Но, вступив в неравный поединок с безмолвной ледяной крепостью, моряки вскоре поняли, что арктический лед неизмеримо толще, чем в хорошо знакомой северной части Балтики. И Макаров, как трезво мыслящий в сложных ситуациях мореплаватель, решил: дальнейшее упорство бессмысленно и опасно для судна. Мощный ледокол оказался бессилен против сплошного полярного льда.
Борьба с арктическим льдом не прошла бесследно для судна. «Ермак», имея повреждения в стальном корпусе, лег на обратный курс и отступил от ледяного барьера.Для руководителя полярной экспедиции это было вынужденным решением.
В английском порту Ньюкасл судно «подлечили» и выполнили все необходимые конструктивные переделки. Первое полярное плавание по сути своей стало пробным. Иным оно просто и не могло быть, поскольку еще никто до макаровского ледокола не пытался напролом пробиться к заветному Северному полюсу планеты Земля.
В середине июня «Ермак» вновь двинулся в Заполярье.
Видя в зону арктических льдов, он сначала маневрировал среди огромных плавающих льдин, миля за милей приближаясь к полюсу. Когда чистой воды почти не стало, вице-адмирал отдал приказание идти напрямик. Так «Ермак» вновь вступил в схватку с Арктикой, начав пробиваться к Северному полюсу «напролом».
Вскоре показались первые торосы. В 20 часов 25 июля «Ермак» столкнулся с подводной частью одного из них, получил пробоину в корпусе и встал. Впоследствии установили, что подводная часть тороса достигала 10 метров. Несколько дней ушло на то, чтобы, как говорится, на живую нитку залатать пробоину, которая, к счастью, оказалась незначительной.
После этого Макаров пошел на сознательный риск. Полярная экспедиция на поврежденном ледоколе продолжалась. Научные исследования не прекращались ни на один день. Теперь к Северному полюсу двигались очень осмотрительно. Это был тот редкий случай в жизни флотоводца, когда он не шел во имя высокой цели на риск: в его руках была судьба корабля и его экипажа. И, что было не менее важно, судьба российской арктической экспедиции. Ходовая вахта много раз за день получала приказания-напоминания адмирала:
— Смотрите за морем. Все внимание по ходу судна. «Ермак» вести строго по назначенному курсу...
— О любой непонятности немедленно докладывайте мне. Если сплю в каюте — немедленно будите...
— Наблюдайте льды. Они могут начать движение...
— Все внимание на торосистый лед. Знайте, что он есть прибежище айсбергов с их подводными таранами...
Вскоре «Ермак» подошел к зоне сплошных тяжелых, торосистых льдов. Судно в бессилии встало перед ними. Таранный ход не получился, поскольку силы оказались явно не равны. Полярным исследователям-россиянам вновь пришлось отступить перед Арктикой: она не пустила ледокольный корабль на свои ледяные поля.
...После двух неудачных попыток пробиться к Северному полюсу во весь голос заговорили противники Макарова:
— «Ермак» вообще не пригоден для арктических плаваний. Северный Ледовитый океан — не зимняя Балтика...
— Если «Ермак» будет и дальше таранить арктические льды, то министерство финансов и господин Витте потеряют дорогостоящий корабль...
— Адмирал Макаров явно переоценил возможности ледокольных судов...
Обвинения доходили до того, что, мол, был построен корабль слабой ледокольной мощи. Однако Степан Осипович и его единомышленники добились постановки ледокола на реконструкцию, хотя деньги в Министерстве финансов на это были выбиты с трудом. На правительственном уровне было решено, что полярные экспедиции на «Ермаке» в будущем продолжатся. За это выступала российская научная общественность.
На первополосных газетных страницах в поддержку контр-адмирала Степана Осиповича Макарова и его детища ледокола «Ермак» писалось:
— Россия должна иметь приоритет в исследовании Северного Ледовитого океана. Половина его морей принадлежит нашему Отечеству, и никому другому...
Глава восьмая. Главноуправляющий Кронштадта
Приказом по флоту от 18 декабря 1899 года вице-адмирал Макаров назначается главным командиром Кронштадтского порта, начальником гарнизона и военным губернатором города Кронштадта. Он получил высокую и почетную должность в Российском императорском флоте. Город-крепость, творение Петра Великого, являлся главной базой Балтийского флота и вместе с черноморским Севастополем главной государственной твердыней на море.
В новой должности Степан Осипович показал обычную энергию и заботу о нуждах флота. А дел у него действительно было хоть отбавляй. В Кронштадте работали на полную мощь большой порт, доки, судоремонтные заводы, флотские арсеналы и склады, учебные отряды. На острове Котлин находились батареи морской артиллерии и мощные форты, защищавшие с моря столицу России. Кроме того, в городе Кронштадте проживало несколько десятков тысяч человек гражданского населения, чья судьба так или иначе была связана с флотом.
