– Я ни с кем это не обсуждал. С детства меня одолевало ненасытное любопытство, я задавался тысячами вопросов, но ни с кем не делился своими мыслями, боясь, что меня побьют камнями. У меня довольно необычные взгляды.
– Рада, что ты доверился мне.
– И я рад. Уверен: ты меня поймешь. Мы с тобой оба не в меру любознательные. – Руперт ласково посмотрел на Флоренс. – Я всегда знал, что жизнь не ограничивается окружающим нас материальным миром, что есть нечто большее.
– А я верю, что после смерти мы уходим в иную реальность, – запальчиво воскликнула Флоренс. – Не знаю, куда именно, но уходим. Смерти не существует. И часть нас остается жить вечно. В общем, мне хотелось бы, чтобы так было.
– Жизнь – это тренировка. Мы появляемся на свет, чтобы обрести знания. Напитаться мудростью, как дядя Реймонд.
Руперт засмеялся.
– Ты веришь в свое духовное предназначение, Ру?
– Я верю, что у каждого из нас есть духовное предназначение, но что предназначено мне, я не знаю. Мне кажется, наше предназначение определяется задолго до нашего рождения согласно некоему плану или, если угодно, схематичному наброску. Этот план включает в себя действия, которые мы должны совершить, чтобы набраться опыта, необходимого для последующей эволюции души.
– Но, когда приходим в этот мир, мы забываем о предначертанном нам. Это ведь нивелирует божественный замысел?
– Ничуть. Чтобы мы не забыли о предначертанном, нас наделили внутренней системой навигации.
– И что это за система?
– Наша совесть, наша интуиция. Если ты, сотворив добро, испытываешь радость, – это знак от внутренней системы навигации, что ты поступил правильно. Мы предаем себя, когда игнорируем ее указания. – Руперт лукаво усмехнулся. – Кстати, моя внутренняя система навигации подсказывает, что ты – девушка моей мечты.
Флоренс смущенно ткнулась носом в его плечо.
– Ты полагаешь, мы созданы друг для друга?
– Я верю, что вместе мы прожили не одну жизнь.
– Так вот что ты имел в виду, когда говорил «я тебя знаю»? – На лице Флоренс засияла улыбка. – Да ты еретик, Ру. Преподобный Миллар ужаснулся бы, услышав подобное.
– Поэтому мы сохраним это в секрете. – Руперт забрал у Флоренс сигарету и потушил о песок. – Я не верю в совпадения и случайности. Некоторые события происходят потому, что обязаны произойти. И наша встреча с тобой – именно такое событие.
На землю опустились сумерки. Руперт повернулся и любовно оглядел Флоренс. Его глаза полыхали огнем.
– Если родственные души и вправду существуют, то ты, милая Флосси, – моя родственная душа.
– Как здорово, что я так скоро тебя обнаружила. Иначе бы искать мне тебя до скончания века.
Руперт нежно повалил ее на песок и погладил по щеке.
– Родственные души обладают не столько физическим, сколько духовным притяжением. Они понимают друг друга без слов, ибо досконально узнали друг друга в бесконечной череде перерождений.
Солнце село, поднялся сильный ветер, и Флоренс прикрыла уши Руперта ладонями, чтобы защитить их от холода.
– Повтори-ка, что ты сказал о физическом притяжении, – усмехнулась она. – А то есть риск, что мы с тобой настолько одухотворимся, что потеряем всякую связь с землей.
Руперт засмеялся и коснулся ее рта губами. Флоренс зажмурилась: какая нега – ощущать его ласковые пальцы на коже, какое упоение – слышать его прерывистое дыхание. Она разомкнула губы, и они слились в страстном поцелуе.
Накануне возвращения в Лондон Руперт отвел Флоренс в грот, где впервые поцеловал ее. Был отлив, и только кулики да чайки бродили по мокрому песку, выискивая не поспевших за уходящей водой рачков.
– Не соблаговолишь ли потанцевать со мной? – спросил он, обнимая ее за талию.
– С удовольствием!
Вспомнив праздничную ночь и танец на песке под звуки слабо долетавшей с берега музыки, Флоренс рассмеялась и протянула Руперту руку.
Руперт крепко прижал Флоренс к себе, и она услышала громоподобное биение его сердца. Его волнение передалось ей, и она задрожала. Они медленно кружили по пещере, и на сей раз Флоренс не наступала Руперту на ноги, а танцевала легко и грациозно, как ее учили в Школе танцевального мастерства и драматического искусства. О войне они не упоминали. Они гнали мысли о ней, но мрачная тень войны – грозовое облако, затмевавшее ясное небо, – неотступно преследовала их, смущала их разум, внушала нечеловеческий ужас.
Руперт замер и вдруг опустился на одно колено. У Флоренс радостно екнуло сердце, по спине побежали мурашки.
– Милая Флосси! – Руперт взял ее ладонь, выудил из кармана кольцо, сплетенное из морских водорослей, и надел ей на палец. – Носи его, пока я не подарю тебе настоящее. Я люблю тебя, Флоренс, и хочу провести с тобой всю свою жизнь. Ты сделала из меня настоящего человека.
Он задохнулся и вскинул голову. Глаза Флоренс затуманили слезы, и она с трудом различила силуэт Руперта.
