Просмотрев поданную квитанцию, он посмотрел на Елену и спросил:
— А ваши документы можно увидеть?
— Пожалуйста, — она подала своё удостоверение личности и копию лицензии агентства.
Господин Воропаев внимательно изучил паспорт, развернул лицензию, и брови его поползли вверх:
— Агентство расставаний? Серьёзно? И что, эти анализы вам нужны для оформления развода? — он оттопырил губу и пошевелил указательным пальцем листки бумаги.
— Прошу простить, Александр Михайлович, но что и для чего нам нужно — это уже вопрос тайны клиента.
— Ну, а выдача повторных анализов — вопрос правильной работы моей лаборатории, — с той же твёрдостью ответил он. — И я имею право задержать результаты до выяснения правомочности ваших запросов.
— Что значит «повторных»? — выцепила Лена главное.
— То и значит, госпожа Асканова.
Убрав в папку листы, к которым она уже протянула руку, Воропаев сунул эту папку под мышку и ушёл куда-то в глубь коридора. За его спиной сдвинулись створки стеклянной двери.
— Вот те на… — глядя ему вслед, Елена машинально убрала в сумку документы.
— Две недели назад точно такие же образцы нам приносили, — прошелестело у неё за спиной. — Я и анализировал.
Резко развернувшись, она увидела того самого вихрастого лаборанта.
— А кто приносил?
Молодой человек пожал плечами:
— Да тьма его знает, журнал я сейчас посмотреть не смогу, его шеф утащил. Мужчина, высокий, вроде блондин…
— И что мне теперь делать? Что обычно делают в таких случаях?
Но ответа на этот вопрос у лаборанта не было.
— А вы можете посмотреть в журнале, кто это был?
— Ну-у… — лаборант возвёл глаза к потолку. — Могу попробовать, когда шеф уйдёт. Но, сами понимаете…
— Понимаю, — вздохнула Лена, доставая из кармана визитную карточку и замшевый мешочек с пятью десятками двойных дукатов. — Плакали мои новые весенние туфли…
Обратную дорогу она не заметила: водитель оказался молчаливым, солнце затянули облака, а мысли были заняты странным упрямством руководителя лаборатории.
«И вообще, что значит — повторные анализы? Были точно такие же образцы, получается, кто-то уже привозил им землю из Снигирей и образец крови? — думала Лена. — То есть, это наверняка тот самый неучтённый родственник! И как вытащить из этого надутого дядьки имя заказчика и результаты? Или это просто схожий набор образцов? Да ну, не бывает таких совпадений…»
Она и сама не заметила, как господин Воропаев из симпатичного мужчины превратился в надутого дядьку…
Впрочем, дома её ждали новости, да такие, что утренняя неудача на некоторое время вылетела из головы.
— Звонил Вадим, — сказал напарник, когда Лена только вошла в дом, даже куртку снять не успела.
— И что?
— Он нашёл следы седьмого покупателя.
— Следы?
— Ну, можно и так сказать. Листы с записями были у него в скоросшивателе. И оттуда, как мы помним, кто-то вытащил страницу с информацией о последнем из желающих приобрести Снигири.
— Да-да, помню, конечно! Так что, эту страницу он нашёл?
— Нет, — Андрей отодвинул для неё кресло и налил чаю, поставил поближе блюдо с булочками. — Но зато отыскал запись в перекидном календаре, — тут он хмыкнул. — Говорит, так спешил и настолько неразборчиво записал, что со вчерашнего вечера думал, как эти сокращения расшифровать. В результате вот что вышло…
— «Столица и усадьба», Чернегов Алек (Александр или Алексей?), — прочла Елена. — То есть, это были риэлторы?
— Выходит, так. Я проверил, фирма эта существует и вполне процветает. Они специализируются на крупных сделках, так что продажа большого поместья в ближнем Подмосковье как раз их сфера.
— Почему ж Вадим к ним не обратился сразу?
— Да потому, что однажды обжёгся на услугах риэлторов, и зарёкся с ними иметь дело! Сто лет назад…
— Тьма с ним, с тем, что было сто лет назад! — Лена нетерпеливо перебила напарника. — Раз фирма существует, значит, с ними можно связаться? Этот Чернегов там ещё работает?
— С ними можно не только связаться, — Андрей взглянул на часы и встал. — Через полчаса мы встречаемся с руководством «Столицы и усадьбы», так что доедай, допивай и пошли!
— А дату смерти его отца ты выяснил?
— Забыл! Ну прости, правда, из головы вылетело. Перезвоню и спрошу!
Старший инспектор Никонов стоял на Трубной улице, смотрел на шестиэтажный дом напротив, щурился от лучей утреннего солнца и думал.
Нельзя было сказать, что они совсем ничего не нашли: день убитого расписали почти поминутно, со свидетелями поговорили, полезного откопали немало. Бесполезного, конечно, тоже хватало…
Во-первых, казавшийся таким перспективным маг с бородкой, болтавшийся со своим экипажем у подъезда, оказался совершенно точно ни при чём. Приехал он за приятелем, живущим на пятом этаже, чтобы отвезти того на мальчишник по поводу грядущей свадьбы. И весь вечер, перешедший в ночь, начиная с двадцати двух часов и до пяти утра, оба фигуранта провели в компании ещё дюжины гостей плюс пять официантов, метрдотель ресторана и несколько стриптизёрш. Если же учесть, что ресторан этот располагался более чем в получасе езды от Трубной… Нет, никак не получалось упихать в график типа с эспаньолкой.
