— Ладно, — пробормотал инспектор. — К адвокатам пошлём Шкуматова, он умеет разговаривать с чернильными душами…
Подчинённые Никонова, числом три, разумеется, принимали участие в расследовании.
Самого обаятельного, Фарида Аббасова, старший инспектор отправил опрашивать вдову.
Самого младшего, Сашу Сазонова — в Гильдию медиков, за официальной и неофициальной информацией о докторе Маркове.
Ну, а Пётр Шкуматов пока был здесь же, в этом странном собрании офисов, которое Верещагин метко обозвал «зоопарком», и снимал показания с остальных арендаторов.
Никонов выглянул в приёмную, где перед компьютером сидела унылая брюнетка в белом халате и раскладывала пасьянс. Пасьянс, судя по всему, не сходился.
— Амина Рахимкуловна? — спросил он без запинки.
— Да-а… — подняла глаза девушка.
— Хотелось бы с вами поговорить.
— Ой, только туда я не пойду! — она вжалась в спинку стула, будто кто-то пытался её силой тащить в кабинет со страшным меловым контуром на полу.
— И не надо, — старший инспектор присел на угол стола. — У меня и вопросов-то совсем не много, в основном про ерунду, про рутину.
— Про рутину? Ну, ладно, спрашивайте… — разрешила брюнетка.
Инспектор сунул руку в карман и сжал записыающий кристалл для активации.
— Расскажите, Амина Рахимкуловна, как проходил вчерашний рабочий день? Во сколько начался приём, кто приходил, где можно записи посмотреть?
— Да ну что вы, просто Амина, — она кокетливо поправила волосы. — Приём вчера был с двенадцати до семи. Ну, это по расписанию, но Владимир Юрьевич заранее меня предупредил, чтобы между часом и тремя я никого не записывала, у него важная встреча.
— Ага, понятно. Амина, а где и с кем встреча, не знаете?
— Да этого только кошки бродячие не знают, да ещё жена законная! — презрительно скривилась девушка. — Катька Лиховцева, секретарша у алибистов, они уже месяца два хороводятся. Ну, это же вам, наверное, неинтересно?
Слегка подивившись такому названию конторы по созданию алиби, Глеб Никонов сделал лицо попроще.
— Ну что вы, Амина, мне интересно всё, что вы рассказыаете!
— Да? Ну, тогда так. «Алиби» сюда въехало пять месяцев назад, и Катька сразу стала хвостом вертеть перед всеми мужчинами, кто тут работает. Каблучищи, юбка с носовой платок размером, ногти длинные… Сама-то, конечно, говорила, что это образ такой, она, якобы, оперативник там у них. Оперативник! — рассказчица фыркнула. — Ну вот, а месяца три назад… ну да, вскоре после того, как Перелом года отпраздновали, я вечером и увидела, как она с Владимиром Юрьевичем в экипаж садится.
— Погодите, а как же Алла Маркова? Она ведь здесь работала, разве нет?
— Алла здесь только числилась! То есть, может быть, когда-то и работала, но только я тут уже третий год, а её видела раз шесть или семь. На праздниках, мы Перелом года все вместе отмечали, и на Белтайн, поскольку у Владимира Юрьевича как раз тридцатого апреля день рождения, а просто так, без повода — ни разу.
— Ну, хорошо, обедал он с этой самой Екатериной, это я понял. А на приёме кто из пациентов был, вы помните?
Разумеется, Амина помнила. Несмотря на не самые приятные манеры, помощница из неё, видимо, была неплохая: она сумела назвать не только время посещения и фамилию пациентки, но и проблему, с которой та пришла к Маркову. Она открыла в компьютере список посетительниц с именами и адресами, передала на печатающее устройство и с победным видом подала старшему инспектору.
На половину восьмого никто записан не был, в расписании стоял пробел. Глеб вопросительно посмотрел на Амину, та пожала плечами:
— Я работала вчера до семи. Обычно, если было нужно, Владимир Юрьевич просил меня задержаться, но вчера ничего такого он не говорил. А сегодня приём должен был быть с девяти утра, я пришла, а тут вот…
Она всхлипнула и схватилась за носовой платок; впрочем, Никонову показалось, что платок остался сухим.
— А кто такой Адверов Ю.С.? — спросил он.
— Понятия не имею, — сказала девушка и опустила взгляд, начав аккуратно складывать батистовый квадратик. — Можно, я пойду? Мне, между прочим, надо новую работу искать…
— Идите, Амина. Адрес свой оставьте, и способы связи, и из города не уезжайте.
Когда свидетельница ушла, инспектор посмотрел на список и тяжело вздохнул. Семь женщин сегодня узнают, что их лечащий врач более никого и никогда не примет, и с каждой необходимо поговорить. Живут все более или менее поблизости, и за это спасибо… Тут он вчитался в адреса и хмыкнул:
— Откуда-откуда? Из Покровского-Стрешнева? И что вас, Вера Николаевна, понесло через полгорода к не самому знаменитому или выдающемуся врачу? Ладно, с вас и начнём.
На часах была уже половина третьего, Никонов поморщился — есть хотелось всё сильнее — и вышел в коридор.
