– Во дает Владимир Иосифович!
«Ослябя» описал дугу, пристроился позади «Донского» и после короткой пристрелки принялся осыпать концевую «Адзуму» снарядами. Японский крейсер тут же прекратил стрелять по «Наварину», перенеся огонь на страшного противника, что мог стать «могильщиком» для «убийц крейсеров». Ситуация сразу же выпрямилась – хоть калибр в десять дюймов уступает двенадцати дюймам, но для любого броненосного крейсера он не менее губителен, даже чуть страшнее, потому что 254-миллиметровые пушки скорострельнее и имеют превосходную пробиваемость брони и лучшую точность стрельбы.
Но не успел Николай Иванович перевести дух от облегчения, наблюдая, как с неподвижного «Сисоя» буксиры и «Алмаз» начали снимать команду, как последовали новые доклады, словно гром среди ясного неба.
– Разрыв на боевой рубке «Наварина». На броненосце спускают адмиральский флаг!
– На «Наварине» поднят сигнал – «адмирал передает командование»!
Небогатов затравленно выругался, хотя такое с ним случалось редко. У Николая Ивановича возникло ощущение, что небеса наказывают за неуместную эйфорию шапкозакидательства.
И тут шарахнули поленом по голове, а как иначе было расценить новый доклад, переданный взволнованным голосом флаг-капитана Кросса, обычно легкомысленного, несмотря на серьезный чин моряка.
– Сюда идут крейсера отряда контр-адмирала Уриу. Сигнальщики ясно видят «Наниву» и «Такачихо». За ними примерно в двадцати кабельтовых силуэт «Акаси», который входит в этот отряд, а дальше…
Небогатов не выдержал и заорал во весь голос:
– Кто там дальше, не томи душу?!
– Вроде «Ивате», толком опознать не могут – слишком далеко. Но на нем три трубы!
– Пи… – только и смог произнести Николай Иванович, оценив ситуацию.
Прибытие «Ивате» осложняло ситуацию – вдвоем с «Адзумой» эти два броненосных крейсера изобьют «Ослябю» до полусмерти, пока «Идзумо» и «Токива» будут сражаться с «Наварином» и «Донским». Ставить в строй «Ушакова» нельзя – броненосец со «Светланой» сдержит крейсера Уриу. «Олег» с «Авророй» будут отбиваться от крейсеров Девы. Впрочем, можно Добротворскому приказать поддержать «Ослябю» на «Олеге». «Аврору» следует подкрепить двумя «камушками» и дождаться прибытия «России». Тогда ситуацию можно переломить к лучшему…
– Боже мой!
– «Император» горит!
– «Александр» вываливается из строя!
Не успели пронестись мысли в голове, как от страшных вскриков Николай Иванович припал к амбразуре, чувствуя, что в груди замерло сердце. Огромный корабль медленно выкатывался из колонны, из средней шестидюймовой башни вырывались длинные языки пламени, до взрыва погреба, если его не успели затопить, оставались считанные секунды.
От накатившей паники, перемешанной с ужасом, контр-адмирал Небогатов словно окаменел, впал в ступор, не в силах отдать хоть какой-нибудь разумный приказ…
Глава 2
– Ваше превосходительство, как вы себя чувствуете?
– Слава богу, хреново…
Фелькерзам нашел в себе силы ответить на бог знает в какой раз ему задаваемый вопрос, произносимый голосом Клапье де Колонга. Странно, но состояние было почти блаженное, одурманенно-благостное, хотя разумом он осознавал, что идет война, в край амбразуры рубки попал снаряд, и внутри всех осыпало осколками. А потомок французов уцелел потому, что стоял у противоположной амбразуры, и предназначавшиеся ему куски смертоубийственной стали приняли на себя другие.
– Ваше превосходительство, как хреново?!
– А так, хреново как хреново, от хрена…
Отвечать не хотелось, но начальник штаба не понимал понятие «хреново» и приставал с неуместными вопросами. Хотелось отправить его всерьез и надолго, далеко и пешим маршрутом в страну эротических удовольствий. Но вонючая тряпка под носом, напоминающая по запаху аммиачную дрянь, мешала дышать. И сознание шептало о том, что лучше постараться говорить, чем вдыхать это жуткое амбре.
– Ваше превосходительство, да очнитесь!
– Уже очнулся! Да уберите от меня эту дрянь, дышать невозможно! Федор, где микстура?!
– Вот, ваше превосходительство, я вас сейчас приподниму!
Сильные руки приподняли за плечи, но вот глаза Фелькерзам так и не приоткрыл, хорошо помня, как солнечная вспышка ударила по зрачкам. И тут в рот полилось что-то страшно жгучее, вроде рома, но приправленного стручками красного острого перца.
– Твою мать! Ты чем меня поишь?!
Сознание было выдернуто из блаженного состояния, Дмитрий Густавович пришел в себя полностью, отчаянно сквернословя. И открыл глаза – в тусклом свете электрической лампочки перед ним открылся филиал преисподней, в который лучше никогда не попадать. А в уши полились страшные звуки хрипящих умирающих людей, что силятся что-то сказать в последнюю секунду. А еще в мозг хлынули стоны раненных железом и обожженных людей, вопящих и кричащих, зовущих матерей. И ужасный запах тлена и горелого мяса, от которого не продохнуть.
