— Они тебя отослали?
Голос Таннера дрожал, как будто он тоже едва сдерживался, чтобы не сорваться, как закусившая удила лошадь.
Натали не смела взглянуть на него. Она не собиралась ему ничего рассказывать. Она снова чувствовала себя выставленной на обозрение, беззащитной.
— Мои родители не решают проблемы, Таннер. Они просто избавляются от них.
— Ты была еще ребенком.
— Знаю.
Натали поднялась на ноги и отошла к берегу ручья. Она встала у воды, вглядываясь в мерцающую рябь. В высоких деревьях у них над головой пели цикады, рассказывая в своей колыбельной старые как мир тайны.
Таннер подошел и встал рядом.
— Ты заслуживала лучшего.
— Заслуживала?
Сказал бы он это, если бы знал остальное?
Его испытующий взгляд проникал ей в душу, словно зная, что есть что-то еще.
— Иногда я думаю, что мой рецидив что-то вроде божьей кары. За то, что произошло. Может, так и есть. Может, я это заслужила.
Таннер моргнул:
— Не думаю, что твои трудности наказание божье, Натали. Я, конечно, не специалист, но думаю, что он скорее помог бы тебе, чем причинял боль.
— Помощь не помешала бы. — Она запустила пальцы в волосы, опустила глаза на платье и устало улыбнулась. — Я люблю притворяться, что у меня все в порядке, но это не так. Я создала себе простую жизнь без сбоев. Проснуться, сходить на работу, вернуться домой, поработать еще и, возможно, поспать несколько часов, если повезет. За исключением единственных долгосрочный отношений, которые закончились катастрофой, я веду светскую жизнь улитки.
Таннер усмехнулся.
— Должны же у тебя быть друзья.
— У меня есть Лаура. — Натали улыбнулась. — Но у нее Джим и дети. Я ограничиваю время, которое провожу у них.
— Почему?
— Ох... — вырвался у нее раздраженный вздох. — Потому что они заставляют меня думать о том, чего у меня никогда не будет. Думаю, я так сильно стараюсь преуспеть в бизнесе, потому что знаю: это все, что у меня есть.
— Что ты имеешь в виду?
В морщинках вокруг его глаз затаилось замешательство.
— Я не выйду замуж, не заведу семью. У меня не будет «долго и счастливо». Никакого кисмета для меня. Если я не вылечусь. Кто захочет жениться на сумасшедшей?
Она расправила плечи, выдавила улыбку и призвала женщину, способную предстать перед Советом директоров, провести маркетинговую презентацию на миллион долларов и отразить самые сильные аргументы. Такую, какой хотел видеть ее отец. Сильную. Надежную. Женщину, которая скрывает свои чувства, делает вид, что все в порядке, а плачет, только оставшись в одиночестве.
И обманывает всех.
— Честно говоря, я не понимаю, почему рассказываю тебе все это. — Любые мысли о дальнейших откровениях растаяли. Слишком тяжело. — Не знаю, о чем я думала, возвращаясь сюда. Говорила себе, что смогу сохранить «Майлиос». Думала, что отец в кои веки действительно послушает меня.
Таннер задумчиво разглядывал ее:
— Может, ты здесь, чтобы исцелиться. Если ты дашь себе шанс, дашь время, то сможешь это преодолеть.
— Ты правда думаешь, что возможно оправиться от прошлого?
Таннер замялся, отведя глаза:
— Не знаю. Я пытаюсь это выяснить, как и ты.
Когда он снова посмотрел на нее, в его глазах мерцали тайны, но она не станет спрашивать. Не сегодня.
— Только посмотри на нас, разговариваем как цивилизованные люди.
Она попыталась засмеяться, попыталась сделать вид, будто это ничего не значит. Будто ее сердце не готово вот-вот взорваться. Будто ей не хочется снова оказаться в его объятиях. Отчаянно.
От его медленной улыбки по ее телу пронеслась новая волна эмоций.
— Ага. Посмотри на нас. — Таннер провел пальцами по ее щеке. — Чтоб ты знала, я рад, что ты села на тот самолет и вернулась сюда.
— Ты так не говорил, когда я только приехала.
— Да, не говорил. — Ямочка на щеке стала больше. — Во всяком случае вслух.
— Что ж. — Натали пожала плечами, слишком остро чувствуя, как быстро колотится сердце. — Теперь, когда ты знаешь мою печальную историю, надеюсь, ты простишь, что я не поддерживала связь. Новости о количестве таблеток, которые мне прописали, и о том, кто чем делился на групповой терапии, не самое интересное.
— Я бы поспорил.
Очередная улыбка отозвалась трепетом у нее в животе.
— Перестань. — Натали засмеялась и тряхнула головой. — Я не поддамся твоему обаянию. Кроме того, я уже сказала, что разрешу тебе вести дурацкую машину, так что можешь не стараться так сильно.
— Жаль тебя разочаровывать, но у меня нет обаяния. — Таннер провел пальцем по ее щеке, посылая дрожь вдоль позвоночника. — И сейчас мне абсолютно плевать на дурацкую машину.
— Тогда о чем ты думаешь?
Ох, ей правда не следовало спрашивать.
Таннер долго смотрел на нее, потом вздохнул:
— Если хочешь знать, я гадаю, разрешишь ли ты поцеловать тебя, не сказав, что я похож на участника «Бэкстрит Бойз».
Он хочет ее поцеловать?
