Взяв ночную паузу на обдумывание, сегодня утром началась настоящая высадка на северной оконечности острова. Самураям удалось высадиться на берег, там их встретил винтовочным огнем всего один взвод, поддержанный парой маленьких десантных пушек Барановского. Вот только остановить неприятеля стрелки и моряки не смогли – устилая трупами «негостеприимный» берег, японцы захватили внушительный плацдарм.
Правда расширить его, чтобы продвигаться вперед по всему вытянутому на двенадцать верст острову, не удалось. Выдвинутой стрелковой роте с приданной ей половиной горной батареи из четырех пушек удалось крепко «запечатать» узкую, всего в сотню сажень, «горловину» перешейка.
Японцев оказалось неожиданно много, как тараканов – примерно с полутысячу человек, и пришлось перебрасывать еще подкрепления, благо пушки можно переносить во вьюках – их разбирали на части, и пара крепких здоровяков вполне уверенно переносила их на жердях, заменяя собой лошадей.
Так что уже подступал вечер, бои приняли позиционный характер – преимущество врага в живой силе полностью компенсировалось техническим оснащением гарнизона. К тому же в действо активно включились обе береговые батареи, имевшие круговой обстрел.
После двухчасовой канонады пароходик получил снаряд и отвалил от берега, прекратив высадку. Досталось и вспомогательным крейсерам – на одном даже вспыхнул пожар, и он поспешил отойти подальше в море, полностью уйдя из зоны обстрела.
– Где же наши крейсера?! Хоть бы один подошел!
Карл Петрович с надеждой поглядел на север, где в двадцати пяти милях находилась Титисима, тоже занятая русским гарнизоном. Туда еще вчерашней ночью был отправлен паровой катер с приказом отправить крейсера, как только они вернутся из плавания в Токийский залив. По всем расчетам выходило, что они должны вернуться или сегодня, или завтра, но мало ли на море всяких случайностей. А так отправлять с «титек» нечего – два пароходика с 47-миллиметровыми пушками, хотя и считались канонерскими лодками, но в бою со вспомогательными крейсерами мало чего стоили.
Оставалось только надеяться, что одну из них отправят к острову Ито, или Иводзима, где стоят транспорты, и там постоянно находится один из тихоходных вспомогательных крейсеров, число которых увеличилось до четырех. А еще до Камрани из Средиземного моря должны добраться два быстроходных крейсера, бывших лайнера, что усилит эскадру до восьми кораблей – но до этого дожить еще нужно.
– Ваше превосходительство, эстафета от подполковника Огородникова, – флаг-офицер показал на казака с алыми сибирскими лампасами, что уже спешился с низкой лошадки. Взяв листок бумаги, Иессен быстро пробежался по нему глазами. Тяжело вздохнул – дело приобретало скверный оборот. Оба вспомогательных крейсера и пароход маячили в море за северной оконечностью мыса, явно намереваясь ночью отправить на лодках дополнительный десант из пехоты и моряков. Необходимо было спешно создавать резервы, с каковыми было по-настоящему туго.
Иессен повернулся, окинув взором небольшой поселок, ставший столицей его самостоятельного генерал-губернаторства. Прикусил губу и после размышлений приказал:
– В борделе развернуть еще один лазарет, пусть проститутки за своими дружками ухаживают. Все равно их японцы не пожалеют, вырежут без жалости. Туземцев, что не японцы, мобилизовать носильщиками, а всех нестроевых вооружить винтовками и распределить по взводам.
Карл Петрович скривился, вспомнив, с каким неудовольствием он исполнил письменный приказ Фелькерзама, который лежит в штабных бумагах и послужит ему оправданием, если что не так.
Мыслимое ли дело – ему, боевому контр-адмиралу, приказывалось организовать на каждом из островов по борделю и кабаку для отдыха господ офицеров и матросов после долгого крейсерства в океане. А также для того, чтобы гарнизонным служителям было где отдохнуть. С кабаками все было решено еще во Владивостоке, «хлебного вина» в России хватает, как и тех, кто его разливать будет – лучше полового взять из трактира, чем матроса к этому делу ставить. Удалось и по ресторанчику с лавкой поставить, но стыд и срам с этими борделями, дожил при седой бороде до такого позорища.
Всяких азиаток навербовали еще во Владивостоке, но белые женщины с «желтыми билетами» наотрез отказывались скрашивать нелегкие будни господ офицеров. Два десятка проституток нашли только по приказу самого Фелькерзама – командующий просто поставил их перед выбором: или отправляться на Чукотку соблазнять белых медведей, или отплывать на экзотические острова, где у них отбоя не будет от клиентов. «Кадровый вопрос» был сразу разрешен, а корабельные врачи взяли «работниц» под пристальный надзор. Еще со времен долгой стоянки в Носси-Бэ эта процедура была отработана по приказу адмирала Рожественского, и тем не случилось вспышки венерических заболеваний на русской эскадре…
– Стыд и срам, – пробормотал Иессен и про себя решил, что на этот раз он сам возглавит ночную минную атаку на вражеские корабли…
Глава 9
– А какие куры записаны, ваше превосходительство?!
