Далеко отходить я не собиралась, как и смотреть, что именно произошло во дворе. Но генерала следовало предупредить о казармах и отдать ему ключ.
Едва я вышла за дверь, на меня дохнуло мертвечиной и мокрой гарью. Истоптанный грязный снег, переломанные садовые кусты и накренившийся забор. Стены дома почернели от копоти. Чудо, что мы не поджарились внутри наподобие порционной свинины. Моя благодарность драконом за наше спасение сразу поутихла. Драконы явно не ставили целью нас спасти. Если бы не магическая защита дома, неизвестно были бы мы живы.
От перевертышей остались только гарь, да ошметки, да густой запах смерти.
Подавив тошноту, переступила черную полоску снега и зашагала к генералу. Мой взгляд нашел его сразу, едва я вышла на порог. Белые волосы горели серебряным блеском в свете вечернего солнца, и Ральфара было видно за километр на фоне остальных, сливающихся в единый песочный окрас драконов. Его темноволосый друг тоже выделялся, но я заметила его только когда подошла ближе.
Генерал резко обернулся. Нахмурился.
— Что вы делаете здесь, вейра, — спросил резко. — Вам не место здесь.
А я вдруг поняла, почему драконы, столпились в одном месте. За спиной Ральфара была целая свалка.… людей. Целая куча трупов, среди которых были и мужчины, и женщины, и старики, и даже дети. Кто-то был одет тепло, в полушубок, а кто-то почти гол, на ком-то одежда висела клочьями. Я даже успела увидеть мертвую красавицу в шелковом платье с оскаленным ртом.
Наверное, что-то мелькнуло у меня в глазах. Ральфар вдруг сдвинулся, перекрывая мне обзор:
— Идемте, вейра, в доме мне все объясните, — после обернулся и приказал кому-то: — Позаботься об этом. Чтобы к ночи двор был чист.
По какой-то причине сил сдвинуться у меня не было, словно тело вросло в землю наподобие дерева. Казалось, я могу видеть сквозь генерала сваленные в кучу кукольные тела, ветер, ласково дергающий их волосы и платья.
Ральфар коротко выругался и подхватил меня на руки. Я беспомощно обмякла и только что не свернулась в его руках улиткой
— Кто это? — спросила, уткнувшись носом куда-то в намокшую от крови рубаху.
— Перевертыши, вейра Кайш.
Он наконец, внес меня в дом и захлопнул дверь, и потащил меня сразу на третий этаж.
Я была не способна сопротивляться в эту секунду.
Ральфар открыл дверь мансарды ударом сапога, и дом спустил ему это с рук. В эту секунду меня не волновало, почему ему открылся дом и как он умудрился так быстро регенерировать. Перед глазами стояла картинка переломанных тел.
Генерал усадил меня в кресло, которого я, кстати, избегала всеми силами. В нем явно любила сидеть предыдущая владелица дома, и я старалась не посягать на ее личные вещи. Но генералу явно было плевать на эмоциональную сторону дела. Он рывком придвинул кровать и уселся напротив меня. Глаза в глаза.
— Как перевертыши? — переспросила беспомощно. — Это же люди. Я видела там ребенка.
Ральфар, не отрываясь, смотрел мне в лицо.
— Вы знаете, кто такие перевертыши?
Ну как знаю. Читаю газеты, смотрю стекло, выбирая магию, политику и светскую хронику. Я бы предпочла смотреть романтику и прочие сопли в сиропе, но у женщин вроде меня нет на это времени. В общем, про перевертышей я знала достаточно.
— Существа, испорченные темной магией.
— Почти, — генерал дернул углом губ, словно в усмешке. — Только не существа, а люди, и не испорченные, а зараженные темной магией. Да и не только люди. Если посадить темный источник внутрь дерева, через сутки-другие оно начнет ходить и жрать все живое. А если перевертыш ранит человека, у нас будет два перевертыша. Ну сразу, конечно. Ну день поживет, может, неделю, был случай, когда с заражением боролись целый месяц! А все одно. Станет зараженный перевертышем, и будет шататься по лесу с собратьями и кидаться на человеческую плоть.
В груди у меня похолодело.
Получается, если бы до меня добрались перевертыши, я стала бы одной из них? Бегала бы по лесам в разодранной юбке, кусалась и выла.
Всплакнул бы обо мне Берн? Погрустили бы о моей судьбе Дан и Дафна? А может одна только Сальме и поплакала бы.
— А как же.… вы?
Генерал полоснул меня зазолотившимся взглядом. Как кинжалом насечку оставил. Но промолчал. И я, даже чувствуя, что ступаю на зыбкую территорию, продолжила:
— Моя драконья капля совсем мала, но на вас был артефакт с черной магией, я почувствовала ее. Но вы не…
Потрясение сказалось на мне слишком сильно. Не хватало дыхание и слов. Не хватало бесстрастия и холода ума. Эмоции побеждали. Перед глазами стояли сваленные в кучи люди. Люди, черт возьми, а не перевертыши!
Но сам генерал не стал одним из них, хотя на нем был темномагический артефакт.
— Но я не стал перевертышем, — любезно помог генерал. — И на мне был вовсе не артефакт с черной магией, а черный источник. Я слишком силен, чтобы меня мог заразить обычный перевертыш. Но вот темный источник другое дело.
