— Ты станешь моим чёрным магом. Ты посадишь меня на цепь, Рише, а я
29. Возвращение в Лаш
Больше не было смысла отрицать. Я действительно была черным магом.
Даже через рубашку выжившая черная змейка, свившая гнездо в ране Ральфара, тянулась ко мне. Ластилась к пальцам, как ручной зверек. Ласкалась. И…. она не была злой. Злым был тот, кто использовал ее, как инструмент насилия.
— У черной магии нет злого умысла, — сказала искренне. — У нее никакого умысла нет.
— Пугающая мысль, — медленно согласился Ральфар. — Я не верю в это, но верю, что ты не причинишь мне вреда.
— Так просто поверишь? — поддразнила тихонько.
Глаза у Фалче вспыхнули огненными звездами. Наверное, он ожидал моего сопротивления или истерики из-за новости о Талье. Но Талье была в его прошлой жизни, как и Берн был в моей. Было так глупо отравлять будущее домыслами и обидой.
Я просто хотела побыть счастливой. Никто не виноват, что у моего счастья есть прошлое, раны и плохая родня. Если на то пошло, у меня тоже не очень по этой части. Родня хуже врагов, прошлое тоже так себе, а ран, наверное, больше, чем морщин.
— Конечно. Лекарь работает с ядами, но лечит, а не убивает. И ты не станешь меня убивать, Рише.
Ральфар прижал мою ладонь к ране крепче, и невидимая дымная змейка навилась на мои пальцы концом хвоста. Зацепилась. Растянулась в нитку.
Потянулась кончиком к моей собственной груди.
Несколько секунд я задыхалась, глядя в горящие темным огнем глаза, пока невидимая змейка не поставила печать напротив моего сердца.
* * * * *
Месяц пролетел, как ветер. Я и почувствовать его не успела.
Первые несколько дней после смерти Берта были похожи на чистилище. Ральфар почти полностью погрузился в мрачное настроение, которое никак не проявлялось внешне, но от давящей ауры, в доме началась изморозь по углам и самопроизвольное возгорание в каминах. Драконы держались около генерала скованно, и больше не шутили. Даже Пирре. Даже, когда был повод.
Прислуга, вовсю соблазнявшая высокородных, и та запал потеряла. Девочки ходили по струнке и занимались прямыми обязанностями.
Самым странным в этом вертепе оставался только тот факт, что наш странный роман с генералом продолжался без малейших сбоев. Даже напротив — набирал обороты.
Смерть Берта и поводок, вложенный в мои руки Ральфаром, сдвинула наши отношения с неустойчивой позиции с силой маятника, но только не в минус, а в плюс. Первые дни Ральфар, скорее, рычал, чем разговаривал, но рядом со мной делался нежным, как сливочный крем.
Возможно, нас держала вместе общая трагедия, возможно, ловушка, рассчитанная на обоих. Возможно, черная привязка, которую Ральфар буквально вынудил меня принять.
В глубине души я осознавала, что наш приятный временный романчик перестает быть приятным. И временным. Каждый новый шаг связывает нас все крепче.
Ральфар пропадал от рассвета до полуночи, не то исследуя лес, не то округу, не то возясь с порталом, и с ним вместе мотался его отряд, просеянный по белому снегу черными шахматными фигурками. Я же отдавала весь день артефакторике, чтобы к ночи упасть без сознания на постель.
.… чтобы проснуться от горячих поцелуев, проложенных цепью от крестца до атланта. От сильных рук, которые ночь за ночь берут меня в плен. Освободить голову от черных мыслей на несколько жарких часов.
Но были дни, когда Ральфар поднимался со мной на одну из заснеженных вершин, где глох любой звук и на плечи вместе со снегом опускалась ватная тишина, и учил магии. Без слов.
Оказалось, в Академии меня ничему толком не научили. Конечно, я училась всего год, но повторяя магические жесты Ральфара, напрягая до боли зрение, осознавала, как далеко отстаю от элементарной теории магических потоков.
И это было одной из причин, почему я не могла объяснить, что и как вижу. Стоило мне перейти на магическое зрение, как вместо потоков магии я видела сеть. Жутковатую паутину, которая покрывала для меня весь мир. Снег, небо, траву, деревья, воду, животных. Людей. Ральфара. Даже мои собственные руки были пронизаны золотыми прожилками.
Об этом я не рассказывала генералу. Он слишком болезненно переживал мою инакость, опасаясь, что это одно из проявлений темной магии.
Но видит бог, эта паутина была! Везде.
Даже в артефактах.
И именно там паутинка и пригодилась. Я даже не сразу поняла, что отныне мне больше не нужно варить зелий и отрабатывать ингредиенты, изучать плавку и гранение. Достаточно понять первичную задумку артефактора и вернуть ей изначальный… узор. Или же придать этой паутине новый, более мощный магический орнамент.
И дело было вовсе не в количестве вложенной магии. Дело было в качестве. Работать должны эти тонюсенькие прожилки, а не сам камень, не кусок золота, его обрамлявший.
Так что к моменту отъезда я починила абсолютно все артефакты. И теперь драконы с недоумением вертели в руках возвращенные им кулоны, кольца, магические камни грубоватой отделки.
