От горячих слез защипало глаза. Она ни разу не заплакала в течение долгих месяцев химиотерапии, не заплачет и сейчас. Оставив Джонаса наедине с его мечтами, она тихонько вышла из конюшни через заднюю дверь.
Глава 11
Джонас вел свой «астон-мартин» по улицам города практически на автопилоте. Его внимание было приковано к бледной, подавленной Равенне, сидящей рядом с ним.
Она очень изменилась за последние несколько недель. Между ними пропал дух товарищества, который делал их проживание под одной крышей таким комфортным. Возможно, это была его вина, потому что он старательно избегал разговора о том, как долго она должна на него работать. Конечно, украденная сумма была довольно существенной, но и вклад Равенны в ремонт дома был огромен. Без ее организационных талантов бал на следующей неделе не состоялся бы.
Кто мог винить ее за желание поскорее покинуть это место? Тем не менее Джонас уже не представлял себе Девесон-Холл без нее.
Он нахмурился. Ни один человек в его жизни не был незаменимым. Кроме, пожалуй, будущей жены. Последние пару лет он присматривал потенциальных невест и почти остановил свой выбор на Хелене Уортингтон. Красивая, добрая и отзывчивая, она станет хорошей женой и матерью. Она выросла в прекрасной семье и сейчас работала в частной картинной галерее. Он собирался пригласить ее на званый вечер, чтобы убедиться в том, что сделал правильный выбор. Они уже встречались несколько раз, и Хелене он явно нравился, однако Джонас не спешил с выводами.
Он должен поговорить с Равенной о будущем. Он может предложить ей хорошие деньги, чтобы она продолжала работать у него экономкой: она прекрасно управляла домом, знала и любила его. Но нанимать бывшую любовницу? Это шло вразрез с его правилами, хотя они и смогли работать бок о бок, оставив в прошлом несколько часов страсти. Ну, почти смогли.
Джонас стиснул зубы. Не проходило и дня, чтобы он не вспоминал секс с Равенной. Ему нравилось проводить с ней время. Нравились ее находчивость, ее неукротимая энергия, жизнелюбие. Но все изменилось несколько недель назад. Он не мог понять, что именно изменилось, но это ему совершенно не нравилось.
– Куда конкретно ты едешь? – спросил Джонас, когда она начала нервно поправлять подол своей юбки.
– В пару кварталов отсюда. Можешь высадить меня прямо здесь. Я вполне могла доехать на поезде. Не волнуйся и поезжай по своим делам.
Черт! Почему Равенна так его волнует? Он не должен к ней ничего чувствовать, особенно сейчас, когда он собрался жениться. Но сексуальное напряжение между ними так и не ослабло, несмотря на все его попытки.
И все-таки что-то было не так. В течение нескольких месяцев, которые Равенна провела в Девесон-Холле, она стала выглядеть лучше, на щеках появился румянец, она уже не выглядела такой слабой и хрупкой. Но сейчас она снова была бледной и встревоженной.
– Где тебя подобрать?
– Не нужно. – Она испуганно взглянула на него. – Я доберусь на поезде.
– Мои дела не займут много времени, так что забрать тебя не составит труда, просто скажи адрес.
– Вот здесь. – Она указала на кафе. – Если ты придешь, а меня нет, поезжай домой, а я доберусь сама.
– Ладно. – Он припарковал машину. – Встретимся примерно через час.
Равенна кивнула и вышла из машины не оглядываясь. Джонас смотрел ей вслед и убеждал себя, что Равенна имеет право на свои тайны и личную жизнь, но он был слишком взволнован ее поведением. Он дождался, пока она скроется за углом, и последовал за ней.
Равенна распахнула дверь клиники и вышла на улицу, вдохнув влажный воздух, наполненный смогом и выхлопными газами. По крайней мере, это было лучше, чем стерильный больничный воздух, который теперь всегда будет ассоциироваться у нее с капельницами и болезнью.
Она взялась за металлические перила и прикрыла глаза, чувствуя, как адреналин все еще бежит по ее венам после нервного ожидания результатов.
– Равенна?
Она открыла глаза и увидела перед собой Джонаса.
– Что ты здесь делаешь?
– Тебя жду, – резко сказал он. – Давай поскорее уйдем из этого места. – Он неожиданно нежно взял ее под локоть.
Равенна проследила за его взглядом: он смотрел на табличку на двери клиники, сообщавшей всем желающим о ее узкой специализации.
Джонас повел ее вниз по улице в тот самый ресторан, в котором она мечтала однажды начать работать. Она замешкалась на пороге.
– В этом нет никакой необходимости. Я готова ехать.
– А я – нет. – Он провел ее в роскошно обставленный зал и усадил за столик в тихом уголке. – Выпьешь?
– Нет, спасибо.
– Коньяк, пожалуйста, – сказал он подоспевшему официанту. – Только не говори, что ты не хочешь выпить после посещения такого места.
Он был прав. Весь день она была на грани нервного срыва и сейчас чувствовала себя абсолютно опустошенной. По крайней мере, все закончилось.
– Совиньон блан, пожалуйста, – кивнула она официанту, который тут же скрылся из вида, оставив на столе меню в кожаном переплете.
– Ты в порядке?
– Нормально. Просто немного устала, – напряженно проговорила Равенна.