У меня было чувство, что я окончательно стала советской куклой, знаменитой умением моргать самостоятельно. Потому что именно этим я и занималась последние несколько минут. Смотрела и моргала.
Темный источник был основной причиной заражения. Если один перевертыш помог навредить одному человеку или, если не повезет, нескольким, то источник покрывал несколько миль зараз. Мог заразить целое село или небольшой городок. Обычно их ставили ритуалисты, преследуя им одним понятные цели.
Но живой человек, конечно, не мог находиться вблизи источника и остаться живым. Взять источник в руки означало неминуемую смерть. А генерал носил его на цепочке, как кулон.
Если бы я каким-то чудом не сломала этот источник, генерал сейчас был перевертышем. Или был бы мертвым.
Липкая дрожь прошлась по коже, к горлу подкатила дурнота.
Но вместо того, чтобы окончательно погрузиться в обморок, я вдруг подумала, что всего полтора месяца назад была счастливой матерью и женой, как любила выражаться моя бабка. Пекла тортики, возилась с артефактами и цветником, а самой большой проблемой был выбор платья на вечерний приём.
— Я не хотел, чтобы вы это увидели, — хмуро сказал генерал. — Мне жаль. Поле боя не для женских глаз. Истерик не будет?
Я даже не сразу считала вопрос. Просто сидела, замерев, как лесной зверек, вслушиваясь в бесстрастный голос.
И потом. Какая истерика? Я уже всё видела. Поздно плакать.
В качестве ответа отрицательно мотнула головой, как марионетка в руках неопытного кукловода. Генерал оценил мой убитый вид и поднялся.
— Я дам вам время до завтрашнего вечера, — в его голос вернулось знакомое бесстрастие. — А после вам будет лучше ответить на мои вопросы. В качестве жеста доброй воли, сразу предупрежу, что женские чары, уловки, слезы и кружевное белье на мне не работают. Поэтому постарайтесь убедить меня в том, что все случившееся дело не ваших рук аргументированно. Возможно, я поверю.
Звучало смешно, но Ральфар, кажется, действительно считал меня причастной к…. К чему-то. А учитывая, что я против воли заперла его в мансарде, некоторые основания для подозрений у него были.
Впрочем, я, скорее всего, быстро их развею.
Дурного умысла у меня не было, реветь давно разучилась, а женские чары у меня бракованные. Кружевное белье, впрочем, есть.
Генерал совершенно спокойно стянул рубашку и без всякого стеснения начал расстегивать штаны. На меня обращал внимания не больше, чем на тумбу или окно.
К нему вернулось пугающее бесстрастие. Глаза безразлично и невидяще скользнули по мне. Меньше часа назад мы наязвили друг другу, а теперь генерал словно поставил между нами стеклянную стенку. Смотреть можно, но достучаться — нет.
Но самым ужасным было то, что в груди у меня равно что-то сладко встрепенулось, обратив сахарный взор на самого фертильного самца в округе.
Учитывая контекст ситуации, это было действительно ужасно, а также жалко и неприлично. Но мое нечто плевать на это хотело.
— Пришлите кого-то наполнить ванну, — даже его голос с нотками зимнего холодка не перебивал сердечный трепет.
— Да, Ваше Высочество.
Заставив себя подняться, присела в прощальном реверансе, и, соблюдая достоинство, вышла из комнаты.
А на деле просто сбежала.
20. Ужин
Остаток дня слился в цепь бесконечных бытовых сценок, сцепленных друг с другом в паровозик.
Проветривание и обустройство казарм, готовка ужина, перетряхивание белья, мойка стекол, бесконечный перенос сундуков со всем необходимым из дома к казармам и даже организация полевой кухни. К счастью, старику Баю удалось нанять еще с десяток деревенских девушек для помощи в доме. Без них я бы не справилась. Деревне, в отличие от моего поместья, повезло, про перевертышей там даже не слышали.
В доме стоял гвалт, топор, хлопанье дверей, вскрики и кокетливый девичий смех. Баю удалось нанять только легкую на подъем деревенскую молодежь, и теперь та бессовестно строила глазки драконирам, намыва окна или встряхивая белье. Оставалось только надеяться, что после отъезда военных, на моей земле не случится всплеск рождаемости.
Но так или иначе, а к вечеру в доме пахло чистотой, свежестью накрахмаленных простыней и пряной похлебкой, приправленной чесноком и тимьяном.
Свободный час я потратила на подготовку к ужину. Количество мужиков в доме, а также присутствие молодых девиц, усугубляющих градус всеобщей развязности, вынуждали меня к крайним мерам.
Скрепя сердце, достала из закромов стратегическое платье, являвшее собой компромисс между бальной роскошью и школьной классикой. Кофейный шелк со скромным вырезом, едва открывающим ключицы, узкий рукав в три четверти и полоска молочных кружев у горла и по подолу.
Волосы убрала наверх, а краситься не стала. Во-первых, я и так хороша, во-вторых, у меня нет зеркала. За неимением последнего повертелась у окна, разглядывая смутное отражение. Выглядела я идеально. Скучно, дорого, недоступно. Как и подобает возрастной разведенке.