— Слабоват, — сказал шепотом один из драконов.
Ральфар глухо рыкнул и с тревогой на меня покосился. Я спокойно качнула головой.
Я не могла объяснить драконирам, что количество магии, вбитое в артефакт, не делает его сильным. Оно делает его хрупким. Если вложенная магия заполнила камень, но почти не попала в узорчатые прожилки, то артефакт сломается после пары серьезных атак. А мой артефакт будет служить долго. Возможно вечно. Ну, может, нужно будет править настройки раз в сто лет, не чаще.
— Он правильный, — сказала негромко воину. — Пользуйся им спокойно. Можешь купить в столице другой, но этот тогда вернешь мне.
Это было важно. Все сделанные мной артефакты должны иметь хозяина. Я сделала их именными, но если воин отказывается, то заберу. Я в этот артефакт пролила свою кровь. Отныне он мой.
— Я оставлю, вейра, благодарю, — забормотал вояка, налившись стыдливым багрянцем.
Царственно кивнула. Слава богу, поумнел, кажется. А если не поумнел, буду верить, что отец-дракон наградил олуха адекватной супругой или любящей матерью, способными отличить мощное от правильного.
— А я в восторге. Магию не жрет, легкий, как пушинка, не давит аурой. Век не расстанусь с колечком, вейра, — Фир рассмеялся и тут же испортил все впечатление, добавив: — Как надумаешь бросить этого буку, я весь к твоим услугами.
Ральфар полыхнул глазами, а Фир увернулся от затрещины Фалаша и весело расправил крылья, перекидываясь в черного дракона. Он был не так красив, как его золотой брат, но очень силен. Наверное, второй по силе после брата.
В глубине души я была рада, что он оставил свои детские романтичные мысли.
Девицы, которых я гоняла от драконов весь месяц, с воем бросились мне в ноги и прощались, как с родной. Некоторым из них я подарила по паре своих платьев и раздала немного драгоценностей, в которых лично настроила симметричный узор. Платья, взятые на Север, надоели мне до зеленых звездочек в глазах. Скромные до аскезы, целомудренных цветов, практически полностью лишенные украшений, они мне больше не нравились.
Они были мне не по статусу.
Лоте я не одарила. Лоте заслуживала более впечатляющего подарка, чем чужая одежда. Но ее я еще успею отблагодарить, как и старика Бая. Я забирала их с собой в столицу.
Оба, укутанные в шубы, уже сидели в повозке, хотя я убеждала их одеться полегче. До портала здесь всего-то час езды.
Оглядев царящую во дворе суету, подошла к повозке и поманила к себе Лоте и коротко обрисовала перспективы, выбрав наиболее мрачное развитие событий. Конечно, я очень рассчитывала на Ральфара, но женщина должна и сама о себе позаботиться.
Не потому, что не доверяю. Просто в моей жизни уже был мужчина, разорвавший со мной все обязательства в одностороннем порядке.
Едва мы с Лоте договорили, меня окликнул Ральфар.
— Полетим? — впервые со дня смерти Берта на его губах была улыбка.
Бархатный голос окунул меня в расслабленное ночное тепло, и я кивнула прежде, чем успела подумать. Наверное, это побочный эффект от инициации.
На один короткий миг я даже стала понимать Талье, свихнувшуюся от любви к Ральфару. Уж если меня, далеко не юную вейру, выключает в его присутствии, что говорить о юной девочке?
Ай, не буду об этом думать.
Она меня не жалела, когда забирала мужа в пику бросившему ее любовнику, когда отправляла в это поместье, надеясь свалить на меня преступления клана, а то и вовсе убить. Вот и я жалеть не хочу.
Так что я просто расправила белые крылья и одним прыжком поднялась в ледяное стеклянное небо одновременно с Ральфаром.
— Ты хорошо держишься, — одобрил он.
Окинул хозяйским взглядом мою стойку и тут же скорректировал. Мой милый оказался редким педантом. Пока я освоила лишь вторичную ипостась, но взамен она далась мне легко, словно только и ждала рождения моих крыльев.
В несколько минут мы достигли портала, далеко оторвавшись от остальных драконов и тем более неповоротливой повозки. Внизу под нами мелькали белые спины волков, мчащихся скачками за нами вслед.
А едва долетели, Ральфар, пользуясь приватностью, ту же прижал меня к стволу одной из заснеженных елей и набросился с поцелуями. Но когда за пиками елей появились первые точки летящих драконов, все же оторвался.
— Держись возле меня после перехода. Кто бы что ни сказал, куда бы не повел, стой на своем. А если ситуация ухудшится просто потяни за поводок.
Он положил мою ладонь себе на грудь и прижал.
— Тогда я услышу.
— Активацию черной магии можно почувствовать, — возразила, но без особой охоты.
— Концентрация черного источника сейчас слишком мала, — Ральфар не без удовольствия рассмеялся. — Мой магический поток перебивает его настолько, что невозможно ощутить.
На этот раз возражать я не стала. Если попаду в плохую ситуацию, я и так дерну этот врученный мне поводок со всей дури. Мы, девочки, нервные. Так что, если меня напугают, сами виноваты.