– Что?..
– Вы про «кур» изволили помянуть, перед тем как в боевую рубку войти, Дмитрий Густавович.
– А, то знатные «куры» – Курилами оные сейчас именуются – созвучно, не правда ли?! Зря их японцам тридцать лет тому назад отдали, эти острова для нас второй ключ, который открывает вторую дорогу в Тихий океан. Они должны принадлежать исключительно России и никому более – на них Андреевский флаг был поднят на полтора века раньше японских тряпиц с красной кляксой – да и те были европейцами придуманы, после того, как под дулами пушек они Страну восходящего солнца «открыли». А нам такого не нужно – теперь «закроем» соседа, слишком борзый!
Фелькерзам усмехнулся, но голос адмирала прозвучал предельно серьезно, да и глаза резанули недобрым прищуром:
– Японии на континенте нельзя давать обосновываться, ни при каких условиях. Корея должна быть нашим вассалом, как Маньчжурия – там население более чем наполовину из монгольских племен, а китайцев оттуда выдавливать надобно любыми мерами. И подгребать под себя, подгребать – надеюсь, у царя ума хватит.
– Не удержим…
– Вот тут вы ошибаетесь – через шесть лет в Китае грянет революция, и маньчжуров, а именно их династия Цин у власти, начнут резать. А если мы будем крепко держать Маньчжурию и Внутреннюю Монголию, то куда они побегут спасаться?
– На КВЖД – других мест просто нет, – Лев Алексеевич внутри напрягся, он уже знал, что Фелькерзам ничего не говорит просто так, и будущее ему хорошо известно. Теперь нужно запоминать каждое слово, мало ли что может произойти в будущем.
– Императрица Цыси умрет через три года, внучок останется у власти. Мальчонка через два года родится, нарекут Пу И. Вот его нужно пригреть, защитить русскими штыками – и пусть будет «независимая» Маньчжурия под российским протекторатом, как и Корея – вроде Бухарского эмирата или Хивинского ханства, только большие такие. Китайцев выселять за Великую стену, да они и сами побегут, когда счеты сводить начнут. А нам под это дело стоит Внешнюю Монголию, которую Халхой именуют, подгрести, а там и Синьзянь с Тибетом – «куски» в революцию сами отпадать начнут от дряхлеющего тела Срединной империи…
Фелькерзам остановился, вздохнул с надрывом – тяжелая кираса согнула ему плечи, железная каска заставляла наклонять голову.
В прорезь амбразуры была хороша видна вражеская эскадра – Того уже попытался добраться до транспортов, только Небогатов каждый раз умело отдавливал на прежний курс японские броненосцы.
Бой шел яростный, вот только Фелькерзам сейчас им практически не руководил, все шло по плану, и командующим отрядам тут не приходилось ущемлять инициативу – каждый понимал свой маневр. А потому можно было поговорить с начальником штаба на отвлеченные темы – мало ли что может случиться, нехорошее предчувствие мучило уже несколько дней. А так вроде устного завещания будет, царю Брусилов все в точности отпишет.
Боевая рубка уже раз содрогнулась от попадания восьмидюймового снаряда, в точной стрельбе японским комендорам не откажешь. Но и команда у Фитингофа ни в чем не уступала экипажу «Якумо» – башенные стволы каждые три минуты выплескивали длинные языки пламени. Переход на бездымный порох решительно сказался на огневой мощи в положительную сторону – теперь дым не препятствовал стрельбе казематных 152-миллиметровых орудий Канэ – те стреляли практически беспрерывно. Броненосному крейсеру изрядно доставалось – везде были замечены вспышки разрывов, за этим действом специально наблюдали в бинокли артиллерийские офицеры.
Во Владивосток доставили эшелонами второй боекомплект, который 2-я эскадра должна была получить еще во время стоянки на Мадагаскаре – вот только трюмы «Иртыша» оказались наполнены углем и связками сапог. Преступная безалаберность адмиралтейских чинуш, больше похожая на откровенный саботаж, если не сказать хлеще!
Хотя недаром хромец Талейран один раз сказал императору Наполеону: «Это хуже, чем предательство, это ошибка». Так что в России всегда трудно понять, где заканчивается глупость и начинается измена!
Одно хорошо – второй боекомплект эскадры был оснащен старыми взрывателями, которые действовали вполне исправно. И хотя большая часть снарядов вместо пироксилина была снаряжена порохом, но ровные и аккуратные дырки на обшивке японских кораблей вряд ли имелись. И судя по многочисленным дымкам разрывов, японцам приходилось не так благостно, как в бою 14 мая, и доставалось сейчас самураям по полной программе – русские комендоры не уступали им в меткости.
– Все же двенадцать дюймов слишком страшны для семидюймовой брони, вы не находите, Лев Алексеевич?! «Якумо» уже не так браво стреляет, как в начале боя. Труба одна сбита, да и пожар разгорается.
– У нас «тяжелые» снаряды, а не облегченные, по двадцать пять пудов. Так что удивляться нечему, ваше превосходительство. Лучше посмотрите, что с вражескими крейсерами творится.