— Это правильно. Что-то она у нас совсем затосковала, не то весна, не то авитаминоз. А может, ей на море надо? Вам, людям, вечно воды не хватает… Ладно, посмотри, каково?
Доска была грандиозна, о чём Беланович честно и сказал.
Шириной метра три, она была разделена на три части: в центральной располагались подписанные снимки Вадима, его жены, Ф.Т. и Натальи Петровны. Левая часть была посвящена убийству Стеллы Гогнадзе, правая — Владимиру Маркову.
— Стрелочки я рисовать не стал, — сообщил гном. — Вот будем вечером обсуждать, и для наглядности сами и нарисуете. Всё, пошёл я, — он спрыгнул со стула. — Обедать будешь?
— Наверное, пока что нет. Попозже.
— Обед через полчаса, — строгим голосом сказал Вренн. — Джеслики ждать не любит. Так что если позже — сам себе разогреешь, или холодное съешь!
Дождавшись, когда тот выйдет, Андрей набрал на коммуникаторе номер Вадима Снигирёва.
— Ты как? — спросил он.
— Нормально, — ответил Вадим. — Работы выше крыши, но даже интересно, оказывается! Вот завтра поеду рассаду закупать. Мне предлагали заказать так, мол, всё привезут, но я уж лучше посмотрю, а то вместо помидоров куплю какой-нибудь табак…
— Много ты понимаешь в рассаде? — хмыкнул Андрей.
— Ничего, я с собой агронома возьму! Уже нашёл, договор заключил, сегодня как раз и приедет.
— Тогда вот что… Я тоже сегодня приду, прямо сейчас. Надо поговорить и с тобой, и с домовым твоим. Порталом пойду, так что дай мне координаты.
Он записал ряд цифр, достал из сейфа два кристалла пространственного перехода и аж поёжился от жадности: за каждый было уплачено, как за бриллиант. Сжал первый, назвал координаты и шагнул в сиреневый овал открывшегося окна.
Проскользнув в рабочую комнату, Лена увидела на своём столе подснежники и замерла. Откуда?
Конечно, подозрения у неё были: случился сегодня неожиданный звонок на коммуникатор. Неожиданный, рассердивший её и растревоживший. Платон Владимирович Крымов, тот самый богатырь, владелец риэлторского агентства «Столица и усадьба», приглашал её в оперу. В оперу! В Большой театр!
Она подумала, что за время, пока живёт в Москве, а это больше полугода, и видела-то знаменитое здание с квадригой на крыше всего раза два, проходя мимо. А побывать внутри, послушать «Волшебную флейту» с Соней Мингард — это мечта… Подумала, вежливо поблагодарила и отказалась, сославшись на расследуемое дело. Крымов нисколько не обиделся и гулко захохотал, так что она даже отодвинула коммуникатор от уха. Сказал, что до спектакля ещё четыре дня, и он очень надеется, что Елена Дмитриевна передумает.
Елена Дмитриевна понюхала подснежники и решила считать, что они случайно попали на её стол. Джеслики принесла. Покупала на рынке капусту и зелёный лук, а на сдачу получила букетик.
Собрались все, только Никонова не было. Наконец Андрей сказал:
— Не будем ждать. Сможет — придёт, нет — значит, нет. Кто первый?
— Наверное, мы, — инспектор Коваль тяжело вздохнул. — Мы с Леной будем краткими, поскольку особых успехов не добились…
В этот момент входная дверь содрогнулась под ударом тяжёлого кулака.
— Это кто? — удивился Андрей.
Верещагин прислушался к голосу, доносившемуся из-за двери, и рассмеялся:
— Открывай, Вренн! Вместо Никонова мы получили его начальника. Прошу любить и жаловать, секунд-майор Бахтин Сергей Иванович. Ты куда Глеба дел?
— Ваш Глеб сейчас в Ницце, по набережной гуляет, — ответил Бахтин, тяжело усаживаясь на стул.
