втракает. Всё нужно заснять в подробностях, а вот и вопрос, сколько у нас с собой кристаллов?»
Записывающих кристаллов оказалось довольно много, полтора десятка, должно было хватить. Лена взяла десять штук, остальные, повинуясь неясной пока логике, спрятала в пакет с тёплыми носками. Потом сбежала по лестнице на кухню. Гости всё ещё сидели за столом, держались за чашки. Домоправительница сердито ворочала что-то на плите, а хозяин стоял у окна и на что-то внимательно смотрел.
— Вадим? — окликнула Лена.
Он медленно повернулся.
У него было опрокинутое лицо человека, обнаружившего в ящике письменного стола живого динозавра. Или выход в другую Вселенную. Елена на всякий случай выглянула в окно: ничего нового там не появилось: лёд, лужи, кусты, ёлки… Тело и охраняющий его Андрей остались с другой стороны дома.
— Вадим, пойдёмте, мне нужна ваша помощь, — твёрдо произнесла она.
Вяло волоча ноги, хозяин дома пошёл следом. Выйдя в коридор, Лена повернулась и сказала:
— Во-первых, вы обещали какую-нибудь ткань, чтобы накрыть тело.
— Ткань… Да, сейчас Наталья Петровна найдёт…
— Во-вторых, где Корнелий?
— Не знаю.
— Отыщите его и… заприте в комнате, что ли. А остальных соберите в той гостиной, где вчера сидели, и постарайтесь не выпускать их по одному.
Ответом ей было пожатие плеч. Ясно стало, что полагаться на Вадима нельзя.
«Ладно, потом разберёмся, что его так прибило, — подумала она. — Сейчас надо начинать работать».
К счастью, инспектор Коваль оказался обязательным, и в руки ей свалился магвестник. Елена развернула влажный листок, внимательно прочла его, удовлетворённо кивнула и вернулась на кухню.
— Господа, прошу внимания! — к ней повернулись лица, такие разные и в тоже время одинаковые выражением ожидания и любопытства; что-то царапнуло, и она отложила это что-то на полочку памяти, чтобы обдумать позже. — Представители городской стражи прибудут чуть позже, а пока, чтобы не терять времени, они делегировали мне полномочия первичного осмотра и бесед со свидетелями, то есть с вами.
— Какие ж мы свидетели, если ничего не видели, — хмыкнул Маркин.
Одновременно с ним его жена выкрикнула:
— Откуда нам знать, может, ты нас обманываешь? Почему это тебе что-то там делегируют?
— Вот официальное поручение, — развернув документ, Лена продемонстрировала его гостям. — Лев Борисович, всё правильно?
Адвокат пожевал губами и кивнул:
— Абсолютно.
— Вот и хорошо. Тогда я прошу вас всех перейти в гостиную и побыть там. Я подойду через несколько минут и мы поговорим.
Показал пример Левинсон. Он подхватил Софью Яковлевну под руку, помог встать и неторопливо направился к лестнице; остальные потянулись следом.
Елена повернулась к домоправительнице:
— Наталья Петровна, найдите мне, пожалуйста, две или три чистых чайных ложки, несколько пузырьков или баночек с крышками и сколько-то водки.
— Водка-то тебе зачем с утра?
— Чтобы протереть импровизированные ёмкости для сбора образцов, — терпеливо ответила Елена.
Напарник ушёл завтракать, пообещал вернуться быстро.
Глубоко вдохнув влажный воздух, Лена взглянула на часы и мимолётно удивилась: всего половина десятого? А казалось, прошло часа три с того момента, как она выглянула в окно и увидела труп. Потом сжала в руке записывающий кристалл и начала размеренно надиктовывать текст по знакомой схеме, за пятнадцать лет работы въевшейся в кровь.
«Осмотр начат в девять часов тридцать шесть минут. Проводится при естественном освещении, в пасмурную погоду с небольшим мокрым снегом, температура воздуха плюс два градуса…»
Зафиксировала расположение тела, описала одежду, сделала снимки со всех ракурсов. Взяла образцы тёмного месива вокруг головы: это кровь со снежной кашей, да, но может быть и ещё что-то? Лишь бы стражники побыстрее прибыли вместе с экспертами, сама она анализы не проведёт. Странно, крови мало, слишком мало для повреждения головы. Обычно куда больше бывает…
Наконец, вздохнув, с трудом перевернула тело, порадовавшись про себя, что куртка не смёрзлась насмерть со льдом под ней.
Странное выражение сохранялось на лице Стеллы: будто только что она победила в каком-то трудном споре или выиграла партию в покер, такое плохо скрытое торжество.
— С кем же ты разговаривала перед смертью? — спросила Елена.
Ответа почему-то не было…
Пока отставной старший инспектор Асканова описывала место происшествия, а её напарник методично поглощал оладьи, дом не впал в спячку. В своей комнате Корнелий Васильев писал что-то на большом холсте, по гостиной расхаживал сделавшийся вдруг чрезвычайно деятельным адвокат Левинсон, подробно описывая процессы над убийцами, в которых ему приходилось участвовать. Тихо плакала, сидя в кресле, Лиана.
Где-то между вторым этажом и чердаком, между былью и небылью, сидели на мешке с ароматным сеном двое. Изящная фигурка одного, обладателя длинных ушей и рыжих волос, была облачена в ярко-зелёную шёлковую рубашку, кожаные штаны и расшитые бусинами сапожки. Второй, бородатый и кряжистый, оделся в клетчатую рубаху и потёртые джинсы, нимало не контрастировавшие с валенками.