— Ой. — Натали сделала шаг назад, в горле забился страх. — Эм. Нет. — Поцелуй Таннера только усугубит сумбур в голове. — Это ужасная идея.
— Пожалуй. — Он обнял ее и коснулся губами лба над бровью, вызвав желание, которое она не могла контролировать. — Но похоже, что сегодня я склонен к риску.
Его мягкие губы переместились на ее переносицу.
— Таннер, — выдохнула Натали, едва держась на ногах, и уперлась ладонями ему в грудь. — Ты перепил вина?
Потому что он просто не может быть трезвым. Трезвый Таннер Коллинз никогда бы не подумал целовать ее.
— Натали. — Таннер снова взял ее лицо в ладони, обжигая ее взглядом. — Я не пью. Пробую, но не пью. Я полностью контролирую себя сейчас.
— Непьющий винодел? Интересно.
— Это длинная история.
— Расскажи. Это отвлечет тебя от поступков, о которых ты потом пожалеешь.
— Как-нибудь в другой раз. И кто говорит, что я буду жалеть?
— Будешь, Таннер. Мы оба будем.
— Ты не хочешь, чтобы я тебя поцеловал?
Ох... она хочет. Так сильно, что это ее пугает.
— Я этого не говорила. — Нет смысла врать. — Но мы только начали заново узнавать друг друга. Это все усложнит.
— Да, ты права.
Он пресек дальнейшие возражения, прижавшись к ее губам.
В тот миг, когда они соединились, Натали ожила. Ощущая пульсацию во всем теле, она прижималась к нему. Принимая его поцелуи, приветствуя их. Мозг велел ей остановиться, но тело не слушалось. Она обвила руками шею Таннера, зарылась пальцами в его волосы и потерялась в жарких ощущениях, чувствуя себя желанной, необходимой.
Таннер был нежным и ласковым, и она позволила бы ему целовать себя всю ночь, но он не стал. Вместо этого он отстранился, пару раз моргнул и опустил голову.
— Скажи что-нибудь.
Ее сердце было готово выпрыгнуть из груди.
— Ладно, ты права. Это все усложняет.
Он прочистил горло и отодвинулся от нее.
— Что?
— Я не хочу, чтобы ты думала, будто я пытаюсь повлиять на твое решение закрывать винодельню или нет, ясно? Я ожидаю, что ты примешь решение, не оглядываясь на мои чувства. Это ничего не меняет.
— Конечно это ничего не меняет. — Это меняет все. Натали обуздала разбежавшиеся мысли, подождала, пока успокоится дыхание, и попыталась стереть воспоминания о его губах. — Я говорила, что это плохая идея.
Он закатил глаза и провел пятерней по волосам:
— Тебе не понравилось?
— Ой, перестань.
Она не станет отвечать на этот вопрос.
Ночь рассек громкий треск, осветив темное небо яркими искрами.
— Фейерверки.
— Наконец-то.
В его голосе слышалось облегчение.
Зная дедушку, зрелище обещало быть великолепным, но оно не сравнится с тем фейерверком, который она пережила несколько мгновений назад.
— Нам лучше вернуться, — сказала Натали. — Джени будет искать тебя.
— Джени скорее всего спит. — Он потер челюсть и искоса взглянул на Натали. — У нас все хорошо?
Натали подавила желание, прогнала мысль сказать ему, что она чувствует на самом деле, и кивнула:
— Давай просто скажем, что мы удовлетворили свое детское любопытство, и на этом остановимся.
В воздухе засвистели новые фейерверки, за которыми последовали громкие взрывы света.
— Мы что?
Она не ответила и пошла как можно быстрее обратно в безопасность толпы. Но вдруг резко остановилась. Чуть поодаль Сара о чем то-то горячо спорила с мужчиной, показавшимся Натали смутно знакомым.
— Кто это?
Таннер повернулся в ту сторону, куда она показывала.
— Не узнаю его. Погоди, кажется...
Память Натали щелкнула, и она счастливо взвизгнула.
— Это мой дядя!
20
Сложно поверить, что всего несколько дней назад он был в Европе. Джеффри чуть не пожалел, что не остался там. Некоторое время он обходил вечеринку незамеченным. Со сдержанным интересом понаблюдал за дракой. Задался вопросом, чем она была вызвана, но он выяснит. Нашел взглядом отца, узнал некоторых старых друзей и наконец увидел Сару.
Помоги ему бог, она по-прежнему красива. По-прежнему способна пробуждать те опасные рефлексы, которые отправляют его мозг в бессрочный отпуск. Ему потребовались все силы, чтобы не пересечь лужайку и не подхватить ее на руки.
Ближе к концу он подошел к ней. И тут же пожалел об этом.
Ледяной взгляд Сары было трудно назвать приветливым.
— Что ты здесь делаешь? — прошипела она, оглядывая толпу, без сомнения в поисках его отца, чтобы предупредить того, что ад вот-вот замерзнет.
— Я приехал увидеться с отцом. И...
Новый взрыв, расцветивший темное небо, сотряс его. Джеффри медленно вдохнул и уставился на Сару. Ему надо взять себя в руки.
— Хэл тебя ждет? Не хочу, чтобы ты его расстраивал.
Сара сжимала свои локти, ее широко открытые глаза были полны недоверия. Белый кардиган, надетый поверх симпатичного желтого топа и темно-синих капри, не скрывал ее дрожи. Ночной воздух был теплым, градусов двадцать пять по его прикидкам, так что Джеффри подозревал, что в ее дискомфорте виновен только он.