Пациентки покойного доктора, которых опрашивал вчера Шкуматов, тоже оказались почти бесполезными — Маркова как врача более или менее хвалили, никаких контактов с ним помимо медицинского кабинета не имели… Правда, была одна оговорочка, и Никонов было вцепился в неё, но пока тоже безрезультатно. Последняя из пациенток, покинувшая кабинет Маркова около семи вечера. сообщила, что доктор её предупредил: он планирует отойти от практики, вообще сменить сферу деятельности. Не сегодня и не завтра, так что рассчитывает закончить лечение этой дамы, ну, а если не закончит, порекомендует ей преемника. Увы, как ни расспрашивал её Пётр Шкуматов, как ни задавал наводящие вопросы, причин такого решения пациентка не вспомнила.
Катя Лиховцева, обедавшая с покойником в день убийства, не рассказала вчера практически ничего, и вот это Никонов намерен был исправить. Девушку он вызвал к себе на завтра одиннадцать утра, а сам хотел до этой встречи побеседовать с тем самым тихим и увлечённым работой Славой, который успел так метко охарактеризовать доктора.
Расчёты оправдались: Лиховцева уехала по делам, а возможный свидетель сидел за столом, кажется, даже в той же самой позе, и стучал по клавиатуре.
— Добрый день, — громко сказал инспектор.
— Угу, — ответил молодой человек.
— Слава, хотелось бы с вами поговорить!
— Угу, у вас заказ? Тогда вам не ко мне, а к секретарю, в коридор, вторая дверь направо.
Поскольку всё это он говорил, не отрываясь от печатания и не глядя на собеседника, ясно стало, что придётся идти на непопулярные меры. Никонов грохнул по столу кулаком и гаркнул:
— А ну, встал! Гляди на меня!
Допечатав фразу, алибист поднял взгляд и мягко промолвил:
— Ах, это вы? Что ж вы сразу не сказали! Присаживайтесь, я только…
— Нет! Слава, я задам вам три вопроса и уйду, а вы сможете продолжить ваш отчёт или что вы там делаете.
— Три? — подозрительно спросил тот.
— Ну, не больше пяти!
— Ладно… Простите, я вообще-то роман пишу. Завтра последний день, когда на конкурс принимают, а у меня только до развязки дошло…
— Детектив, что ли? — спросил Никонов подозрительно.
Истории про сыщиков он отчего-то очень не любил.
— Нет, — молодой человек потупился и заалел ушами.
Не поленившись, Никонов обошёл его и заглянул в экран компьютера. Прочёл несколько строк и тоже слегка порозовел.
— Конкурс? — спросил он.
— Ага. Любовно-эротический женский роман.
— Ну-ну, удачи. Так вот, Слава, первый вопрос…
Через полчаса, сидя за чашкой кофе в комнате, где собрались его подчинённые, старший инспектор рассказывал:
— Итак, по наблюдениям Славы, а точнее, Владислава Иванцова, девушка Катя с покойным доктором состояла в любовных отношениях…
— Ну, это нетрудно было предположить! — заметил развалившийся на стуле Пётр Шкуматов. — Девчонка-то хорошенькая, а этот самый Марков, как я понял, большой ценитель.
— Но, помимо этого, — продолжил Никонов, — наш свидетель считает, что в последнее время отношения их прочно перешли на другой уровень, а именно — ты мне, я тебе. Лиховцева устраивала для доктора то, что умела лучше всего — алиби. В глазах жены, для коллег и начальства по работе в больнице…
— И часто она это делала? — спросил Фарид Аббасов.
— Редко. Слава засёк это трижды, но признаёт, что пару случаев мог и пропустить.
— Трижды за… сколько, за три месяца? Можно вообще не принимать в расчёт, мы и так уже знаем, что Марков женщин любил, а вот верность жене не хранил вообще. А вот что девушка от него получала? — спросил Саша Сазонов.
— Деньги. Как известно, с тех пор, как финикийцы придумали этот всеобщий эквивалент, все разумные любят деньги.
— Не интересно, — подвёл итог Шкуматов. — Она придёт сегодня протокол подписывать?
— Да, я её на одиннадцать вызвал. А Маковскую на двенадцать.
— Давай, я попробую с Лиховцевой поговорить?
— Лучше пусть Сашка. Он очень трогательный, когда смотрит этаким щенячьим взглядом, девушки от трёх до трёхсот лет тают.
— Пусть Сашка, — пожал плечами Пётр. — Фарид, расскажи пока, что поведала вдова?
— Вдова… — Аббасов словно попробовал это слово на вкус и скривился. — Госпожа Маркова разговаривала вяло и неохотно. О делах мужа ничего не знала, числилась его помощницей, но там не работала. Оставалась дома, чтобы заниматься ребенком.
— Погоди, каким ребенком? Мальчик Коля восьми лет от роду учится в закрытом лицее с проживанием, и дома с матерью бывает только на каникулах, — Шкуматов ткнул пальцем в досье.
— Ну, значит, она занималась своими делами! Я излагаю то, что говорила вдова, а не то, что я об этом думаю! — рассердился Фарид.