— Неужели ты не видел, что произошло? — недоверчиво спросил Гай.
Мефодий Варламович помотал бородой.
— Ты пойми, то, что в доме происходит, я чувствую. Ну, вот ты ощущаешь свою руку или ногу?
Пикси покрутил сапожком и кивнул:
— Чувствую, конечно. Но… как бы это сказать? Не осознаю ежеминутно.
— Во-от! — домовой поднял палец. — Так и я, если мышь где-то пакет с крупой подгрызает, или доска гнить начала, или холодильный амулет на кухне отказал, это всё я сразу узнаю. А пока всё в порядке, так что ж волноваться? Я, как и все, по ночам сплю! Ну вот, а то, что вне дома, вижу не всегда.
— Не всегда, а когда? — тут же прицепился Гай.
— Во-первых, если что-то происходит с хозяином, — принялся загибать пальцы домовой.
— И далеко ты его воспринимаешь?
— Нет, — насупился Мефодий. — Недалеко, метров пятьсот. Он же обряд не провёл, будто и нету меня… Ладно, это моё дело. Во-вторых, я могу увидеть, что происходит вне дома, если там какое-то магическое действо проводится, или иное колдовство сильное. В-третьих, если делается что-то во вред дому. Ну, не знаю, поджигать собираются!
— Поня-атно… — задумчиво проятнул Гай. — А когда эту тётку по голове лупили, это, значит, дому не во вред?
— Как по мне, так только на пользу… — нахохлившийся домовой стал похож на замёрзшего воробья. — Но хозяин там не был, это точно.
Что-то дожёвывая и одновременно застёгивая куртку, Андрей спустился с крыльца и повернул за угол.
Напарница сидела на корточках возле тела и что-то внимательно разглядывала.
— Лен? — спросил он, подойдя ближе. — Что-нибудь нашла?
— Посмотри на синяк, — ответила она. — Он вовсе не на виске, а на скуле, и можешь мне поверить — не сегодняшний, я по цвету вижу.
— Не поверю, что Корнелий её мог ударить, — помотал головой Андрей. — Что вообще он мог бы ударить женщину, любую.
— Во всяком случае, об этом надо его спросить, — Лена поднялась, отряхивая руки. — Ну, вроде бы я всё зафиксировала, что могла. Вопрос, что теперь с телом делать?
— Ну, наверняка тут есть какой-нибудь сарай. Думаю, Наталья Петровна нам подскажет.
— Иди, спроси у неё, а? На меня она плохо реагирует. А мне её ещё допрашивать.
Фыркнув, он пошёл в дом и через несколько минут вернулся вместе с экономкой.
— На ледник класть не дам! — категорично заявила та, ещё даже не подойдя к телу.
— Да сегодня кругом ледник, — поддержал её под локоток Андрей. — Сарай какой-нибудь, дровяной, к примеру, а? Стража приедет и сразу увезёт, а до тех пор надо убрать. Ну что ж Вадиму Витальевичу каждый раз огорчаться, как на улицу выйдет?
Наталья Петровна мрачно осмотрела тело. «Будто курицу на базаре выбирает!» — подумала Елена, но благоразумно промолчала.
— Огорчаться… — буркнула экономка. — Знамо дело… Вот тебе ключ от сарая, где лопаты и грабли всякие держим, туда и отнесите.
Глава 4
Дверь гостиной была чуть приоткрыта, и оттуда доносился мужской голос. Лена остановилась и прислушалась.
— Весь мой опыт говорит, что оперативники из провинциальной стражи бывают двух разновидностей, — говорил Левинсон. — Они или очень талантливы, и тогда пребывание здесь даже надоесть нам не успеет, или…
Тут адвокат сделал нарочитую паузу.
— Или? — лениво переспросил женский голос.
«Ага, это Маркова» — отметила Елена.
— Или же окажутся совершенно тупы, вследствие чего мы застрянем среди сугробов на несколько дней.
— Да ну, это вряд ли, — тенор принадлежал Юрию Тороканову. — Лично мне нужно не позднее двадцать седьмого быть в Самаре, так что пусть делают что хотят, а я уеду.
— Ну и запрут тебя, — хмыкнула всё та же Алла Маркова. — Будешь смотреть на небо в клеточку.
«Они разговаривают, как люди, хорошо знакомые. Интересно, давно ли? Или чужое несчастье так сближает?»
— Интересно, как там Корнелий? — вмешался в разговор Владимир Марков. — Может, сходить, посмотреть?
— Тебя просили быть в гостиной до допроса, — напомнила ему жена.
— Опроса, Аллочка, — поправил её адвокат. — Допрашивают задержанных, а мы свидетели.
— Это временно, Лев Борисович! — хохотнул Марков.
— Как вы можете! — врезался в беседу истерический возглас Лианы. — Тётю убили, а вы смеётесь тут!
В гостиной повисло молчание. Елена толкнула дверь, вошла, окинула взглядом комнату. Левинсон стоял у камина с трубкой в руках, его жена сидела, протянув руки к огню. Чета Марковых расположилась в дальнем углу возле книжных полок, и вид у них был такой, будто супруги вот только что обсуждали подготовку заговора, ну, или спорили о подарке сыну на именины. Мальчик лежал на диване, перелистывая толстую и явно не детскую книгу. Заплаканная Лиана сжалась в кресле у окна; кто-то сердобольный накрыл её плечи пледом, но всё равно девушка была бледна до синевы и казалась замёрзшей и усталой. Кузен хозяина дома возле журнального столика разливал по стопкам тёмно-красную наливку, в воздухе пахло вишней.