Он видел, где она была, значит, пришло время сказать правду. Она уже открыла рот, чтобы начать свой рассказ, но Джонас внезапно наклонился через стол и накрыл ее ладонь своей рукой. Он впервые прикоснулся к ней с тех пор, как…
– Почему ты не сказала мне, что больна? – хриплым голосом спросил он.
– Нет. – Она покачала головой. Покинув клинику, она все еще находилась словно в онемении, но теперь она почувствовала прилив счастья. – Я не больна.
Ее губы растянулись в счастливой улыбке. Она так боялась, что ремиссия может оказаться кратковременной, наверное, отчасти поэтому она была такой подавленной в последние недели.
– Слава богу! – Он сжал ее пальцы. – Когда я увидел, что ты входишь туда…
– Ты следил за мной?
– Ты была явно не в себе. Я знал, что что-то не так.
Равенна моргнула. Джонас пошел следом, потому что беспокоился о ней? Сердце ее сделало кульбит, но она решительно взяла себя в руки. Все это не имеет никакого значения. Между ними ничего не может быть.
– Значит, это была ложная тревога? Ты думала, что у тебя рак?
– Нет, это не ложная тревога. У меня был рак.
– Равенна…
– Я в ремиссии, уже некоторое время. Сегодня у меня была очередная проверка, чтобы убедиться, что все в порядке. У меня уже было несколько проверок, но в этот раз я думала, что результаты могут быть… – Она пожала плечами, не желая признавать, что была настолько взвинчена, что практически убедила себя в том, что у нее рецидив.
Подошел официант с их напитками и, повинуясь жесту Джонаса, тут же ушел. Джонас залпом выпил свой коньяк, не отрывая взгляда от Равенны. Чувство вины затопило ее. Не потому, что она скрыла свою болезнь, это личное. А потому, что он явно волновался за нее.
– Прости, Джонас.
– Не нужно извиняться, – хрипло сказал он. – Это отличная новость. Просто я… удивлен, узнав, что ты была больна. Как давно это было? – спросил он после небольшой паузы.
Равенна колебалась, но ее уже тошнило от вранья. Конечно, сейчас, когда он узнает правду, то откажется от идеи отомстить Сильвии. В конце концов, часть долга она уже выплатила.
– В прошлом году мне диагностировали лейкемию. – Она увидела, как расширились его зрачки. Джонас крепче сжал ее руку. – Мне порекомендовали сразу же начать лечение. Рак был довольно агрессивным, но потенциально излечимым. И врачи оказались правы, сейчас уже все хорошо. – Она снова улыбнулась.
– Сколько времени прошло с момента диагностики до нашей встречи в Париже?
Равенна посмотрела в свой бокал с вином, который так и остался нетронутым.
– Когда ты приехал в Париж, я только что вернулась из швейцарского санатория, в котором приходила в себя после лечения.
– Понятно, – протянул Джонас. – Почему ты сразу не сказала мне об этом?
– Это не имело отношения к нашему разговору. К тому же такими вещами не делятся с незнакомцами.
– Я не был незнакомцем, Равенна. Могла ты скрыть от меня правду, потому что не хотела признавать, что украденные деньги пошли на оплату твоего пребывания в санатории?
– Ты догадлив, – вздохнула она.
Сейчас это уже не имело значения, он должен знать правду. А она обязана защитить свою мать.
– Достаточно догадлив, чтобы понять, что, находясь в санатории, ты не могла подделать подпись Пирса.
Джонас вспомнил Равенну такой, какой увидел ее в Париже: гордую, непокорную, с вызовом взявшую на себя вину. Он был настолько поглощен своей ненавистью, что не смог остановиться. Он видел, насколько бледной была Равенна, какими тонкими были ее запястья, каким хрупким было ее тело. Потому что она была слишком больна, чтобы дать ему отпор.
Чувство вины затопило его. Он нападал на нее, когда она была такой уязвимой. Джонас провел свободной рукой по волосам. Неудивительно, что одежда болталась на ней, как мешок, – она сильно похудела из-за химиотерапии. А ведь он был уверен, что она оделась так специально, чтобы вызвать жалость антиквара. Он был готов делать поспешные выводы.
– Это ведь не ты украла деньги? – проговорил он сквозь зубы.
Как он мог поверить в ее историю, когда все улики говорили против Сильвии? Потому что его гневу нужна была цель, а Равенна оказалась рядом. Она была дочерью той женщины, которую он много лет обвинял в распаде семьи, хотя прекрасно осознавал, что Пирс всегда ставил свои удовольствия на первое место. Ему было гораздо проще излить копившийся годами гнев на Равенну, чем признать, что отца уже нет и ничего нельзя изменить.
– Это была Сильвия, правда?
– Пожалуйста, Джонас, оставь ее в покое. – Равенна стиснула его пальцы с неожиданной силой. – Джонас, я знаю, что это было неправильно. Она не имела прав на эти деньги. Как и я.
– Ты знала, откуда она взяла деньги?
– До нашей встречи в Париже – нет.
Значит, Равенна изначально была невиновна. Она взяла на себя ответственность, чтобы защитить мать, и работала как рабыня, чтобы погасить долг. Джонас разрывался между восхищением этой сильной женщиной и отвращением к самому себе.