о «Я», и доверьтесь ему.
Макс обсудил предложение Дафны с родителями, а также с бабушкой и дедушкой.
– Действуй по своему усмотрению, – сказали они.
Никто из них никогда не выступал по телевизору. Идея Дафны их немного пугала, но чинить препятствия Максу они не стали. Макс взвесил все «за» и «против». Настала пора, решил он, покончить с самоуправством Элизабет. Хватит уже ей командовать. Если Элизабет – олицетворение его потаенного страха, то выступление по национальному телевидению – лучший способ разделаться с этой навязчивой фобией. Интересно, как отреагирует Элизабет, когда он в прямом эфире заявит, что верит в реинкарнацию, и предоставит доказательства своей прошлой жизни?
И вот декабрьским утром Макс очутился в ярко освещенной зеленой комнатке телевизионной студии в Лондоне. Пока он таращился в большое зеркало, обрамленное круглыми горящими лампочками, девушка-ассистент с пуховкой и расческой колдовала над его внешностью. Дафна возбужденно тараторила о неминуемом взлете продаж ее книги, но Макс пребывал в смятении: что скажут люди, когда посмотрят шоу? Несмотря на увещевания Дафны, что зрительские симпатии не должны его волновать, они его волновали, и в глубине души он уже сожалел, что ввязался в эту авантюру. А еще эта огромная и мягкая пуховка, щекочущая нос! На это он точно не подписывался!
Он укоризненно смотрел в зеркало, а юная девушка-ассистент с пирсингом в носу и жирной черной подводкой вокруг глаз втирала в его шевелюру вкусно пахнущую помаду для волос. Макс думал о Робин. Если бы он не поцеловал ее в пещере, возможно, сегодня она пришла бы его поддержать. В конце концов, она ведь дружила с Дафной. Он задавался вопросом, который в течение этих лет мучил его бессчетное количество раз: остались бы они с Робин друзьями, если бы в тот разнесчастный день он не признался ей в своих чувствах, или замужество с Даниэлем в любом случае разлучило бы их? Макс проклинал Даниэля, каждое утро просыпавшегося с любимой им, Максом, женщиной.
– С вами все хорошо, Макс? – забеспокоилась девушка, заметив обиду и негодование на его лице.
– Да, все нормально, – очнулся Макс, забывая про Даниэля. – А что вы втираете мне в волосы?
Девушка улыбнулась.
– Нечто такое, что превратит вас в ярчайшую звезду телеэкрана.
Начались съемки. Макс, не обращая внимания на софиты и телекамеры, убедительно и кратко рассказал ведущим шоу о пережитом им откровении и реинкарнации. Он понимал, что времени у него в обрез, и уложился буквально в считаные минуты. Уверенность, что Робин смотрит программу, воодушевила его, и он постарался вести себя как профессиональный актер. Ради нее, Робин.
После съемок Макс с Дафной вышли на улицу, и он ошарашенно тряхнул головой:
– Не верится, что мы это сделали.
– Съемки пролетели в мгновение ока, – усмехнулась Дафна, – хотя на самом деле тянулись довольно долго. Спасибо, Макс! – Дафна обняла его. – Мы поведали миру вашу историю. Вы держались изумительно. Если мою книгу раскупят как горячие пирожки, то исключительно благодаря вам. Ваша история интригует.
Макс, вкусивший краткий миг славы, испытывал душевный подъем. Сердце его бешено стучало.
– Мне понравилось сниматься, – улыбнулся он.
Теперь, когда страсти поутихли, он не скрывал, что получил удовольствие, выступая перед телекамерами и впервые в жизни напрочь позабыв о мучивших его сомнениях.
– Думаю, вам стоит навестить могилу Руперта в Арнеме. – Дафна замахала рукой, подзывая такси. – Это единственное ваше упущение. Надо его исправить. Так мне подсказывает интуиция.
– Ваша интуиция никогда вас не обманывает, – засмеялся Макс.
– Если надумаете – дайте мне знать. Я, наверное, поеду с вами.
– Буду вам очень признателен. А то боюсь сыграть труса, оказавшись один на один со своей могилой.
Макс лицемерил: посетить собственную могилу он хотел с Робин.
В тот же день Макс вернулся в Сомерсет и проверил автоответчик. А тот разрывался от сообщений. Зазвонил телефон. Надеясь, что это Робин, Макс схватил трубку и чуть не бросил ее обратно на рычаг, услышав ненавистный голос:
– Привет, Макс, это Элизабет.
Макс содрогнулся. Элизабет была последней, от кого он ждал или хотел получить весточку. У него перевернулось сердце: какого черта он вообще подошел к телефону?!
– Видела тебя по телевизору, – покровительственно заявила Элизабет. – Так удивилась – едва не пролила травяной чай.
– Мило, что ты решила меня поздравить, – сухо ответил он, но сарказм не произвел на Элизабет желаемого действия. Она попросту его не заметила и сварливо бросила:
– Слово «поздравить» здесь неуместно.
Макс представил недовольно поджатые губы Элизабет и звучно вздохнул.
– Я так и понял.
– Твоя история показалась мне очень странной. Донельзя странной, если начистоту.
– Прости, что разочаровал тебя. Окажись я в прошлой жизни Генрихом Восьмым, ты, полагаю, проявила бы большую благосклонность, но я оказался солдатом, погибшим на поле брани Второй мировой войны.
