Учебное заведение мисс Рандалл, внушительный, белого мрамора особняк с величественной парадной лестницей и аудиториями, обитыми темными деревянными панелями, располагался в Истборне, на Силвердейл-роуд. Флоренс посчастливилось уговорить Синтию Даш присоединиться к ней. Обе девочки находили «Ранни», как они любовно называли школу мисс Рандалл, верхом нелепости. Их учили готовить, придумывать меню, каллиграфически выписывать приглашения, гладить рубашки, убирать комнаты, создавать цветочные композиции, сортировать белье, предназначенное для стирки, и вести домашнее хозяйство. На уроках Флоренс и Синтия безостановочно хихикали, а на переменках украдкой выбирались на крышу и курили. Как-то ночью Флоренс подбила Синтию вылезти в окно, спуститься по водосточной трубе и отправиться на пляж: посидеть на песочке под звездным небом и посмаковать пиво, купленное в местном пабе, куда их преподавательницы наверняка погнушались бы засунуть свои кичливые носы.
Флоренс ни на минуту не забывала о ненаглядном Обри, и любая весточка о нем, приносимая Синтией, поглощалась Флоренс с ненасытной жадностью. Однако время шло, и лицо Обри начало заслоняться лицом Руперта. Флоренс то и дело мысленно возвращалась в пещеру и заново переживала тот поцелуй. Все происходило как наяву. Она чувствовала мягкость губ Руперта, влажность его языка, теплоту его ладони, обнимавшей ее за талию, вес его тела, прижавшегося к ее животу. Захлестнутая живыми и яркими воспоминаниями Флоренс испытывала неведомое ей до сих пор томление и даже наедине с собой вспыхивала до корней волос от стыда, хотя никто не мог прочесть ее мыслей и догадаться о ее тайных грезах.
Руперт ничем не походил на кроткого, спортивного и беззаботного Обри. Сотканный из противоречий, непостижимый, зловещий и немного опасный, Руперт был загадочен и непредсказуем. Так почему же ее тело вопреки разуму, внушавшему, что она любит – и всегда-всегда любила! – одного лишь Обри, тосковало по Руперту?
Летом 1938 года учеба закончилась, и мисс Рандалл, отпуская учениц на свободу, устроила бал в импозантном «Гранд-отеле», разрешив пригласить по такому случаю братьев и молодых людей мужского пола. Вне себя от радости, Флоренс и Синтия помчались в город прикупить соответствующие бальные наряды. Синтия удовольствовалась сдержанным шелковым платьицем, голубым, как ее глаза, Флоренс же спустила все отпущенные ей деньги на облегающее черное платье с глубоким декольте – абсолютно неподобающее и неприличное. Маргарет, увидев его, пришла в ужас и отправила Флоренс в магазин немедленно сдать злополучную обновку. Флоренс послушалась, но, зная, что мать не собирается присутствовать на выпускном вечере, вернулась в пансион мисс Рандалл, открыла шкаф и с ликующим «Выкусите!» повесила платье на вешалку.
За пару недель до бала Синтия сообщила Флоренс, что отыскала для них двух подходящих кавалеров.
– Уломала прийти Обри и Руперта, – хитро улыбнулась она. – Обри приезжает на каникулы из «Сандхерста», а Руперт уже выпустился из «Сайренсестера». Ты плохо на меня влияешь, Фло, и я нарушаю правила «Ранни» одно за другим. Но кому какое дело – мы ведь говорим школе «прощай», верно? Прикинься, что Руперт – твой молодой человек, ладно? Ты ведь не возражаешь?
Флоренс лишилась дара речи – на бал приглашены Обри и Руперт! Оба! Она не видела их почти целый год.
– Я счастлива, – пробормотала она и сжала грудь, готовую разорваться от радостного волнения.
Синтия ехидно усмехнулась.
– Для меня не секрет, что ты неровно дышишь к Обри.
– Это столь очевидно? – промямлила Флоренс, отгоняя мысли о Руперте.
– Только для меня, я же знаю тебя как облупленную.
– Прошлым летом я была дурой, – вздохнула Флоренс. – Изнывала по нему как последняя идиотка, а он волочился за Элиз. Помнишь ее?
– Разумеется, помню. Обри души в ней не чаял.
– Не чаял? – с нажимом переспросила Флоренс, не уверенная, сознательно или нет Синтия употребила прошедшее время.
– Ага. Между ними все кончено. Элиз вернулась во Францию, и огонек их любви потух.
– Но они наверняка переписывались?
– Все возможно, но мне кажется, их любовь была обречена с самого начала.
Флоренс задумалась, воскрешая в памяти облик незабвенного Обри – объекта ее желаний, мужчины, за которого она мечтала выйти замуж. Зачем коварный и дьявольски обольстительный Руперт перевернул ее мир с ног на голову? Зачем искушал ее, совлекал ее греховное тело плоти[4], как выразился бы преподобный Минчин? Обри был джентльменом – в этом Флоренс ни капли не сомневалась, а вот был ли джентльменом Руперт – большой вопрос.
Весь день перед балом Флоренс и Синтия наводили красоту. «Иногда подготовка к празднику гораздо занимательнее самого праздника», – без устали повторяла Селия Даш, советуя дочери перед любой вечеринкой долго нежиться в ванне и одеваться не торопясь. Для Флоренс, однако, грядущий бал сулил массу интересного и занимательного. Ведь на него явится Обри! Без Элиз, с которой все кончено и забыто! Наконец-то Флоренс завоюет его расположение! Элиз выбыла из игры, платье – убийственное, Флоренс в платье – обольстительная. У Обри нет шансов.