— В Ницце? Неужели мадам Снигирёва всё-таки замешана? — переспросила Лена.
— Вот он выйдет на связь, и мы все всё узнаем, — секунд-майор махнул рукой. — Чаю дадут? А то я сегодня и пообедать не успел, и завтрак был давным-давно.
— Сейчас всё будет! — Вренн соскочил со стула, вышел и почти сразу же вернулся. — Через полчаса, пирог доходит.
— Вот и славно! Да, давно я мечтал устроить шоу с разоблачением, как в детективных голофильмах показывают, — добавил секунд-майор, оглядев собравшихся. — Тут только подозреваемых наших не хватает.
— Нет уж, лучше не надо, — рассмеялся Беланович. — Тогда придётся арендовать конференц-зал где-нибудь поблизости, а значит, обойтись без пирогов.
— Да? Тогда подозреваниемые отменяются, на такое я согласиться никак не могу! Обойдёмся без них. Продолжай, инспектор!
— Отлично. Тогда я повторю, — сказал Коваль. — Мы с Еленой говорили с Корнелием Васильевым. Художник был в своей мастерской. Трезв, мрачен, работает. Даже разговаривал, не отрываясь от рисования, опять портрет Стеллы. Про склонность к тромбам не знал, про противозачаточные таблетки не знал, на вопрос о любовнике ответил, поморщившись, что он Стелле давно всё простил.
— Как ты считаешь, врал? — спросил Андрей.
— Думаю, нет. Эмпатия у меня слабая, но враньё я чувствую.
— Ладно. Дальше?
— Дальше мы отправились к Лиане, — подхватила Елена. — Вот уж кто врёт, как дышит! — инспектор Коваль кивнул, подтверждая сказанное. — Но в конце концов выяснили, что таблетки она, конечно, тётке дала, но та почитала о свойствах и противопоказаниях, племянницу отругала, препарат выкинула.
— А зачем рассказывала… кому там она об этом говорила? — переспросил Вренн, и, перелистнув страницы блокнота, сам и ответил. — Ага, Тороканову.
— Я ж говорю, врёт как дышит. Хотела заинтересовать, придать себе таинственности и опасного флёра, — Коваль пожал плечами. — Но одну важную вещь она всё-таки сообщила: не так давно Стелла вернулась домой злая и обрадованная. Сказала, что знает теперь, кто сделал ей пакость, и может отомстить. Кто это, какая именно пакость, в чем должна заключаться месть — неизвестно. Лиана не знает.
— Ясно, — гном быстро записывал.
— Дальше мы посетили Левинсонов. Но неудачно: Лев Борисович болеет, простыл, поэтому говорили только с Софьей Яковлевной, и очень коротко. Ничего нового, в общем. Она передала кое-какие сведения для Вадима — контакты, рекомендации, в общем, чтобы поместье поднимать. По делу — ноль.
— А Тороканова не было нигде, — подхватила Лена. — На коммуникатор не отвечает, дома нет, консьержка не видела со вчерашнего утра.
— Клуб?
— «Грифон»? — хмыкнул Коваль.
— Про «Грифон» есть информация, расскажу позже, — прогудел Бахтин.
— Ладно. Кто дальше?
— Погодите, ещё не всё, — Елена отчего-то начала волноваться. — Все помнят, сколько лет мальчику Коле?
— Восемь, — вразнобой ответили остальные.
— А когда умер Виталий Снигирёв?
— Третьего марта семьдесят восьмого года. — произнёс Андрей. — Почти ровно восемь лет назад… Тьма, ты хочешь сказать?..
— Хочу, — кивнула она и зачем-то встала. — Мне не давало покоя совпадение цифр, понимаете? Восемь лет. А если Коля — сын Виталия Снигирёва, тогда всё объясняется! Активность Маркова, например. Такой жирный кусок прямо в руки упал!