– До встречи с тобой я блуждал в потемках, – продолжал Руперт. – Стрелка моего внутреннего компаса сбилась с курса и бестолково металась в поисках Севера. Но затем, два лета назад, ты беззаботным лучом солнца озарила мою жизнь, и я тотчас же понял, что ты – мой указующий Север. Ты всегда была моим Севером, задолго до нашей встречи. Возможно, кому-то покажется, что я тороплю события, прося тебя выйти за меня, но я не желаю тратить вдали от тебя и секунды. Я знаю себя и верю в судьбу. Любые ненастья, уготованные нам в будущем, мы благополучно перенесем вместе и вместе же состаримся здесь, в Педреване, в окружении детей и внуков.
Флоренс упала на колени и обхватила ладонями его лицо.
– Мой милый Ру, если я – твой Север, то ты – моя путеводная звезда. Я вручаю себя тебе. Вручаю тебе свое тело и душу. Ты – мой единственный, единственно мною любимый. Я знаю тебя, мы с тобой всегда любили друг друга и прожили вместе не одну жизнь. Так давай проживем еще и эту.
И они скрепили клятвы верности поцелуем.
Руперту не терпелось официально попросить руки Флоренс у дедушки Генри, и влюбленные бросились из грота прямиком к «Мореходам». Джоан и Генри были в саду. Бабушка и дедушка разглядывали поникшую гортензию и спорили, выкорчевать ее или нет. Однако, заметив раскрасневшиеся, возбужденные и нетерпеливые лица молодых людей, они тут же позабыли о своих разногласиях.
– Генри! – радостно вскричал Руперт. – Не будете ли вы столь любезны уделить мне толику вашего внимания?
Джоан вскинула глаза на внучку. Та ответила ей сияющей улыбкой. Джоан стянула садовые перчатки. Руки ее тряслись.
– Солнышко, пойдем на кухню, мне нужна твоя помощь, – позвала она Флоренс и быстро засеменила к дому. – Я пеку яблочный пирог с корицей и хочу, чтобы ты его попробовала и сказала свое мнение.
Флоренс поспешила за бабушкой, но, дойдя до стеклянной двери, кинула на Руперта ободряющий взгляд и лишь затем скрылась в доме. На кухне Джоан обернулась к Флоренс.
– Смею ли я надеяться… – замялась она, боясь спугнуть призрак померещившегося ей счастья.
Флоренс прижалась к бабушке и восторженно завопила:
– Я выхожу замуж!
Джоан засмеялась и горячо обняла внучку.
– Ах, я так рада – слов нет. Какая чудесная новость! Руперт – великолепная партия. Я бы сказала, великолепнейшая! Твоя мама будет несказанно счастлива.
Флоренс с нежностью поглядела на разлезшееся кольцо из водорослей и горделиво выставила палец, показывая его бабушке.
– Смотри, какое кольцо! Ну, пока он не купит мне настоящего.
– Очаровательно, – похвалила Джоан. – Руперт – большой оригинал.
– Романтик.
– О да. Ваша встреча – огромная удача. Желаю тебе бесконечного счастья, дорогая.
Флоренс восприняла это пожелание как должное – в конце концов, почему бы ему и не сбыться? Они вышли в сад. Мужчины по-прежнему толковали друг с другом над кустом несчастной гортензии. При виде Флоренс дедушка улыбнулся.
– Руперт оказал тебе великую честь, согласившись сделать тебя своей женой. Отважный молодой человек.
– Генри, – всплеснула руками Джоан, – ты принес в наш дом благую весть!
– Разумеется. – Дедушка наклонился и, щекоча лицо внучки усами, запечатлел на ее щеке поцелуй. – Напрасно я боялся, что ты сгинешь в театре.
– Дедушка, – укорила его Флоренс, – можно выйти замуж и остаться актрисой.
– Очень даже можно, – поддержал ее Руперт, обнимая за талию.
Дедушка Генри скептически поднял бровь.
– Ты забываешь о детях, дорогуша, и о Педреване. Рано или поздно тебе придется взять на себя все хозяйство. А это, должен заметить, непростая работа. Так что, думаю, твои дни в театре сочтены.
– Когда вы намерены сыграть свадьбу? – прервала его Джоан, уводя разговор в более приятное русло.
– В октябре, здесь, в заливе Гулливера, – ответил Руперт.
– Изумительно! – воскликнула Джоан и повернулась к внучке. – Солнышко, позвони маме и Уинни. Лучше, если они услышат эту новость из первых уст, а не от всяких там сплетников. А уж от сплетников отбоя не будет, я этот городок знаю.
– Не выпить ли нам шампанского, а, Руперт? – предложил Генри, когда женщины вновь скрылись в доме. – Хочу поднять бокал за свою внучку. Не каждый день приходится выдавать ее замуж. Давай отметим столь знаменательное событие. Фло всегда ставила меня в тупик. Так что вручаю тебе эту норовистую лошадку с чувством глубокого облегчения. Теперь эта ходячая катастрофа – твоя головная боль.
Руперт расхохотался.
– Охотно приму у вас эстафету, Генри. Но хотел бы отметить, что горячий нрав Флоренс – ее второе «Я». К тому же мы с ней одного поля ягоды, и никакие катастрофы не смогут омрачить нашу жизнь. Мы справимся с ними вместе.
Внезапно лицо Генри заволокла туча, и он серьезно посмотрел на Руперта.
– Война – вот самая страшная катастрофа, Руперт, а она грядет, помяни мое слово, и справиться с ней будет очень непросто. Давай-ка выпьем за удачу. Мне кажется, в ближайшие месяцы она понадобится всем нам.
Помолвку Руперта и Флоренс семейство Даш