не удержался!
- Ради Бога, Петр Федорович! Пейте, ешьте на здоровье! – воскликнул Головин, но я-то видела, что муж тоже настроен подозрительно к этому странному человеку.
- Что с вашей ногой? Может, вам нужна помощь? – я решила прояснить ситуацию, чтобы не мучится сомнениями. – Вы ушибли ее?
- Ушиб. Ох и ушиб! – тем же тягучим, как патока голосом произнес дядюшка. – С лошади неловко спрыгнул, да в стопе что-то щелкнуло. Теперь пятку будто кто каленым железом жжет. Муки! Нестерпимые страдания, скажу я вам!
- Давно? – Таня быстро взглянула на него. – Ушибли ногу давно?
- Куда уж давно… - мужчина казалось, растерялся. Может, он не ожидал, что мы станем так настырно интересоваться его конечностью. Но его замешательство длилось несколько секунд, не больше. – После Рождества эта оказия приключилась…
- Вам бы отдохнуть с дороги. Прилечь, - предложила я. – К ужину мы вас позовем.
- Не откажусь, Елизавета Алексеевна, - мужчина снова налил себе полную рюмку. – Устал я. Немолод дядюшка ваш, да еще и нога ноет.
- Сейчас вас проведут в комнату, - я наблюдала, как он заливает в себя водку, и мои сомнения разгорались все сильнее. – Аглая Игнатьевна у нас лучше всех знает, кому какую комнату выделить.
- Пойдемте, барин, - нянюшка тоже держалась холодно. Ей явно не нравился наш гость. – Комнат у нас полно, перины мягкие. И на дровах не экономим. В тепле будете…
Дядюшка поднялся, поблагодарил нас и похромал за Аглаей Игнатьевной.
- Что скажете? – спросила я у Тани и Головина, как только за гостем закрылась дверь.
- Этот человек сказал, что у него болит пятка. Но если по его словам он неаккуратно спрыгнул с лошади, то там однозначно травматическое повреждение пяточной кости. А это резкая боль, невозможность опоры на пятку, отек, который почти всегда охватывает стопу и нижнюю часть голени, - задумчиво ответила подруга, но потом внезапно замолчала, потому, что Павел слушал ее, изумленно приподняв брови.
Таня совершенно забыла, что мы не вдвоем! Я тоже немного напряглась, в ожидании реакции мужа.
- Как странно вы выражаетесь, Софья Алексеевна, - сказал Головин и взглянул на меня. – Какие, вы говорите, книги читаете, Елизавета?
- Разные книги читаем. У отца большая библиотека, - смущенно ответила я, чувствуя, как загораются мои щеки. Как же сложно выкручиваться! И с каждым днем все будет только сложнее. - Софья, ты хочешь сказать, что дядюшка обманывает?
Я снова перевела разговор на тему поддельного дядюшки.
- Да, только не пойму, зачем? – подруга пожала плечами. – Зачем ему притворяться хромым? Ерунда какая-то.
- Действительно, ерунда, - поддержал наши рассуждения Павел. – Ничего, разберемся. Главное, глаз с него не спускать. Я пока в кабинете ночевать стану.
На ужин дядюшка не спустился. Оказалось, он распорядился принести в комнату еще «водочки» и теперь громко храпел под завывание вьюги.
Уже перестал греметь гром, и пурга тоскливо напевала свои колыбельные, наметая сугробы. Казалось, вокруг усадьбы нет ни неба, ни земли, лишь один снег, поглотивший реальность. Только его мечущиеся колючие вихри…
- Ты это слышишь? – Таня подняла голову, прислушиваясь к заливистым руладам. – Вот это дядюшка дает…
- Может, поднимемся к нему? – я не собиралась нянчиться с этим человеком, а хотела покончить с подозрениями раз и навсегда. – Проверим комнату.
- А если он закрылся на ключ?
- Аглая Игнатьевна сказала, что поселила его в спальне, где запереться можно только с помощью замка, а ключи у нас есть от всех комнат, - улыбнулась я, вспомнив, как нянюшка сказала:
- Пущай так живет! Еще чего, ему ключи выдавать! Нету веры этому дядюшке! У нас запираться не от кого!
Недолго думая, мы поднялись наверх и с, минуту послушав храп Петра Федоровича, осторожно открыли дверь.
В комнате стоял полумрак, разбавленный светом догорающей свечи, в котором все же можно было разглядеть разметавшегося на кровати дядюшку. Рядом на столике стоял поднос с пустым графином, а на тарелке лежал надкушенный солёный огурец с несколькими зонтиками укропа.
- Да его пушкой не разбудишь, - подруга подошла ближе и склонилась над его ногой, торчащей из-под одеяла. – Тань, нога-то цела, вот только с ней не все хорошо…
- Я уже поняла, - теперь мне стало все ясно. Вот почему сапоги этого так называемого дядюшки казались мне странными. – Посмотри-ка на это.
Я подняла один из сапог, показывая его Тане. На нем был умело скрытый каблук, который можно было обнаружить только при ближайшем рассмотрении. Оказалось, что у нежданного гостя одна нога была короче другой. Вот она, причина хромоты, а вовсе не травма.
- Он врал, потому что настоящий дядюшка не колченогий! – Таня уперла руки в бока, разглядывая храпящего мужчину. – Об этом нянюшка уж точно бы знала! Тогда зачем он здесь?
- Пусть проспится, завтра узнаем, - я, конечно, догадывалась о том, с чьей подачи этот человек явился в «Черные воды». – Но уши Потоцких видны за километр!
- Что им все неймется? Какую гадость они опять замыслили? – подруга со злостью показала спящему кулак. – Ничего, завтра ты нам все расскажешь!
Проверив входные двери, мы разошлись по комнатам. Таня пошла к себе, а я заглянула к мужу в кабинет.
Павел устроился на диване с книгой, но когда я вошла, отложил ее.
- Пришла пожелать спокойной ночи, - мне нравилось видеть его в добром здравии. Внешность мужа приобретала ту привлекательность, которая бросилась мне в глаза в первую нашу встречу. – И кое-что рассказать.
Узнав, что дядюшка колченогий, Головин тихо рассмеялся.
- Господи, Дарья Николаевна становится такой неуклюжей в своих попытках насолить. Мало того, что этот мужик ведет себя уж точно не как образованный человек, да еще имеет физические недостатки! Неужели не нашлось более подходящего актера? Или Потоцкие спешат?
- В любом случае, мы это узнаем только завтра, - я поцеловала мужа. – Кстати, он выпил графин водки. Если мы «дядюшку» завтра же не выведем на чистую воду, то он уничтожит все наши запасы.
Глава 18
Буря выла всю ночь и не утихла к утру. Похоже, нянюшкин прогноз сбывался. Если снег продолжит идти еще сутки, то мы точно не выберемся из усадьбы. Что ж, будет время потрясти человека, выдававшего себя за нашего родственника.