Нельзя сказать, чтобы Макаров, имевший призвание флотоводца, был доволен таким назначением. Но служба оставалась службой. Как всегда, он работал с полной отдачей сил и в ранге главноуправляющего морской крепостью.
Тогдашний адъютант Степана Осиповича И. А. Шторре так рассказывает о рабочем дне вице-адмирала:
«День адмирала начинался с шести с половиной утра; в 7 часов, самое позднее в 7 с половиной, он сидел уже у своего рабочего стола, очень часто в это время я уже получал от Степана Осиповича распоряжения или запросы по телефону. До девяти с половиной или 10 часов утра был доклад правителя канцелярии по делам военного губернатора и доклад полицмейстера...
С 10 часов утра адмирал выезжал либо в экипажи, либо в порт, либо в специальные классы; всякая новая работа в порту не обходилась без присмотра и руководства адмирала...
Завтракал адмирал около 1 часа дня, после еды никогда не ложился, выкуривал сигарету и полчаса просматривал газету...
Доклад начальника штаба порта, капитана над портом, медицинского инспектора и других лиц непрерывно с 2 часов до 6 с половиной часов вечера и с 8 до 10 часов.
На обед (в 5 часов 45 минут Макаров принимал душ и шел обедать) полагался час, долго сидеть за столом адмирал не любил, но не стеснял и домашних, в определенное время вставал один и уходил к себе в кабинет.
...Все лекции в Морском собрании, в специальных классах и где бы то ни было в Кронштадте всегда посещались адмиралом, и он принимал личное участие в обсуждении выслушанного...»
Надо отметить, что многолетняя флотская, и особенно корабельная, служба выработали у Макарова приверженность к самому строгому распорядку дня. Засыпал он сразу же, как только ложился — всегда и в любых условиях. Это считалось им совершенно необходимым для военного человека, сон которого в любую минуту может прервать сигнал тревоги.
Работал Степан Осипович допоздна. В половине 12 пил чай и вновь продолжал трудиться. Спать ложился ровно в час, не раньше и не позже.
Макаров писал только в копировальную книгу и только остро отточенным карандашом. В такие часы его мог беспокоить только один человек — старый денщик из матросов
Иван Хренов, служивший адмиралу еще со времени кругосветного плавания на « Витязе».
В распорядке дня обязательно присутствовала физкультура Степан Осипович, обладавший от природы недюжинной силой, регулярно занимался гимнастикой, был хорошим гребцом, недурно плавал. Он любил организовывать массовые спортивные соревнования — шлюпочные гонки, стрельбы, перетягивание каната. На кораблях, где служил Макаров, моряки занимались гимнастическими упражнениями, фехтованием, лазали по канату и вертикальному шесту.
Будучи старшим военным и гражданским начальником в крупнейшей морской крепости России, вице-адмирал Макаров проявил поистине отеческую заботу о здоровье, питании, размещении рядовых матросов. Он всегда находил время, чтобы заняться нуждами нижних чинов, ибо в этом Степан Осипович видел важный фактор повышения боевой готовности флота и каждого корабля в отдельности, настроя на добросовестное выполнение служебных обязанностей моряками.
Матросы на такую заботу неизменно отвечали любовью к флотоводцу. Они шутливо называли его «своим» человеком и в море, и на берегу, говоря:
— Борода...
— Наш старик...
— Отец наш...
Весной 1900 года увеличилось число новобранцев в связи с вступлением в строй новых броненосных кораблей. Было призвано 16 тысяч человек вместо одиннадцати, как было год назад. Главноуправляющий Кронштадта не пошел по пути «уплотнения» матросских казарм, зная, что это заметно ухудшит бытовые и санитарные условия жизни нижних чинов.
Макаров лично занялся вопросами размещения новобранцев, тысячными партиями прибывавших в учебные отряды морской крепости. Выход он нашел в надстройке четвертых этажей у служебных флигелей и превращении сгоревшего канатного завода в матросскую казарму.
Издается специальная инструкция о печении хлеба. В столице петровского флота проводятся конкурсы коков и хлебопеков. Имена победителей объявляются в адмиральских приказах, где говорится не только о наградах, но и о значимости качества матросского питания.
Известность среди флотских чинов получил макаровский приказ «Об улучшенном способе варки щей». В нем говорилось:
«Изданные постановления не мешают хорошему коку придать щам тот вкус, какой он желает, но они не допускают неумелого человека испортить хорошую провизию и дают удобство контроля над провизией и способом приготовления».
Главный командир Кронштадтского порта проявил себя рачительным хозяином. Он устроил склад для мяса, предназначенного матросам, которое поступало от сибирских мясоторговцев по оптовым ценам. Тем самым удалось сбить цену на солонину на один рубль за пуд.
После такой «финансовой удачи» вице-адмирал Макаров провел в служебном кабинете беседу для крепостных интендантов. Те оказались немало удивлены подобными способностями Степана Осиповича:
— Как вы считаете, что выиграла казна от устроенного в Кронштадте мясного склада для матросского довольствия?