ванной красными и белыми квадратами, а небо над всем этим было до того свежим и ярким, что разболелись глаза. «Пункт назначения – Луна», вот как называлась книга, и так Ади познакомился с Тинтином.
С первого взгляда он понял, что его больше никогда не обрадуют знакомые комиксы, теперь, когда он знает, что существуют такие. За два дня он проглотил всю книгу, читая в школьном автобусе, на унитазе, за обеденным столом, пожирая глазами один великолепный кадр за другим, впитывая невероятные детали, с каждым поворотом страницы ужасаясь тому, что все ближе последний. И когда он дошел до конца, сердце упало и тут же яростно взмыло. На последнем кадре была взлетающая в звездное небо красно-белая ракета, а рядом с ней вопросы: «Какие опасности их ждут? Что случится? Вернутся ли они когда-нибудь? Узнайте это в следующей книге – “Путешественники на Луне”!»
Все эти годы он мечтал узнать ответы, но этого так и не случилось.
– Спасибо, Чача, – сказал Ади, сгребая подарки в руки.
– Всегда пожалуйста. – Чача смотрел на него чуть нахмурившись, будто пытался разглядеть, что скрывается за жизнерадостной улыбкой.
– Ма, – закричал Ади, – смотри, что у меня есть!
Он повернулся и побежал прочь из кухни, с каждой секундой чувствуя все большее облегчение. Что-то в проницательном взгляде Чачи пугало его, и он чувствовал себя беззащитным, чувствовал, будто все тайные мысли выставлены напоказ. Он не знал, страшно это или волнующе, хочет ли он спрятаться или, наоборот, раскрыться.
В первый день школьных каникул, в субботу перед Рождеством, Ади проснулся счастливым. Это была третья суббота месяца, и значит, отец на весь день собирался уехать: сперва в храм Саи Бабы на особую молитвенную церемонию, а потом к астрологу за очередной безделушкой, призванной перестроить планеты или обойти препятствия судьбы.
– Доброе утро, герой, – сказал Чача, входя в гостиную с чашкой кофе. Ади улыбнулся, потер глаза и с наслаждением втянул аромат кофе, легкий, но крепкий, так непохожий на приторный запах чая с молоком. – Первый день каникул, да? – Чача плюхнулся на диван, на место отца. – И какие у тебя большие планы?
– Даже не знаю, – ответил Ади. Он был бы счастлив провести весь день дома с Чачей и Ма, болтая, смеясь и уплетая пиццу, как семья из какого-нибудь американского телешоу. Но вдруг его осенило. – Чача?
– Да?
– Давай куда-нибудь сходим? Мы так и сидим дома, а ты давно у нас не был и, наверное, соскучился по нашим интересным местам.
– Ох. – Чача нахмурился. – В этот раз я просто приехал навестить Амму, а по интересным местам хотел проехаться потом, когда приеду с Джин.
– Но мы можем сходить на рынок, – предложил Ади, – и ты выберешь что-нибудь ей в подарок.
– Хм. – Чача прищурился, и Ади понял, что попал в цель.
– Можем съездить в Ладжпат-Нагар. Уверен, там ты точно найдешь что-нибудь симпатичное.
– Ладжпат-Нагар! Я сто лет там не был, – воскликнул Чача. – Знаешь, в юности я очень его любил. Он был совсем недалеко от моего колледжа.
Отлично! Ади знал, что этот рынок обожает Ма – она жила рядом с ним, – но понятия не имел, что Чаче Ладжпат-Нагар тоже нравится.
– Хорошо, – сказал Чача, – куплю что-нибудь Джин и ее племяннику, твоих примерно лет. Может, ты мне поможешь что-нибудь выбрать?
– Конечно! – Ади был слишком уж по-детски взволнован, и ему пришлось несколько раз вдохнуть и выдохнуть, чтобы голос звучал погрубее. – И Ма позовем?
– Ой. – Брови Чачи поднялись, будто ему эта мысль не пришла бы в голову. – Можем попробовать, но я даже не знаю…
– Что у вас там такое? – спросила Ма, входя в комнату с корзиной одежды для сушки.
– Ма! Мы собираемся в Ладжпат-Нагар за подарками для Джин.
– Вот как?
– Хочешь с нами?
– Я? Нет-нет, у меня столько дел…
– Давай, Ма! Будет весело! Мы так давно не ходим на большой рынок…
– Ади. – Она пристально посмотрела на него. – Мне не нужно по магазинам, вы можете сходить вдвоем.
– Я просто подумал… Чача привозит нам столько подарков, что нам, наверное, тоже стоит как-то порадовать его близких. Но если ты занята, то ничего страшного, – он пожал плечами.
Ма остановилась как вкопанная, и Ади понял, что и этот шар закатился точно в лузу.
– Но… Амма? – Она взглянула на Чачу.
– Бхайя был в больнице утром, а я зайду вечером. Мы успеем вернуться вовремя, возьмем такси.
Такси! Ади даже не мог вспомнить, когда в последний раз был в такси. Отец всегда везде ездил на своем «Марути», а Ма – на автобусе или авторикше.
– Ну, Бхабхи, мы и правда так давно нигде вместе не были. – Чача улыбнулся, и Ади увидел, как Ма тает прямо на глазах.
– Ну хорошо.
И Ади не мог не закричать:
– Да!
Он застенчиво посмотрел на Чачу, и, когда Ма вышла на балкон, Чача дал ему пять. Ади с гордостью отметил, что ему даже не пришлось вставать на цыпочки, чтобы дотянуться до Чачиной руки.
