– Теперь и я хотел бы ничего об этом не знать, – уныло проговорил Макс. При упоминании о Даниэле на него напало уныние.
– Не говори глупостей! Ты просто обязан досконально исследовать свою прошлую жизнь. Зачем, спросишь ты? А затем, чтобы написать книгу. Чтобы люди, прочитав ее, поняли: смерти нет. Жизнь продолжается, и наше существование – бесконечный цикл перерождений. Мы живем, переносимся в небесные сферы, затем снова возвращаемся на землю, чтобы учиться, набираться мудрости, требуемой нашей душе для перехода на следующий уровень развития, каким бы он ни был. Мы смотрим на Небеса обетованные как на конечную цель нашего земного бытия, но я уверена: Небеса – очередной отрезок пути нашего бесконечного путешествия. И подобных Небес – бессчетное множество. Почему нет?
Макс одним глотком прикончил коктейль.
– Прогуляемся по пляжу?
– С удовольствием. – Робин вскочила со стула. – Сегодня изумительный вечер.
Макс окинул взглядом бескрайнюю ширь моря и оранжевый диск солнца, медленно сползающий к горизонту.
– Представляешь, Флоренс и Руперт тоже когда-то глядели на это чудо.
– Очень даже представляю, – отозвалась Робин, подходя к нему и с наслаждением оглядывая красоту морского побережья. – Выясни непременно, что произошло с Флоренс.
– Постараюсь. Берта сказала, что Флоренс вместе с дочкой эмигрировала в Австралию спустя пару лет после гибели Руперта. Необычно, если подумать. Здесь ее окружали родные и родственники Руперта, а она взяла и сорвалась в неизвестность. Почему она не захотела воспитывать дочку в кругу любящей семьи?
– Возможно, стряслось что-то непредвиденное.
– Да, возможно.
– Вот тебе еще одна затравка для книги, – усмехнулась Робин.
Всю дорогу к пляжу Макс воображал Руперта и Флоренс, бредущих тем же маршрутом, ступающих по той же земле, видящих те же море и скалы. Вряд ли окрестный пейзаж сильно изменился с тридцатых годов. Просто теперь вдоль кромки моря шагали Робин и Макс, и Макс собирался признаться Робин в любви. Сердце его билось с тревогой и надеждой.
Низкое солнце окрашивало небеса в розовато-молочный цвет. На мокром песке после отлива суетились маленькие рачки, из-за которых горласто ссорились птицы. Благодушные волны одна за другой лениво наползали на берег. Легкий соленый ветер ласково гладил лица Макса и Робин. Макс не отрывал глаз от линии горизонта. Природное великолепие захлестнуло его романтическую душу, наполнив ее любовью. Он знал, что Робин создана для него, что только он может сделать ее счастливой. Надо лишь отговорить ее от брака с Даниэлем, что – он был в этом глубоко убежден – закончится полным фиаско.
Он безостановочно щелкал объективом фотоаппарата, снимал все подряд: море, птиц, заходящее солнце и на фоне их Робин, но как бы мимоходом, случайно, чтобы Робин не догадалась, кто на самом деле является целью его фотосъемок, и вела себя естественно. Робин посмеивалась, робко улыбалась и заправляла за ухо выбившиеся пряди волос. Проклиная свои трясущиеся руки, Макс сделал с ней всего два-три кадра. Большее количество могло ее смутить.
Прогуливаясь, они непринужденно болтали, как и положено двум близким приятелям. Но под покровом дружбы в их сердцах бурлила, зарождаясь, взаимная приязнь. Изнывавший от любви Макс был уверен, что Робин испытывает схожие чувства. А как же иначе? Их разговор – бесспорное тому подтверждение. Что есть их беспечные разговоры, как не завуалированная попытка замолчать очевидное, уклониться от животрепещущей темы?
Внезапно Макса, одурманенного нежностью розовеющего заката и грустными криками чаек, объяла тоска. Он испугался, что вот-вот потеряет Робин, и с тяжелым сердцем направился к устью пещеры. Колдовской грот, веками слышавший романтические клятвы влюбленных, заманил его, призрачными голосами нашептав ему в ухо обольстительные слова. Он вошел внутрь. Робин – за ним. Макс понял, что сейчас решится его судьба. Робин наверняка поняла то же. Иначе зачем она последовала за ним? Зачем позволила завлечь себя в это сказочное место, где не было никого, кроме их двоих?
– Робин, я хочу тебе кое-что сказать…
Макс обернулся. Робин испуганно вскинула на него глаза.
– Звучит зловеще, – нервно хихикнула она и замолчала.
Макс шагнул к ней. Проникновенная речь, заготовленная в автомобиле по дороге в Корнуолл, вылетела у него из головы. Вся, до последнего слова. Он протянул руку, погладил Робин по волосам, прижал ладонь к ее шее. Робин не шелохнулась, не попятилась, не сбросила его руку, не крикнула ему: «С ума сошел?» Лишь посмотрела на него задумчиво, взволнованно и серьезно.
Он поцеловал ее. Сильно, страстно. Прижал к груди и крепко-крепко обнял. Тело Робин обмякло. Она застонала, разжала губы и поцеловала его в ответ. Провела рукой по его щеке и закрыла глаза, отдавшись секундному наслаждению.
На них обрушилась тишина. Только дальний рокот океана и слабый свист ветра нарушали священное безмолвие грота. И только сдавленное дыхание Робин и Макса мешалось с дыханием тысяч влюбленных, когда-либо целовавшихся в этой пещере. Макс горячо, неистово, вдохновенно впился в ее губы, словно все предшествующие поцелуи его юности были не чем иным, как разминкой перед этим финальным, победным и самым важным. Наконец он нашел девушку, которую так долго искал. Наконец целовал ту, которую желал целовать всю оставшуюся жизнь.