— Думаешь, Алла не говорила ему, от кого ребёнок? — покачал головой гном. — Нехорошо!
— Вот тут я позволю себе дополнение, — поднял ладонь Алекс. — Сегодня я провёл день в архивах, и… не без помощи, признаюсь, но кое-что нашёл. Девять лет назад, в апреле семьдесят седьмого, в Рязани разыгрывался Кубок коннозаводчиков Царства Русь. Разыгрывают его раз в пять лет, каждый раз в другом городе. Это раз. Два — то, что Алла Сагудаева выходила замуж за Владимира Маркова под своей девичьей фамилией…
— Ну, это ничего не значит! — не выдержал Андрей. — Совсем не все меняют фамилии при заключении брака.
— Не все, — согласился Верещагин. — Но госпожа Сагудаева происходит из старой купеческой семьи с очень жёсткими правилами. И если бы она была замужем, отец её бы и спрашивать не стал, поменяла бы фамилию как миленькая.
— Ага… А она забеременела вне брака, и семья отнеслась к этому плохо, так? — прищурилась Елена.
— Ну, во всяком случае, до июля семьдесят седьмого Алла жила в Рязани, в доме родителей. Есть снимок в местной газете со столетнего юбилея её деда, и она там стоит рядом с матерью. А в августе зарегистрирована покупка квартиры на Песчаной, совершённая кем?
— Аллой Сагудаевой, — гном схватил чёрный толстый карандаш, подошёл вразвалочку к доске и соединил линией Аллу и Виталия. — Так?
— Так, — кивнул Андрей. — Получается, Марков узнал, что его пасынок может стать наследником поместья, и начал в этом направлении работать. Именно поэтому Маковская сказала… Как там было?
— «Он вышел на что-то серьёзное, на большие деньги», — процитировал Вренн.
— Именно так.
— Что же, этому есть подтверждение, — раздался тяжёлый бас Бахтина. — Мы получили сведения: именно Владимир Марков две недели назад передал в исследовательскую лабораторию биофака университета пробы земли и образцы крови. Земля полностью совпадает с тем, что вы, Елена Дмитриевна, туда привезли позавчера, а кровь взята у ребенка мужского пола в возрасте восьми — девяти лет. И подтверждено, что кровная привязка есть.
— И за это его убили… — медленно проговорила Елена. — Кто?
— Об этом чуть позже, не буду лишать триумфа старшего инспектора Никонова, — усмехнулся Бахтин. — Ты всё изложил, Алексей?
— Последняя деталь. А уж куда её приложить — решайте сами. Я сообразил, что мы занимаемся всеми фигурантами дела, кроме одного. Точнее, одной — Натальи Петровны Саввиной, в девичестве Лукомцевой.
— Обладательница снигирёвской крови, — кивнула Лена. — Я ж чувствовала, с ней что-то не так! Рассказывай!
— Наталья Петровна родилась в две тысячи пятьдесят пятом в Москве. Наводит на размышления?
— Ей сто тридцать один год? — быстро посчитал Вренн. — Эльфийская кровь или магия?
— Магия. В восемьдесят пятом она закончила университет в Праге по специальности «Магия разума и эмпатия», потом дополнительное образование — психиатрия и психология. До две тысячи сто десятого работала в Томске, потом в Новосибирске, есть статьи в журналах, сведения о наградах, в общем, нормальная карьера хорошего мага-медика. А в сто десятом увольнение из госпиталя в связи с провессиональным выгоранием, и дальше — как отрезало. Единственная информация — о её браке с Северином Михайловичем Саввиным, родился в восемьдесят шестом году в Новосибирске, умер в сто восемнадцатом там же. Как и когда Наталья Петровна перебралась в Подмосковье, что привело её в Снигири, как она договорилась с Натальей Константиновной, тогда владевшей поместьем, неизвестно. И, боюсь, мы этого не узнаем, если она сама не захочет рассказать, потому что других свидетелей не осталось.