Сделав глоток, он поставил бокал и спросил:
— Вы были знакомы с Владимиром Марковым?
— Нет, — последовал мгновенный ответ.
— У него в календаре записана и вычеркнута встреча с вами.
— Да. Он желал со мной проконсультироваться, а возможно, и воспользоваться моими услугами.
— И?
— И я отказался. Могу я узнать, что с ним случилось?
— Доктор Марков сегодня утром был найден убитым в своём рабочем кабинете.
Адверов хмыкнул:
— Вот как? Я предполагал, что с ним могут произойти неприятности, но не думал, что так скоро…
— Юрий Сильвестрович, почему вы отказались с ним работать?
— Видите ли, старший инспектор, я никогда не подписываю договор, не выяснив для себя подробности о заказчике.
— И что вы выяснили о Маркове?
— Достаточно, чтобы твёрдо сказать ему «нет».
— Хотелось бы подробностей. Вы можете не указывать источник информации, — поднял ладони Никонов. — Меня интересуют только детали. Понимаете, Юрий Сильвестрович, я представляю себе фигуру покойного, но мне кажется, как-то однобоко. А нужна полная картина.
— Уверяю вас, что этот человек получил по заслугам.
— Это не имеет значения. Убивать нельзя, даже тех, кто этого заслуживает. Их до́лжно судить, и поверьте, иной судебный приговор куда тяжелее быстрой смерти.
Адверов поморщился и заговорил.
Собственно, ничего особо нового он не рассказал, и образ доктора Маркова другой стороной не повернулся. Кое-что было дополнено, но общее впечатление оставалось неизменным: скверным человеком был покойный.
Договорив, хозяин дома пригубил свой келимас, словно смывая рассказанное. Никонов последовал его примеру.
Какое-то время оба молчали, потом Глеб спросил:
— Марков не говорил, что именно его интересует?
— До подписания договора? Конечно, нет. Но мне показалось… Скажите, старший инспектор, что вы знаете о магии путей?
— Ничего, — сознался инспектор. — Честно говоря, я вообще впервые в жизни вижу мага такой специализации. Это же редкость, да?
— Редкость, — кивнул Адверов. — И не только потому, что нужны особые способности, возможность видеть путь, знать, куда делать прокол. Просто большинство путевиков на государственной службе. Вот смотрите: о порталах все слышали, а стационарными многие пользовались. Уж вы-то наверняка, так?
— Так.
— Для того, чтобы построить стационарный портал, нужна совместная работа магов воздуха, камня и пути. Ну, и расчёты, конечно, то есть, магическая математика. Для того, чтобы создать индивидуальный портал, нужен собственный гигантский резерв мага плюс формула плюс доскональное знание точки выхода. Чаще всего такие порталы умеют создавать боевики и огненные маги. А есть ещё создание пути, прокол сквозь складку пространства. И этому невозможно научить, нельзя рассчитать, нужно просто видеть. Либо дано, либо нет.
— А как же вы делаете такой… прокол, если не знаете места выхода?
— Есть несколько способов. Самый простой и распространённый — по карте. Вот смотрите, — он достал из ящика стола потрёпанную карту Москвы. — Вот так мы её сложим и проколем отсюда в ваш Панкратьевский, — толстая длинная игла со скрипом проткнула бумагу. — Теперь если я произнесу активационную формулу, вы в один шаг окажетесь рядом со зданием вашего отдела.
— Здорово… — Никонов представил себе, как бы упростилась жизнь его коллег, если бы они могли пользоваться такими путями, и тяжело вздохнул.
Маг улыбнулся.
— Об остальных методах рассказывать не стану, не обессудьте, но упомяну ещё один. По крови.
— То есть?
— Можно перейти не по географической привязке, а по кровной, нужен только образец. Пары капель достаточно, в любом состоянии — засохшей, старой, даже смытой просто водой, без мыла.
— Погодите-погодите… Юрий Сильвестрович, но ведь это означает, что у вас есть вторая стихия, магия крови?
— Совершенно верно. И мне кажется, что вашего покойника интересовали именно эти мои способности.
— То есть… — инспектор напряжённо думал; это новый фрагмент картинки, теперь найти бы ему место. — То есть, получается, Марков узнал, что вы не работаете на государство, как прочие путевики, и решил, что…
— Что мне государственная служба неинтересна — договорил за него Адверов. — . Потому что частным образом можно получить куда больше денег, На самом деле я отработал по контракту с адмиралтейством пятнадцать лет, и сейчас у меня длительный отпуск. Нам всем приходится периодически уходить от активной деятельности на какое-то время, иначе мы очень быстро выгораем.
— А как он на вас вышел? И когда?
Тут маг задумался, потом взял со стола ежедневник и перелистал.
— Вот, шестого марта был звонок по коммуникатору и просьба о встрече. Встретились мы десятого, в кофейне на Неглинной. Господин Марков сослался на одного из моих знакомых, сказал, что он планирует заняться новым проектом, и хотел бы со мной проконсультироваться. А если этот проект будет успешен, то и нанять на постоянной основе. Всё выглядело вполне благопристойно, но никаких подробностей он не сообщал, как вы понимаете.
— Хоть в какой области этот самый «проект»?