Дождавшись, когда девочки-воспитанницы соберутся в холле, Флоренс с уложенными по моде волосами и в умопомрачительном черном платье возникла на верху парадной лестницы. Все взгляды обратились к ней. Подражая кинозвезде, Флоренс вскинула голову и улыбнулась. Как жаль, что ее не видел Обри! Положив руку на перила, Флоренс церемонно спустилась, тщательно вымеряя каждый шаг. На последней ступеньке она остановилась и благодарно вздохнула. Среди юниц, толпившихся у подножия лестницы, ей не было равных. Она одна явилась в черном декольтированном платье, осмелившись выставить напоказ соблазнительные прелести.
К ней подлетела мисс Рандалл. Глаза ее метали громы и молнии.
– Девочка моя, – раздельно произнесла она, выделяя каждое слово, будто придворная дама на приеме у английской королевы, – ты не можешь появиться в таком виде. Это платье совершенно неуместно. О чем ты только думала, выбирая его?
Флоренс в изумлении раскрыла рот.
– Это красивое платье, – возразила она.
– Красивое, но не подобающее для воспитанницы школы мисс Рандалл. Неужели мы за весь год ничему тебя не научили? Ступай, пожалуйста, и переоденься.
– Но у меня нет другого бального платья!
– В таком случае ты не поедешь на бал, – нетерпеливо пожала плечами мисс Рандалл.
Флоренс чуть не разревелась: вечер катился псу под хвост, не успев толком начаться! Ей на выручку бросилась Синтия.
– У меня есть платье для тебя, – тихо шепнула она, беря Флоренс за руку. – Пойдем. Если поторопимся, всё успеем.
Мисс Рандалл кинула взгляд на часы на запястье.
– У вас ровно пять минут и не минутой больше, – постановила она.
Платье Синтии, с коротенькими рукавами и зеленым пояском, было чудесным – настоящим зеленым морем струящегося шелка, выгодно оттенявшим изгибы тела. Оно было чудесным, но отнюдь не чарующим.
– Оно мне не идет, – мрачно буркнула Флоренс, с отвращением разглядывая отражение в зеркале. – Мисс Рандалл права: мне следует остаться здесь.
– Даже не думай! – вскричала Синтия, пришедшая в ужас от одной только мысли, что ее подруга не поедет на бал. – Ты выглядишь потрясающе. Тебе все к лицу, что на тебя ни надень! И подумай о Руперте и Обри – они огорчатся, если ты не придешь, к тому же Руперт лишится пары. Да он мне голову оторвет. Он сам не свой, когда злится. Прошу тебя, Флоренс, не дури. Не позволяй какому-то платью испортить тебе бал. Ты же не вешалка для платья, ты – личность!
– Хорошо, я пойду. Но вечер безнадежно испорчен, – раздраженно отмахнулась от нее Флоренс, с досадой уставилась в зеркало, вытерла потеки туши под глазами и вслед за подругой спешно покинула комнату.
– Так-то лучше, – сухо обронила мисс Рандалл, когда Флоренс спустилась по лестнице. – Пойдемте, девочки, водитель автобуса нас заждался.
Флоренс сгорала от унижения: мало того что ее распекли перед однокурсницами, так еще Обри и Руперт поднимут ее на смех в этом затрапезном наряде. Всю дорогу в автобусе она просидела, сложив руки на груди и уныло таращась в окно. Увещания Синтии, что никто ничего не заметит, что главное – Флоренс, а не платье и что Флоренс в этом платье довольно миленькая, ее не трогали.
– Не хочу быть миленькой, – ворчала Флоренс. – Хочу быть роковой и пленительной.
– Но ты такая и есть, – ободряюще улыбалась Синтия. – К тому же, как только закружишься в вальсе, напрочь позабудешь про платье.
Они прибыли в «Гранд-отель» и столпились в фойе, ожидая своих избранников. Двери распахивались, появлялись юноши в смокингах и чинно сопровождали сестер или подружек в бальный зал. Флоренс остервенело кусала губы: она больше не выделялась из толпы воспитанниц школы, от ее шарма не осталось и следа. Девушка чувствовала себя гадким утенком среди грациозных лебедей.
И тут она увидела Руперта и Обри, высоких, изысканных, улыбающихся, как улыбаются все Даши: обаятельно и уверенно. Братья решительно толкнули створки массивных дверей и вошли в фойе. Сердце Флоренс учащенно забилось. Светловолосый Обри и темноволосый Руперт превосходили всех молодых людей, переступавших в тот вечер порог «Гранд-отеля». Они были недосягаемы. Флоренс приосанилась: пусть у нее сегодня не самое головокружительное платье, зато у нее самый головокружительный кавалер.
– Флоренс!
Обри первым кинулся к ней. Его серые глаза сияли от восторга. Он пожал ей руку и поцеловал в щеку.
– Ты изумительна.
– Ты очень добр, – сказала она, и благодарная улыбка озарила ее лицо.
– Многому научилась?
– Ну да: как вылизывать комнаты и гладить рубашки.
– Теперь ты мастер на все руки, – ухмыльнулся Обри. – Хотя боюсь даже представить себе, что значит «вылизывать комнаты».
Обри пошел к Синтии, и к Флоренс приблизился Руперт. На его губах играла заговорщическая улыбка, словно близость, возникшая между ними в прошлом году, никуда не исчезла.