Таннер подошел сзади и обнимал ее, пока она плакала, отпуская вместе со слезами чувство вины и душевную боль. Наконец рыдания стихли, и ее охватило благословенное ощущение покоя.
Она вытерла глаза и повернулась лицом к Таннеру. Он поцеловал ее.
— