– Но до свадьбы он не был таким собственником!
– Люди меняются.
– К счастью, не все. – Макс воспринял этот комплимент на свой счет. – Ты подыскал хорошую девушку, чтобы разделить с ней оставшуюся жизнь?
«Ты, ты та девушка, с которой я хочу разделить жизнь», – чуть не выпалил Макс, но вовремя прикусил язык. Четыре года назад он сказал Робин нечто похожее, и ничего хорошего из этого не вышло. Больше он такой ошибки не повторит.
– Я все еще в активном поиске. Пока ничего серьезного, – развязно хихикнул он. – Похоже, я ветреный тип.
– Ты образумишься, когда познакомишься с подходящей девушкой.
Он с трудом сдержался, чтобы не завопить: «Я уже с ней познакомился!»
– У тебя есть время поделиться со мной результатами поисков? Наверняка за четыре года ты откопал много нового.
– Времени у меня вагон и маленькая тележка, – весело хмыкнул Макс.
Он готов был болтать с Робин день и ночь, вечность.
– Супер. Рассказывай, зачем ты ездил в залив Гулливера?
– Чтобы повидаться с Синтией Даш.
– Обалдеть! – взвизгнула потрясенная Робин.
– Она живет в коттедже Педреван-парка. Я даже встречался с Обри.
Наконец-то мечта Макса сбылась, и он мог рассказать Робин все, чем так долго хотел поделиться. Время потекло вспять. Все стерлось и улетучилось, как туман: и четыре бесплодных года, и признание Макса в любви, и женитьба Робин, и выросшая между ними стена неловкости и отчуждения. Остались только они – два старинных друга, обсуждающих еще не написанную ими книгу.
Не будь Даниэля, Макс тотчас бы запрыгнул в машину и помчался в залив Гулливера. Робин упомянула, что их отношения с Даниэлем забуксовали, но в подробности не вдавалась. Насколько все плохо? Настолько, что они вот-вот разведутся? Или это обычные семейные неурядицы? Без размолвок не обходятся даже самые счастливые браки, и далеко не всегда размолвки приводят к разводам. Милые бранятся – только тешатся. Макс с самого начала знал, что Даниэль не из тех мужчин, что позволяют женам общаться с друзьями противоположного пола, а Робин не из тех женщин, что бегают на свидания за спиной мужа. И хотя Макс не имел ничего против подобных свиданий, он предоставил Робин решать, что для нее лучше. Они договорились перезваниваться. Причем звонить могла только Робин. Если бы Макс позвонил ей, Даниэль попросту не позвал бы ее к телефону или не передал бы ей сообщение.
Робин не на шутку загорелась идеей написать книгу о духовном прозрении Макса.
– Это будет роман, где правда переплетается с вымыслом, – увлеченно объясняла она. – Сердцевину его составят реальные события: твои сны, прорицания Ольги, регрессивный гипноз и твои исследования. Остальное же я выдумаю, и у нас получится захватывающая эпопея.
В способностях Робин выдумывать захватывающие эпопеи Макс не сомневался. Он и сам рвался написать этот роман вместе с ней. Удостоившись единодушной похвалы от друзей и родственников, он наконец-то поверил, что мир населен людьми, желающими получить доказательства жизни после смерти, для которых его выступление послужило серьезным подспорьем.
Тем временем в закоулках его подсознания зрела мысль о посещении Остербека. Он и хотел взглянуть на могилу Руперта, и страшился: кто знает, как поездка в Остербек отразится на его самочувствии? Не каждый день навещаешь кладбище, где покоятся принадлежавшие тебе когда-то останки. И хотя его теперешнее существование наглядно свидетельствовало о торжестве вечного духа над бренной плотью, ехать в Остербек он не торопился. Отгремело празднование Нового года, и жизнь вошла в обычную колею.
Месяц следовал за месяцем безо всяких происшествий, когда в дело вмешалась судьба, причем настолько непредвиденным образом, что Максу ничего другого не оставалось, как подчиниться ее велению и отправиться на могилу Руперта. Грянул 1994 год, а вместе с ним – и полувековая годовщина битвы за Арнем, событие знаменательное само по себе. Паруса его корабля раздулись под мощнейшим порывом ветра, и Макс понял, что настало время завершать плавание.
Макс числился в запасе Королевского йоменского полка Уэссекса и свое свободное время частенько посвящал армейским мероприятиям. Сформированный из старинного кавалерийского эскадрона Королевский йоменский полк Уэссекса ежегодно участвовал в международном чемпионате по выездке, проводимом военной академией верховой езды Сомюра с 1970 года. В этом году чемпионат проходил в майские банковские выходные в Нидерландах, а точнее, в Роттердаме, неподалеку от Арнема. Максу, отличному наезднику полковой команды, предстояло побороться за приз с соперниками из Бельгии, Франции и Нидерландов. Состязания были важной, но не единственной целью чемпионата. Главная идея заключилась в том, чтобы собрать на пару дней представителей стран-союзниц, отдохнуть, помериться силами в конном кроссе и конкуре, а в ночь с субботы на воскресенье заморить червячка на званом ужине. Участники могли взять с собой жен или подружек, но у Макса не было ни той, ни другой. Он хотел пригласить Дафну, но та улетела в Канаду – встречаться с читателями и рекламировать свою книгу. И Макс поехал один.
