Глава 11
– Эх-ма… – общий стон прозвучал в рубке, когда все увидели, как у высокого борта «Дмитрия Донского» взметнулся выше мачты высокий гейзер воды и, рассыпавшись миллиардами брызг, рухнул обратно во взбаламученные подрывом торпеды волны.
– Все, конец! – только и смог произнести Фелькерзам, посмотрев на смертельно раненный корабль под Андреевским флагом. Самый старейший среди оставшихся на эскадре, заложенный на верфи больше двадцати лет тому назад как броненосный фрегат, «князь» прошел несколько дорогостоящих модернизаций. Был переведен в класс броненосных крейсеров, но по своей сути давно являлся, как метко отмечал сам народ в жизненных поговорках – «не пришей кобыле хвост». Хотя высказывание «ни богу свечка, ни черту кочерга» подошло бы гораздо лучше.
«Донской» уже не представлял реальной боевой ценности, если сказать предельно откровенно, сохранив изрядную долю житейского цинизма. Малая скорость в тринадцать-четырнадцать узлов, которую с невероятным трудом могли выдать его порядком изношенные в плаваниях машины, не позволяла использовать его в качестве крейсера, хотя высокий борт обеспечивал кораблю неплохую мореходность. Вот только и в былые годы своей юности «князь» больше шестнадцати с половиной узлов выдать не мог, а потому ни догнать слабого противника, ни удрать от более сильного врага оказался просто не в состоянии.
В эскадренном бою использовать его было также затруднительно – небольшое водоизмещение в шесть тысяч тонн вкупе с куцей и недостаточной броневой защитой из сталежелезных плит превращали корабль в плавающую мишень. А огневая мощь, несмотря на перевооружение, оставалась откровенно слабой, не дотягивая даже до параметров «Авроры» – наиболее слабой среди всех бронепалубных крейсеров 1-го ранга Российского императорского флота. «Богиня» имела восемь 152-миллиметровых орудий Канэ, причем на борт могли стрелять пять из них. На «Донском» имелось шесть таких пушек, плюс четыре 120-миллиметровых орудия, но крайне неудачно расположенных.
При стрельбе на каждый борт могла быть задействована ровно половина огневой мощи, скорее «немощи», так как даже вдвое меньшие по водоизмещению малые японские крейсера были чуть сильнее по числу орудий в схватке один на один. А тут на несчастный фрегат набросился весь 4-й отряд контр-адмирала Уриу, состоявший из трех крейсеров.
Смяли огнем, взяв в «оба борта», выбили противоминные пушки, обеспечив атаку миноносцев со всех румбов, торпеда в борт – и совсем скоро «Дмитрий Донской» разделит судьбу «Владимира Мономаха», не пережив его хотя бы на полные сутки.
– Ничего, нас теперь не остановить!
Фелькерзам стоял у амбразуры, внимательно рассматривая выросшую в размерах «Касугу». Минута или две – и выступающий вперед таран «Наварина» пропорет под водой борт еле ползущего на юг «гарибальдийца». А там все – миноносцы навалятся толпой, и первая попавшая торпеда погубит старый русский броненосец.
– «Токиву» потопили!
По рубке пронесся старинный боевой клич «ура» – в бинокль Дмитрий Густавович успел заметить два всплеска воды у борта маленького крейсера – ведь такой виделась картина на большом расстоянии. А еще увидел, как три броненосца Того повернули на юг, куда также заторопились два оставшихся броненосных крейсера Камимуры.
– Японцы отказываются от продолжения сражения, признавая нашу победу, господа! Теперь остается утопить «Касугу» – и поставить жирную точку. Мы победили и прорвались во Владивосток! Теперь остается только отбить ночные атаки миноносцев!
Носовая башня выплеснула длинные языки пламени – промаха быть не могло, ведь нос русского броненосца и борт японского крейсера разделяло меньше двух кабельтовых. Для длинных 305-миллиметровых орудий это было примерно то самое, что для бойца удар ножом в живот противника, который тот не может отразить.
Дмитрий Густавович видел обшивку крейсера, с которой от сотрясений уже выпали в море шестидюймовые броневые плиты – взрывы расшатали крепления и переломали заклепки. Адмирал напряженно смотрел туда, ожидая попадания снарядов – эта точка почему-то больше всего привлекла его внимание. И надо же такому случиться, что тяжелые снаряды старого образца, солидным весом в двадцать пять пудов, попали именно туда, и даже больше – он успел заметить внутри две вспышки разрывов. А потом произошло то, чего русские моряки, приготовившиеся к тарану «Касуги» и к неизбежной обоюдной гибели, никак не ожидали.
Внутри броненосного крейсера, со страшным грохотом и вырвавшимися изнутри чудовищными по размерам языками пламени, взорвались раскаленные от многочасовой работы котлы. В последний момент рулевой успел переложить штурвал, но уйти от столкновения не удалось – однако форштевень «Наварина» лишь скользнул по носовой обшивке вражеского корабля. Но и этого оказалось достаточно, чтобы несколько офицеров и матросов не удержались на ногах и свалились на палубу.
– Осталось только восемь, уже лучше, ведь было двенадцать, – первое, что пришло на язык Фелькерзаму, удар которого о броню был предотвращен вестовыми, что держали его бережней, чем младенца.