Робин отпрянула, ткнулась лбом ему в плечо и вздохнула.
– Ох, Макс…
– Я люблю тебя, Робин. Полюбил с первого взгляда. Мне кажется, я всегда любил тебя, просто не всегда об этом знал.
– Нам не суждено быть вместе, – грустно произнесла Робин. – Я помолвлена с Даниэлем.
Макс обхватил лицо Робин ладонями и посмотрел ей прямо в глаза.
– Разорви помолвку! Прекрати эти отношения!
– Я люблю Дэна и хочу выйти за него замуж.
– Но ты же поцеловала меня! – воскликнул Макс, ища в ее глазах искорку любви к нему. – Если бы ты и вправду любила Дэна, ты ни за что меня не поцеловала бы!
Робин оторвала его руки от лица и сконфуженно замотала головой.
– Ты мне очень нравишься, Макс. И да, я ответила на твой поцелуй. Не знаю, что на меня нашло. Наверное, я на секунду лишилась рассудка. – Робин хмыкнула. – Опьянела от этого фантастического вечера, волшебного грота, от «Маргариты». Бог его знает. Ты нравишься мне, но люблю я Даниэля. И точка!
– Ты почти не знаешь меня, Робин. Умоляю: дай мне шанс. Ты же не будешь отрицать, что нас тянет друг к другу?
– Буду, и еще как, Макс! Прости. – Она высвободилась из его объятий и отступила на шаг. – Нам пора возвращаться.
Земля ушла из-под ног Макса, унося с собой Робин. Отбросив со лба волосы, он разочарованно вздохнул.
– Я все испортил.
Робин ласково улыбнулась и на миг прижалась к нему, положив голову ему на плечо. У Макса защипало в глазах. Двадцатишестилетний мужчина, он готов был разреветься, как девочка. Он зажмурился.
– Мы портим только то, что хотим испортить. А я не желаю портить нашу дружбу. Она слишком ценный подарок, и я не намерена отказываться от нее только потому, что ты признался мне в любви. Мне льстит твое признание, Макс. Такими чувствами не разбрасываются, а берегут.
Робин отстранилась. В глазах ее плескалась сострадательная нежность.
– Ты одна на миллион, Робин, – прохрипел Макс, осторожно проводя пальцем по ее щеке. – Ты умная и добрая. Уверен: не я один буду горько сожалеть о твоей свадьбе. Надеюсь, Даниэль понимает, насколько ты уникальна.
– Надеюсь, да. Он очень хороший, Макс.
Она взяла его под руку и потащила прочь из грота. На Макса обрушилась какофония звуков: угрожающе взревел океан, засвистел холодный, пронизанный морской влагой ветер, брызнули первые капли дождя.
– Давай обсудим нашу книгу, – предложила Робин, чтобы отвлечь его от гнетущих мыслей.
Но Макс был безутешен – он знал, что потерял ее навсегда.
Рано утром он покинул залив Гулливера. Придумал какую-то отговорку, удовлетворившую Эдвину и Гриффина, но не обманувшую Робин. То, что Робин раскусила его ложь, Макса не беспокотло. После того как он признался Робин в любви и Робин его отвергла, он не мог оставаться в Корнуолле, особенно рядом с Даниэлем, от которого его буквально тошнило.
Возвратившись в Уилтшир, он первым делом проявил фотопленку. Снимки с Робин превзошли его ожидания. Он сумел ухватить ее кроткую натуру, мудрость и очарование и запечатлеть именно ту Робин, которую видел всякий раз, закрывая глаза.
Макс не хотел ехать на свадьбу Робин. Однако ни одно выдуманное им извинение: болезнь, недомогание мамы, похороны тети, командировка, лопнувшая шина – не удовлетворило его, и он плюнул, упаковал парадно-выходной костюм и рванул в Корнуолл. Не стоило расстраивать Робин в знаменательный для нее день, да и Робин все равно не поверила бы его высосанным из пальца отговоркам. Он стиснул зубы и прибыл накануне свадьбы.
«Мореходов» взяли в осаду родственники Даниэля и Робин, и Макс забронировал номер в отеле на окраине залива Гулливера. Окна его комнаты упирались в стену дома напротив, но Макса это не волновало. Нет вида на море, и ладно. Главное – чтобы эти выходные прошли как можно быстрее.
Погода стояла на загляденье. Дул слабый бриз, по голубому небу плыли белоснежные облака. Но Макс ничего не замечал, сердце его было отравлено тоской и горечью. Желчной горечью. Почему, задавался он вопросом, Робин выходит замуж за Даниэля? Куда смотрит Вселенная? Почему Вселенная одобрила этот брак – брак, который нельзя было допустить ни при каких обстоятельствах?
Следующим утром, спустившись к завтраку, он наткнулся на Мэнди Франклин, подругу детства. Мэнди всегда была дикой, из породы девчонок-оторв, с которыми Макс развлекался во время службы в армии. О таких девицах его мать высказывалась кратко: «Проб ставить негде». Они разговорились. Выяснилось, что Мэнди училась с Даниэлем в университете и хорошо его знает. Макс немного воспрял духом – слава богу, что он встретил Мэнди, с ней не соскучишься. Мэнди, владелица белого кабриолета, предложила подвезти его в церковь: зачем тратиться на две машины, если они направляются на одну и ту же свадьбу?! Видная, с густыми темно-русыми кудряшками, живыми карими глазами и вульгарнейшим смехом, неунывающая Мэнди быстро его уболтала. Макс сдался: когда не знаешь никого из приглашенных на торжество, старинный друг под боком не помешает.