Агентство по созданию алиби было по соседству, через две двери, и занимало полторы комнаты: большую, метров двадцать, где стояло пять столов, и совсем крохотный кабинетик. За одним из столов сидел молодой человек, что-то ожесточённо печатавший на компьютере и даже не поднявший взгляда на посетителя. Четыре других пустовали. В дверях кабинетика стояла очень красивая девушка. Инспектор сразу понял, что это и есть та самая Катерина. «Каблучищи и юбка с носовой платок», вспомнил он и незаметно вздохнул: Амина забыла упомянуть, что ненавистная ей соперница была не только красива, но и невыносимо обаятельна…
Он представился, и девушка понимающе кивнула:
— Вы хотите поговорить о Владимире Юрьевиче?
— Мерзавец и мошенник, — отчётливо проговорил юноша, не переставая ни на минуту печатать.
Катерина покосилась на него и потянула Никонова за рукав:
— Пойдёмте куда-нибудь. Здесь всё равно поговорить не удастся, Славка не уйдёт, пока программу не допишет, и в разговор будет влезать.
— И врач он паршивый, — согласился Славка под тихий стук клавиатуры.
Всё в той же самой приёмной Катя села на краешек одного из стульев, Никонов опустился на соседний и положил на колено записывающий кристалл.
— Вы не будете возражать, если я зафиксирую наш разговор?
— Нет, пожалуйста.
— Спасибо. Итак, ваши фамилия, имя и отчество?
— Лиховцева Екатерина Николаевна…
Анкетные данные были изложены, и Никонов, тихо радуясь вменяемости свидетельницы, стал задавать вопросы по делу.
— Скажите, вы были хорошо знакомы с доктором Марковым?
— Я… Нет, не очень.
— А с его помощницей?
Тут Катерина бледно улыбнулась:
— С Аминой… Можно сказать, что хорошо. Во всяком случае, я точно знаю, что ни одного доброго слова обо мне вы от Амины не услышите.
— Почему так?
Девушка пожала плечами.
— Как-то так получилось. Сильная обоюдная неприязнь, это так называется.
— Понятно. А с её шефом, значит, вы закомы мало? — Никонов чуть наклонился и заглянул ей в лицо. — Катя, вы ведь вчера обедали с Владимиром Юрьевичем?
— Мы… Да, мы вчера вместе обедали.
— Где, если не секрет?
— Я не помню. В каком-то кафе, — она опустила голову, так что длинные блестящие пряди закрыли лицо, и уже из-под этой тёмной завесы повторила. — В кафе.
— В кафе? А разве не в ресторане «Савой»?
— Да, вчера в «Савое».
— И о чём вы с ним разговаривали? Может быть, Владимир Юрьевич рассказывал вам про что-то, происходившее у него дома или на работе?
Девушка молча покачала головой.
Старший инспектор подъезжал с разных сторон, спрашивал то о покойном враче, то о самой Кате, то о работе агентства, и всё сильнее чувствовал, что сегодня он ответов не получит. О создании алиби она говорила с удовольствием, посмеивалась, вспоминая некоторые заказы. О себе — коротко, но спокойно: мама и папа, сестра и её муж, три года после института, раньше работала в школе… А вот на вопросы о Маркове девушка сразу замыкалась, захлопывала створки.
Пару раз в комнату заглядывал Шкуматов, но инспектор мотал головой, и тот понятливо исчезал за дверью без единого звука. Наконец Глеб сунул в карман отключившийся кристалл и сказал спокойно:
— Завтра попрошу вас подойти к нам, в Панкратьевский переулок. Третий этаж, пятый кабинет, к старшему инспектору Никонову. Подпишете показания.
— Хорошо.
Не глядя на инспектора, Екатерина вышла из приёмной. Никонов длинно выдохнул и выругался сквозь зубы.
— Ты чего выражаешься? — удивился вошедший Шкуматов. — Такую красотку разговорить не смог?
— Не удивлюсь, если эта красотка доктора и упокоила. Ни звука полезного не выдавила, а ведь она обедала вчера с Марковым, уж как минимум могла знать, какие у него планы на вечер! Ладно, что у тебя?
— Практически ничего, — Пётр развёл руками. — Единственное, одна из сотрудниц турагентства, которая вчера трудилась допоздна, где-то часов в девять выходила покурить. Чуть в стороне от подъезда стоял экипаж, и внутри кто-то сидел.
— Она номер видела?
— В девять уже совсем темно было, а свет от уличного фонаря на экипаж не попадал. Девушка даже цвет не смогла определить, сказала только, что светлый.
— Откуда же ей известно, что кто-то был внутри?
— Водитель закуривал, и вспышка осветила лицо. Мужчина, ей показалось — лет пятидесяти, маг, потому что прикуривал от огонька на пальце, с бородкой-эспаньолкой.
— Ну вот, — Никонов потёр руки. — А ты говоришь, почти ничего! Это может быть сторонний свидетель или даже фигурант дела!
Шкуматов скептически протянул:
— Ну-у… В доме пять жилых этажей, десять квартир. И этот экипаж, и маг с бородкой вполне могут иметь отношение к одной из них.
— Вот и проверь.
— Вот и проверю.
Проще всего оказалось найти вычеркнутого господина Адверова, достаточно было запросить регистрационный отдел. Не прошло и получаса — оперативники как раз успели съесть по пирожку с невнятной начинкой в соседнем кафе — как в руки Никонову упал магвестник с ответом.
«Юрий Сильвестрович Адверов, практикующий маг путей. Проживает по адресу: Астраханский переулок, дом семь. Сильвестр Юрьевич Адверов, маг путей в отставке, проживает там же. Сильвестр Юрьевич Адверов, учащийся магического лицея, проживает там же. Других однофамильцев в Москве не зарегистрировано».