Степана Осиповича провожала семья, как и других членов экипажа. Отец Василий отслужил молебен. В кают-компании состоялся скромный прощальный обед. Он проходил без хлопонья пробок бутылок шампанского, привычных громких тостов и словоизлияний почетных гостей. После «Ермак» отошел от причала кронштадтской гавани и взял курс на запад. На причале народа — горожан, моряков, гарнизонных солдат — собралось, на удивление всем, немало. Вслед отходящему ледокольному судну кричали:
— Ура! Слава «Ермаку»! Арктику победим!..
Начинается арктическая эпопея «Ермака». Руководитель научной, океанографической экспедиции сам подбирал себе помощников. Первым среди них стал командир судна Михаил Петрович Васильев, выдающийся моряк с истинно макаровским характером: волевой, энергичный, решительный и твердый в достижении поставленной цели. Он верил до конца в идею добраться до Северного полюса напролом.
Следует сказать, что ученая общественность России высоко оценила заслуги Степана Осиповича. Он был избран членом-корреспондентом Главной физической обсерватории.
Морское министерство сделало все, чтобы снабдить полярную экспедицию всем необходимым. Макаров скажет впоследствии, говоря о первом арктическом рейде «Ермака»:
— Ведомство открыло передо мной свои склады. Это чрезвычайно упрощало подготовку ледокола к плаванию. Безвозмездную помощь готово было дать купечество...
В поход был взят годовой запас консервов всякого рода на случай вынужденной зимовки экипажа во льдах. Собственно говоря, консервы составили только треть запаса провианта, а две трети была солонина. Сухарей брали немного, но зато погрузили годовой запас муки.
Теплой одеждой участники экспедиции запаслись хорошо. Было взято из Кронштадтского «порта 100 аршин сукна гвардейского, 200 аршин сукна верблюжьего, 2000 аршин полотна, 2 кипы ваты, а впоследствии приобретено 30 оленьих шкур. На судне имелось, кроме того, 30 комплектов теплого платья».
Для охоты взяли с собой 4 охотничьих ружья-экспресса, один штуцер и 2 двустволки. Имелось пять частных ружей. Патронов взяли достаточное количество.
«Ермак» нес на себе целую флотилию малых плавучих средств: паровой катер, баркас, приспособленный к завозу запасного якоря, 4 спасательных вельбота, 2 шлюпки-двойки и 4 так называемых ледяных шлюпки, приспособленных для движения по льду. В проводимых научных исследованиях они оказались незаменимыми.
Ледяные шлюпки были специально изготовлены по образцу финляндских лодок для зимнего плавания. Они легко вытаскивались из воды, перетаскивались на другую сторону льдины и вновь легко опускались в воду. Как показала исследовательская жизнь участников арктической экспедиции, такие шлюпки оказались для них просто незаменимыми средствами передвижения вокруг ледокола. Макаров скажет о них:
— Если бы мне было приказано оставить «Ермак» и добираться до Северного полюса своим ходом, то мы бы двинулись к нему только на ледовых шлюпках...
Экспедиция была снаряжена самыми современными приборами того времени. Для магнитных наблюдений использовался магнитный теодолит Брамберга. Для астрономических наблюдений — круг Репсольда, круг Пистора, секстаны и 8 хронометров. Для изучения колебаний уровня моря — два мореографа. Для гидрологических и метеорологических исследований — флюктометр, термометры батометры, ареометры и прочее.
Ледокольный корабль в начале июня без всяких происшествий подошел к острову Шпицберген (русские поморы издревле называли его Грумант) и взял курс в район сплошных льдов Арктики. Макаров действительно шел напролом к Северному полюсу земли, шел непроторенной дорогой. Он не имел никаких описаний выбранного пути, который определялся только по компасу днем и ночью по звездам.
По ночам, стоя в штурманской рубке, Макаров заводил разговоры с вахтенными начальниками:
— Шпицберген видели во всей его красе.
— Видели. Все красоты от полярной зимы.
— Острова наши мореходы-поморы называли Грумантом. А как хаживали к нему на своих парусных кочах из Архангелогорода и Мурмана — одна эпопея.
— Ходить по Арктике, держа курс только по звездам, — удивительно, и только. И добычу брали какую: рыбий зуб, пушнину. Песцы на Шпицбергене по сей день людей мало боятся.
— Что там пушнина. Поморы для России новую землю открывали. Столбили ее деревянными крестами своих могил.
— На том им и слава в истории.
— Слава славой. Да жаль, что она на морских картах именами мореходов из Поморья безвестна...
На протяжении всей экспедиции велись самые различные научные исследования: северных вод, арктического льда, земного магнетизма. Исследования велись как самим Степаном Осиповичем, так и его помощниками. Среди них оказалось немало известных в российской науке людей.
Сверхштатный астроном Пулковской обсерватории Борис Павлович Остащено-Кудрявцев был приглашен для производства магнитных наблюдений. Он был крупным специалистом в изучении теории движения малых планет и участвовал в изучении большой Курской магнитной аномалии. По своей инициативе астроном занимался в экспедиции изучением физических свойств арктического льда.