Рынок Ладжпат-Нагар всегда представлял собой фантастическую мешанину магазинов, где продается все, что можно представить, и все, чего представить нельзя. Почти половину занимает женская одежда – сари, юбки, леханги и платья с блестками, и в тот день под зимним солнцем все это сияло, как сокровищница Шахджахана. В другой половине расположились магазины, торгующие всем, чем угодно: от чая Дарджилинг и швейцарского шоколада до китайских рождественских гирлянд.
Но настоящие сокровища – не в магазинах, а в уголках между ними, они разложены на циновках на разбитых тротуарах. Там стоят кадки, полные воды, и в них гремят металлические лодки, которые приводит в движение горящий под ними огонь. Там бродят взад-вперед старики, дуя на петли из проволоки и создавая потоки мыльных пузырей, плывущие над рынком, как облака радуги. Там кукловоды заставляют крошечных деревянных танцоров прыгать и кружиться на невидимых струнах, там целые деревья флейт играют мелодии, проникающие в сознание даже сквозь шум и ярость рынка.
А еще там есть еда. Каждая узкая улочка – поле битвы всвозможных запахов: ярко-красной морковной халвы, кипящих в огромных плоских кастрюлях, капающих водой гол-гаппе[47], до того острых, что щиплет глаза, бесконечных колец джалеби[48], поджаренных до золотистого цвета, и великих Рам Ладду из Амритсара – жареных шариков из теста, покрытых тертой редькой и острым зеленым чатни, которые подаются в чашке из сушеных листьев. Только ради них стоит туда съездить.
– Ади? Где ты? – раздался отчаянный крик Ма, и Ади обвел глазами толпу.
В этом заключалась единственная проблема. За день, проведенный в Ладжпат-Нагаре, можно встретить больше людей, чем проживает в некоторых странах. В субботу их меньше, чем в воскресный или праздничный день, но все равно так много, что нельзя пройти и трех шагов, не остановившись, и Ма всегда просила Ади держаться поближе и сердилась, когда он останавливался у какого-нибудь магазина.
– Ма! – кричал он, размахивая рукой, пока Чача не заметил его и они не протиснулись сквозь толпу.
– Не делай так больше, бета! – строго сказала Ма. – Если ты тут заблудишься, мы никогда тебя не найдем.
– Я сам вас найду.
– Не спорь, Ади. В этих местах может быть опасно, ты не знаешь, какие люди…
– Тогда дайте мне сто рупий, – перебил Ади. – Если я заблужусь, возьму авторикшу и сам доеду домой.
Чача улыбнулся Ма, явно впечатлившись, и она улыбнулась в ответ. Отец, наверное, спросил бы, не думает ли он, что банкноты в сто рупий растут на деревьях.
– О, ты нашел что-то интересное? – спросил Чача, заметив место, которое привлекло внимание Ади. Это был небольшой музыкальный магазин, на витрине которого разложились аудиокассеты, стереосистемы и сверкающие проигрыватели.
– Я подумал… может, племяннику Джин понравится «Волкман»?
– Хорошая идея!
– Я буду здесь, – сказала Ма, уже направляясь в обувной магазин по соседству.
Изучив все «Волкманы», от серебристых «Панасоников» до поддельных «Айва», они в конце концов выбрали «Сони». У него был металлический синий футляр с прозрачной крышкой и ценная функция перемотки назад, так что не нужно было переворачивать кассету, прокручивать вперед и переворачивать еще раз, чтобы прослушать песню второй раз – именно этим Микки и занимался половину перемены.
– А какие кассеты возьмем? – спросил Чача, и Ади завис в пространстве. Вопрос был логичным – нельзя просто подарить человеку пустой «Волкман», – но он понятия не имел, как вообще выбирать музыку. Стены от пола до потолка были заставлены кассетами, разделенными на десятки категорий. Учитывая, что племянник Джин был американцем, можно было пропустить большую часть стены, заполненную классикой Болливуда, и сразу перейти к западному поп-року. Ади знал только самых известных – Брайана Адамса, «Бэкстрит Бойз», Мадонну, Майкла Джексона – тех, кого крутили по телевизору. Гадать, что понравится кому-то с другого конца света, было бессмысленно, и Ади понял, что нужно выбрать то, что нравится ему самому. То, что он был бы счастлив перематывать бесконечно. И в голову ему приходило только одно.
– Вот, – сказал он, указывая на полку с надписью «Последние поступления».
– «Сэвидж Гарден». – Чача кивнул. – Я их слышал, очень неплохо.
Ади улыбнулся, удивляясь тому, что Чача слушает такую музыку, что он не находит ее непристойной или «слишком шумной», как отец.
Чача заплатил за «Волкман» и кассету невероятную сумму денег – как показалось Ади, больше тысячи рупий – и вышел из магазина с синим пластиковым пакетом. Ади захотелось попросить, чтобы Чача дал ему нести пакет, и тогда можно было бы сделать вид, что «Волкман» купили ему, но он не смог произнести это вслух. Это казалось слишком глупым, слишком детским.
Тем временем Ма торговалась с продавцом обуви, и Чача тут же подключился, заявив, что в нескольких магазинах видел такую же пару вдвое дешевле. Ма возмутилась, что продавец обманывает женщин, и тот принялся клясться головой, что не получает от продажи обуви никакой прибыли. Пока они ходили кругами, Ади повернулся к книжному складу Рамы. Перед магазином стоял стол, заваленный комиксами – их было гораздо больше, чем в киоске по соседству. Там лежали и стопки новеньких «Арчи», и обычные комиксы журнального формата, но его внимание привлекла небольшая стопка сзади. Тинтин. Их было всего несколько штук, так что Ади не особенно надеялся увидеть среди них тот, что ждал годами. Но он был здесь, второй сверху: «Путешественники на Луне».