Странно, но сейчас он думал о продолжении войны, и неважно, кто придет ему на смену – контр-адмирал Бирилев, что через четыре дня прибудет во Владивосток, или вице-адмирал Рожественский, который может оправиться от апоплексического удара на госпитальном «Орле». В том, что «Наварин» до Владивостока не дойдет, Фелькерзам не сомневался – слишком лакомая цель для миноносцев поврежденный и одинокий броненосец.
– Ваше превосходительство, мне нужно на мостик – отражать атаку миноносцев, – Бруно Александрович был флегматичен как всегда, сложилось впечатление, что барон одинаково спокоен и при победе, и при поражении, ничто не могло вывести этого остзейского немца, потомка псов-рыцарей, из состояния душевного равновесия.
– Конечно, идите, и я последую за вами – подышу воздухом на мостике, полюбуюсь красотами…
Выбраться собственными ногами не удалось – вынесли здоровенные матросы, причем усадили в кресло, непонятно как появившееся и почему-то сохранившееся, хотя ведь был приказ выгрузить с броненосцев все дерево. Но чем и хороша Россия, что в ней распоряжения начальства не все и не всегда выполняются, когда у людей есть собственный взгляд на происходящее. И не зря говорят, что жесткость российских законов сильно смягчается необязательностью их исполнения. И вообще, как не зря говорят служивые люди, если приказы поступают один за другим, не торопись их выполнять. Это лишь говорит о том, что само начальство вскоре станет отменять собственные приказания, осознав всю бестолковость.
– Лепота…
Сражение было закончено – три броненосца Того и два крейсера Камимуры уходили на юг, к берегам Японии, про них можно было сказать, что пошли за шерстью, а вернулись стрижеными. Причем к нападению на «Наварин» они не стремились, понимая, что добить русского флагмана им просто не дадут. «Россия» и «Ослябя» шли по пятам, причем крейсер не жалел снарядов, а японцы изредка пытались ответить.
Крейсера Девы и Уриу уже отступили, миноносцам начать атаку не дала неизвестно как успевшая подойти «Светлана». Под градом шестидюймовых снарядов те вынуждены были ретироваться. А может быть, свою роль сыграли «Алмаз» и оба буксира, которые вернулись, чтобы защитить флагмана от атаки – все же на яхте имелись 75-миллиметровые, а на буксирах 47-миллиметровые пушки Гочкиса. Крейсерам такие снаряды ничего не сделают, броню лишь поцарапают, а вот для миноносца водоизмещением сто двадцать тонн представляют определенную опасность. Но сейчас никто уже не стрелял – не до того всем было. Русские броненосцы и крейсера начали преследовать неприятеля, а яхты и буксиры занимались спасением экипажей русского и японского крейсеров.
Фелькерзам посмотрел на маячивший в отдалении лже-«Громобой» – «Урал» великолепно сыграл эту роль, успев установить четвертую трубу, фальшивую, и маневрируя, ухитрился не подойти ближе, на расстояние, с которого обман был бы раскрыт противником.
– Не нап… не победишь, – фыркнул адмирал и затрясся от нервного смеха, чуть ли не согнувшись пополам и утирая слезы. – Даже не могу представить, что скажет Хэйхатиро Того, когда узнает, как его провели с прибытием «Громобоя»…
Глава 12
– Что с кораблем сделали – распластали как лягушку! Препарировали, сукины дети, год с ремонтом возятся, вредители! За такие штуки к стенке нужно немедленно ставить, как злостных саботажников! Эх, матушка Россия, все у нас через задницу делается! С такой постановкой дела ты войну не проиграешь, а жидким поносом прос… – вычурным матом Фелькерзам как бы подвел черту под своим посещением порта и дока, – с такой ремонтной базой и логистикой войну не выиграешь. Можно, конечно, попробовать, но порядок нужно наводить немедленно, и самыми строгими мерами, не останавливаясь ни перед чем. Но прежде чем брать в руки «кнут», может попытаться улестить «пряником»?! И «добрым словом», которое вместе с приставленным к голове пистолетом может оказать благотворное влияние на любого строптивца!
Вчера вечером 2-я Тихоокеанская эскадра добралась до Владивостока в урезанном вдвое составе, если считать броненосцы и большие крейсера. И сейчас, глядя на гавань, Фелькерзам скривился – сердце защемило. Но потерять половину кораблей все же гораздо лучше, чем дать погибнуть целому. А такое бы произошло, останься командующим вице-адмирал Рожественский и не сделай он сам необходимых приготовлений к сражению. Так что в цусимском разгроме, который случился в той реальности, которой больше не будет, в основе лежат больше субъективные, чем объективные факторы, хотя последних с избытком хватает.
Небогатов все же довел эскадру до Владивостока без потерь, обманув вражеские миноносцы. А сам Дмитрий Густавович после боя просто потерял сознание и очнулся только сегодня в «собачью вахту», проспав больше суток и при этом не чувствуя в животе боли – будто болезнь поняла, как ему плохо, и на время прекратила терзания. И сейчас не давала о себе знать, оглушенная доброй порцией рома, принятой на радостях.