– Дак вам зубы вышибло и губы обожгло…
– Понял, не дурак!
Муть перед глазами окончательно схлынула, и, обозрев еще раз картину страшного филиала чистилища, Фелькерзам решил, что для него будет лучше находиться наверху, там самое место, да и умирать легче, если придется. А лучше еще покурить и выпить. Вот такие грешные желания появились у человека, который странным образом задержался в мире живых. Видимо, не исполнившего до конца все ему предназначенные на небесах испытания, а потому оставленного пока в ангельских списках.
– Бля, кто меня в костюм Адама до его грехопадения надел? Вернее, все снял, даже исподнее?!
– Дак я сам, ваше превосходительство. У вас ранка в паху и на бедре, ребро сломано, на животе ушиб страшный, на руке разрез, лицо так вообще в волдырях, и зубов передних нет!
– Одень в форму, непотребство сплошное – голый адмирал! Еще ягодицами своими светить прикажете!
– Это мы сей же миг, перевязки уже сделали, царапинами отделались. Повезло вашему превосходительству, другие в рубке погибли, а многие в руки-ноги поранены, командиру «Наварина» пальцы отсекло.
Федор уже бережно надевал на него исподнее, продолжая придерживать за спину. Ему помогали начальник штаба с перевязанной бинтом головой и здоровенный «нахимовец», что был назначен к нему вестовым.
– Несите меня отсюда, потом оденете!
Находиться в перевязочном пункте было неимоверно тягостно. Все было забито ранеными и умирающими людьми, несмотря на двойной штат, врачи не имели ни минуты для отдыха, в окровавленных халатах они отчаянно боролись со смертью за жизнь людей. К чему их отвлекать на старого адмирала, который по большому счету отделался только легким испугом. Но Клапье не унимался, продолжил донимать сакраментальным вопросом, как пластинка на патефоне.
– Дмитрий Густавович, как вы себя чувствуете?!
– По сравнению с Бубликовым неплохо, – непонятно откуда взявшиеся слова сами легли на язык, и тут Фелькерзама подхватили на руки и понесли, стараясь случайно не наступить на лежащих на железном настиле людей. И вскоре он оказался в каком-то закутке, находящемся под броневой палубой каземата – сверху оглушительно рявкали шестидюймовые пушки. Вполне надежное место в нынешних условиях. Сверху прикрыто, с борта двенадцатидюймовая броня верхнего пояса – цитадель «Наварина», благодаря низкому борту, имела самые толстые плиты.
– Федор, вставляй в рот флакон между десен и лей осторожно вовнутрь, чтобы я мог проглотить «микстуру». А то пальцы у меня дрожат, не удержу, уроню, а мне нужно выпить… «лекарство»…
На этот раз все прошло без болезненного эффекта – ром был проглочен, хотя десны и губы обожгло, но не так сильно, как первый раз.
Фелькерзам окончательно пришел в себя и стал осматривать наложенные повязки, причем без кровавых пятен на белом бинте. Действительно, одни царапины, скорее, порезы – считать такие за ранения стыдно, но придется – в бою ведь получены. А вот синяк на животе не понравился – разлился синевой, набух, а прикосновение к нему отозвалось болью, но внешней, а не привычной внутренней. А вот лицо уже было смазано какой-то мазью с резким запахом, вроде камфары, но вполне терпимым.
Матросы надели на него новый китель, на ноги намотали свежие портянки и втиснули ступни в начищенные, о чудо – когда успели только, сапоги. В рот Федор сунул уже раскуренную папиросу – и Фелькерзам «поплыл» после первой затяжки. Но вскоре пришел в себя и докурил папиросу при полном молчании присутствующих.
Задал вопрос начальнику штаба, что сидел рядом с ним и также закурил, выпуская дым через ноздри:
– Небогатову доложили о моем «ранении»? Да сидите вы, Константин Константинович, не дергайтесь!
– Так точно, ваше превосходительство! Флаг спустили…
– Зря, – коротко ответил Фелькерзам и посмотрел на матроса. Негромко приказал, выделяя каждое слово:
– Беги в рубку. Пусть сигналят на «Алмаз» от подбойного борта – «адмирал принимает командование»! И поднимут мой флаг снова! Только зря панику навели, незачем!
– Есть, ваше превосходительство!
Матрос тут же сорвался, топоча сапогами по железу. А начальник штаба негромко спросил:
– С «Урала» постоянно передают сигнал цифрой «24», а я не знаю, что она означает, вы ведь капитану 2-го ранга Блохину какое-то особое указание на то отдали? А «Россия» на подходе, дым из труб в бинокль виден. Вот я к вам сюда и спустился, когда доложили, что вы в сознание приходить стали. Минут десять назад то было.
– Вот и правильно, Константин Константинович, теперь наверх надо, самое интересное начнется. Жаль «Сисой», но отместка за него последует – «Россия» с «Ослябей» как раз тот инструмент, что так нам нужен для победы. Все, помогите дойти, а то ноги ослабели…
Глава 3
– Тенно хейко банзай!
Офицеры штаба не смогли сдержать ликующих криков, когда большой двухтрубный броненосец стал уходить носом в море. А потом вражеский корабль лег на борт, словно устав бороться за жизнь. Два маленьких буксира и большая небронированная яхта отошли от гибнущего «Сисоя», успев снять с него всю команду – русские действовали очень слаженно.