Повисло молчание. Когда Элизабет заговорила вновь, в голос ее вкрались визгливые нотки:
– Господи, что подумают мои друзья! Поверить не могу: ты вылез на национальное телевидение и во всеуслышание объявил, что веришь в реинкарнацию и жил в теле другого человека! Безумие какое-то! Переселение душ! Ты в своем уме, Макс?
– Ты только за этим мне позвонила? Чтобы вправить мне мозги? – Макс схватил с полки чашку и кинул в нее пакетик чая.
– Но кто-то же должен позаботиться о тебе, Макс. Тот, кому на тебя не плевать. Тот, кому достанет отваги спасти тебе от тебя самого! И это я, Макс, одна только я. Сомневаюсь, что твои друзья осмелятся сказать тебе правду, но знай: они придерживаются такого же мнения, что и я. Они в ужасе от твоего выступления. У нас с тобой не сложилось, знаю, но ты мне небезразличен. Мы с Перегрином очень за тебя переживаем.
– Спасибо за заботу, Элизабет! И передай мою глубочайшую благодарность Перегрину. – Внезапно сердце Макса запело от радости: он понял, кем являлась его бывшая невеста. – И спасибо тебе за твой скептицизм. Ты стала краеугольным камнем моего духовного развития. Если бы не ты, я не начал бы докапываться до истины и никогда не поверил бы в себя. Ты, Зайка, послужила трамплином для моего духовного взлета. А теперь – брысь в свою норку и не смей мне больше звонить. Ясно?
Он швырнул трубку. Учтивость учтивостью, но наглеть тоже не нужно.
Друзья, оставившие послания на автоответчике, не поскупились на слова одобрения и поддержки. Не успел Макс прослушать и половину из них, как телефон зазвонил снова. Взбешенный, он схватил трубку и рявкнул:
– Я же сказал: не смей мне больше звонить!
Воцарилось молчание, затем тихий голос робко произнес:
– Макс? Это Робин…
У Макса перехватило дыхание, и он мешком повалился на стул.
– Робин? Привет! Прости, я думал, это Элизабет мне названивает.
Робин рассмеялась, и у Макса стеснило в груди. Как он любил ее смех. Как соскучился по нему.
– Элизабет позвонила тебе одной из первых, верно?
– А то.
– И восхитилась твоим блестящим выступлением по телевидению?
– О да, ее восхищение просто зашкаливает.
Робин захохотала, и четыре года разлуки, будто песочные замки, смыло океанской волной.
– И мое. Но мое восхищение, Макс, действительно зашкаливает. Поверь мне. Давно я не слышала такой убедительной, умной, вдохновенной и содержательной речи.
– Спасибо.
– Я горжусь тобой. И тобой, и Дафной. Молодец, что разрешил ей написать о себе. Люди должны узнать про реинкарнацию и понять, что жизнь – это намного больше, чем внешняя оболочка, которую они видят и осязают пятью органами чувств.
Робин запнулась, и Макс, не желая сбивать ее с мысли, терпеливо ждал, когда она заговорит снова.
– А что приключилось с нашей книгой, Макс? – грустно прошептала она.
– Жизнь и прочие неприятности, – быстро ответил он.
– Жизнь, верно. Но давай покончим с этим и не позволим всяким там неприятностям встать у нас на пути. Мы же старинные друзья, верно?
Макс знал, что в слово «старинные» Робин вкладывает совсем иной смысл, чем обычные люди.
– Спрашиваешь! Жаль, не удалось встретиться в прошлом году в заливе Гулливера. Но я сам виноват, надо было проявить настойчивость и позвонить тебе.
– Прости, Макс, – изумленно протянула Робин, – я не совсем поняла. Ты собирался приехать в залив Гулливера в прошлом году?
– Так я и приехал, – растерянно проговорил он. – Наткнулся в пабе на Даниэля, написал номер телефона, по которому со мной можно было связаться, и просил тебе передать. Мы договорились поужинать вместе, втроем.
По напряженному молчанию, повисшему в трубке, Макс догадался, что Робин впервые слышит эту историю. Получается, Даниэль утаил от Робин их случайную встречу.
– Ах, Макс, – жалобно всхлипнула Робин, – ты, должно быть, обиделся на меня до глубины души.
– Не до глубины.
Макс приободрился: возможно, Робин для него не потеряна.
– Я с удовольствием повидалась бы с тобою.
– И я. Ну да ладно. Я снова к вам нагряну.
– Прости, Макс.
– Тебе не за что извиняться.
– Я готова сквозь землю со стыда провалиться! Наверняка ты решил, что я не желаю тебя видеть. Дэн, похоже, именно на это и рассчитывал. – Робин душераздирающе вздохнула. – Не стану врать, Макс, в последнее время у нас с Дэном не ладится.
Макс еле сдержался, чтобы не заорать во всю глотку. Усилием воли он обуздал радость и смиренно произнес:
– Значит, тем более надо встретиться. Я подниму твой упавший дух.
Робин ласково засмеялась.
– Ты отличный друг, Макс. И почему мы так долго не виделись? Какая черная кошка пробежала между нами?
– Никакая кошка между нами не пробегала, Робин. Просто ты вышла замуж. Когда люди вступают в брак, подобное случается постоянно. Становится невыразимо трудно общаться с друзьями противоположного пола. Даниэль приревновал, и это понятно.