— В Московской! — хохотнул маг, потом посерьёзнел и договорил. — Поверите ли, он ухитрился не дать даже кончика ниточки, даже намёка.
— Жаль, — покачал головой Никонов.
— Ну, извините, кто ж знал? Я дал предварительное согласие, но предупредил, что прямо сейчас занят и освобожусь к концу месяца. Это, кстати, истинная правда! Ну вот, а пока суд да дело, я запросил некоторых… запросил кое-кого, какая есть информация о докторе Владимире Маркове. И через пару недель ясно понял, что с данным субъектом не желаю иметь ничего общего, о чём ему и сообщил письменно. Магвестником, позавчера вечером.
— А он?
— Звонил, уговаривал. Попытался угрожать. Честно говоря, я его послал… куда обычно посылают. И внёс в чёрный список.
— Понятно… — инспектор помолчал. — Ну что же, спасибо вам большое.
— Надеюсь, эта информация будет полезна.
— Надеюсь. Мне пора…
Тут Адверов усмехнулся:
— А хотите пройти моей дорожкой?
— Конечно! — глаза Глеба загорелись. — Как раз вот в Панкратьевский мне и надо…
Толстая игла снова вошла в бумагу, инспектор сделал шаг… Не открывалось портальное окно, не происходило вообще ничего, просто в тот же миг оказалось, что Никонов стоит перед входом в здание стражи, зажав под мышкой куртку, а из двери на него обалдело таращится дежурный.
«Ну, вот, — весело подумал Глеб. — Вот так и создаются легенды!».
Спасаясь от ледяного порыва ветра, он проскочил в дверь.
На сей раз работники бюро расставаний и примкнувшие к ним детективы собрались в рабочем кабинете Верещагина. Во-первых, кабинет этот был куда больше размером, чем рабочая комната бюро, во-вторых, Глеб Никонов, жаждавший пирогов, решительно оказывался отойти слишком далеко от их источника. В третьих, не было Гая, чьёго присутствия на своей территории домовой бы не вынес.
Блюдо с пирогами, чайник, чашки и прочее стояли на журнальном столике, всеми забытые. Компания же сыщиков, не отрываясь, слушала запись разговора Елены с профессором Шпеером.
— У меня вопрос, — сказал Вренн, когда прозвучали последние слова. — Ну, предположим, этот ваш профессор дружил с Натальей Константиновной, и в память о дружбе поглядывал в сторону её наследника. Почему ж он не вмешался, когда понял, что условия завещания не выполняются, и поместье приходит в упадок?
— Хороший вопрос, — кивнул Андрей. — А я добавлю: откуда он мог узнать о рождении второго сына? Замечу, не афишированного, да и вообще, появившегося на свет, предположительно, уже после смерти Виталия Снигирёва.
— Да уж, дельце вы себе выкопали, — хмыкнул Никонов. — Вытаскиваешь и разъясняешь один факт, а на его место выползают два новых. Лена, а ты не пробовала Шпееру эти вопросы задать?
— Честно говоря, они мне тогда даже в голову не пришли. Он был очень убедителен, этот Наум Карлович, да и вообще… Обстановка действовала: оранжереи, высокие стеклянные своды, почтительные ассистенты в белых халатах, всё такое.
— Ну, хорошо, эти два пункта записываем. Может, там и ребёнка никакого нет, а это он перепутал или выдумал от старческого маразма… — гном сделал пометку в блокноте. — Что у нас дальше?
— Я говорила с Софьей Яковлевной, — сказала Лена. — Встретиться не получилось, она была очень занята, только кое-что сообщила.
— Что? Лен, не тяни кота… за неподходящие детали! — воскликнул кто-то.
— Госпожа Левинсон вспомнила, что незадолго до смерти Натальи Константиновны они встретились на дней рождения у общего друга. И та сказала, что хочет сделать дополнение к завещанию. Какое именно дополнение, разумеется, они не стали обсуждать на людях. Должны были встретиться через какое-то время и юридически сформулировать. Но госпожа Снигирёва умерла.
— И что, пожилая дама вот так легко вспомнила разговор пятидесятилетней давности? — поморщился Алекс. — Что-то слабо верится.
— Разумеется, нет! Но наш разговор её встревожил. Софья Яковлевна много лет вела дневник, и нашла эти самые старые, пятидесятилетней давности тетради. Просмотрела, начиная от даты смерти госпожи Снигирёвой, и люнаружила эту самую запись.
— А в чём была сложность формулировки? — Вренн занёс перо над страницей.
— В том, что Наталья Константиновна хотела любыми путями избежать одной ситуации: чтобы поместье и землю с особыми свойствами унаследовали родственники по боковой линии. Кто именно, она не сказала.
Все помолчали, оценивая рассказанное, потом Алекс откашлялся.
— Витиевато. Но, учитывая давность всей истории, ни один из наших фигурантов не может быть тем самым родственником, вызвавшим столь явное неудовольствие Натальи Константиновны.
— За одним исключением, — покачала головой Лена. — Наталья Петровна.
Верещагин поморщился:
— У вас просто взаимная неприязнь.
— Не буду спорить. Посмотрим, — она пожала плечами. — Что у нас дальше?