На пароме через Ла-Манш он добрался до Кале, а затем на машине пересек Францию и Бельгию. Посещение Остербека он запланировал на воскресенье, после соревнований. Не стоило, наверное, отправляться на кладбище в одиночку, но выбирать Максу не приходилось – когда еще представится такой случай.
В отеле Роттердама он встретил товарищей по команде, кавалеристов из сухопутных и военно-морских резервных войск. Двух наездников он знал по прошлому году, третий был новичком. Вчетвером они допоздна проторчали в баре отеля, скрепляя узы дружбы и распивая пиво с соперниками. Ощущение праздника не покидало их, и они веселились до упаду.
На следующий день приступили к соревнованиям. Погода благоприятствовала, и все находились в чудесном расположении духа. Макс в форменном камзоле наездника поспешил к стойлам. На знакомство с лошадью, первосортной гнедой кобылой, ему отвели двадцать минут. Дали старт, и всадники пустили лошадей в галоп. Уверенный в себе Макс наслаждался азартной скачкой. Он с детства ездил на лошадях, можно сказать, вырос в седле. Кобыла повиновалась ему беспрекословно. Он скакал на ней, окрыленный надеждой выиграть состязание – ради команды и страны. Мчась через лес, перемахивая через канавы, он не думал о Робин. Но вспомнил о ней тем же вечером на банкете, когда, одетый в парадную офицерскую форму, обходил обеденный зал. У всех вокруг были спутницы. У всех, кроме него.
До этого момента одиночество не тяготило Макса, но то было раньше. Теперь же он не мог и вообразить себя без Робин. «Неужели я обречен жить как бедняга Обри? С неизбывной печатью страдания на лице? – вопрошал он. – Какой урок мне суждено извлечь из этих страданий? И если цель моего нынешнего существования в том, чтобы пройти жизненный путь в одиночку, то как мне вынести эту пытку, которая невыносима?»
Глава двадцать шестая
После ужина объявили победителей. Британцы заняли второе место, незначительно уступив команде Нидерландов. Однако Максу, унесшемуся в воображении в Арнем и Остербек, было не до соревнований. Его охватили возбуждение и страх. Он с удивлением обнаружил, что вот-вот достигнет цели, к которой стремился всю жизнь, и завершит возложенную на него миссию. Он догадывался, что посещение Арнема, хранившего память о кровопролитных боях, и могилы Руперта Даша станет поворотной вехой в его судьбе, но не догадывался – почему. Возможно, предполагал он, кусочки головоломки сойдутся, когда он очутится на месте. Не зря же в последние годы он повстречал множество нужных ему людей в нужное время. И не напрасно интуиция вела его от одного открытия к другому и он постоянно натыкался на важные открытия, будто некая высшая сила, в существование которой он, безусловно, верил, невольно – или вольно? – направляла его на пути. А значит, его поездка в Роттердам, от которого до Арнема рукой подать, тоже неслучайна.
Утром Макс тронулся в путь. Он не включал радио, не слушал плеера. Ехал в молчании, собираясь с мыслями. В Остербек он прибыл ближе к полудню и сразу направился в Музей воздушно-десантных войск «Хартенштейн», в дом, где во время битвы за Арнем квартировала 1-я воздушно-десантная дивизия. Кураторы музея не пожалели сил и развернули потрясающую в своей наглядности экспозицию. И снова, как и в случае с Педреваном, Макс испытал не дежавю, а неподдельное восхищение. Он бродил по залу боевой славы и вглядывался в лица погибших на поле брани безусых мальчишек. Английские и польские солдаты, смотревшие на него с черно-белых снимков, провожали его задумчивыми взглядами. Рядом с фотографиями висели полученные ими медали. И хотя от увиденного мороз шел по коже, Макс не спешил покидать помещение. Он хотел почтить память героев, осмотреть экспозицию в мельчайших подробностях, стремился проникнуть в прошлое, вспомнить себя среди павших бойцов, но тщетно: он оставался обычным бесстрастным наблюдателем, и только.
Наконец Макс дошел до стены с фотографиями солдат и офицеров Десятого батальона, отдавших жизни в бойне за Арнем, и подумал, знал ли Руперт кого-нибудь из них. «Надо же, до какой белизны стирается память, когда душа переселяется в новое тело», – вновь поразился он. Люди, которых он знал, пребывая в теле Руперта Даша, теперь ничего для него не значили. В теле Макса Шелбурна он лишился воспоминаний обо всех, кого любил прежде. Например, о той же Флоренс. Лишился, разумеется, не навечно. Он понимал, что как только сойдет со сцены, то сразу воссоединится с дорогими ему душами и обязательно вспомнит их всех, но, пока он на сцене, эти воспоминания будут только отвлекать его от предназначения, ради которого его душа начала новую жизнь в новом теле. Но он также понимал, что любимые в прошлом души не покидают товарищей в современных своих реинкарнациях. Эти души довольно просто узнать: интуитивно вас тянет к ним, словно к родственникам или Робин. Дружба с т