Судовой врач Александр Григорьевич Чернышев посвятил себя зоологии. Он сам изготовил трал, драгу и сетки.
Им исследовались и консервировались все добытые из вод морские организмы (спиртовались) и образцы грунта и камней.
Научно-исследовательской работой занимались два лейтенанта — Константин Федорович Шульц и Исаак Ибрагимович Ислямов. Первый был минным специалистом и исполнял должность старшего офицера ледокола. Он заведовал в экспедиции «кинематографической и электрической частью». Второй являлся гидрографом и занимался изучением ледового покрова.
Межевой инженер Константин Алексеевич Цветков был приглашен в экспедицию для проведения геодезических работ. Поскольку работы по специальности ему почти не находилось, то Цветков стал помощником лейтенанта Ислямова в ведении метеорологических наблюдений. Он же сумел во время короткого пребывания «Ермака» в бухте Адвент получить кривую колебания уровня моря.
Когда Степана Осиповича на одном из заседаний Императорского Географического общества попросили сказать слово о его ближайших помощниках в полярной экспедиции, то он сказал, обращаясь к залу:
— У меня в битве «Ермака» с Арктикой, с ее льдами были прекрасные товарищи. Настоящие соратники по научному делу. И я им всем премного благодарен...
В бухте Адвент по случаю оказалась яхта принца Монакского «Принцесса Алиса». Принц, известный исследователь моря, занимался вопросами океанографии и с большим интересом посетил русский ледокол. Контр-адмирал Макаров, в свою очередь, ознакомился с лабораторией для проведения глубоководных исследований на борту яхты. Она оставила у него самое благоприятное впечатление.
Между хозяином яхты и руководителем российской полярной экспедиции состоялась беседа двух заинтересованных одним делом людей. Разговор, естественно, шел об исследовании арктических вод:
— Ваше величество. Ваша яхта просто чудо для океанографических исследований хоть в Арктике, хоть в тропиках.
— Благодарю за такую оценку известного в мире океанографа. Но меня больше привлекают полярные воды.
— Чем же, извольте спросить?
— Секрета нет. Арктика колыбель европейских мореходов. Викинги, русские поморы. История нескольких столетий. Целая эпоха.
— Действительно, эпоха в мировой истории. Ходили по холодным морям, так мало о них зная.
— Вот почему, господин адмирал, мы с вами и оказались здесь. Вы — на мощном ледокольном красавце, я — на яхте монакского двора. Но цель у нас общая: немного познать Арктику. Вы, как пишут в газетах, решили пробиваться к Северному полюсу?
— Да, это одна из главных целей экспедиции.
— Вас не пугает неудачный опыт норвежца Нансена?
— Нет, ваше величество. У отважного Нансена был только «Фрам». У меня же ледокольный «Ермак».
— Как же вы решили пробиваться к полюсу? Ведь только одни айсберги выглядят устрашающе.
— Путь у «Ермака» только один. К полюсу он пойдет только напролом.
— Тогда пусть Всевышний даст вам удачу в задуманном предприятии. Это такое славное дело.
— А вам, ваше величество, от души желаю еще не раз посетить воды русского Груманта.
— Хорошо, господин адмирал. Спасибо на добром пожелании.
Вице-президент Императорской Академии художеств граф Толстой уговорил начальника полярной экспедиции взять с собой художника. Им оказался Евгений Иванович Столица, ученик академического профессора прославленного живописца Куинджи. Из рейса Столица привез с собой множество натурных зарисовок и арктических пейзажей, поражавших своим безмолвием и суровостью.
К научным работам привлекались и все три штурмана ледокола: Тульский, Николаев и Эльзингер. Они, посменно неся ходовую вахту, с удовольствием участвовали в самых различных исследованиях, не сторонясь черновой работы.
Провидимые научные исследования оказались для участников экспедиции действительно увлекательной работой. На нее тратилось не только все рабочее время, но и большая часть личного. Пример показывал сам Степан Осипович. Он трудился, как обычно, и по ночам.
Экипажу «Ермака» не раз приходилось сталкиваться с подлинными хозяевами арктического ледяного безмолвия — белыми медведями. В макаровском дневнике появилась, например, такая запись:
«Сегодня, в 4 часа утра, вахтенный увидел трех медведей, которые подошли к самому борту: два взрослых и один медвежонок. Оказалось потом, что из взрослых один был самец и одна самка. Разбудили охотников — Пермякова и других, которые погнались за медведями и тотчас же ранили медвежонка. Нужно было видеть эту трогательную сцену, как самка помогала своему раненому детенышу перебираться через торосы. Следующая пуля покончила с детенышем. Как только это случилось, самка, считавшая, вероятно, что детеныш убит самцом, бросилась на него, вцепилась ему в бок своими клыками и нанесла огромную рану, разорвав шкуру почти на полметра. Пока продолжалась эта борьба, подоспели охотники и меткими выстрелами покончили с остальными двумя медведями».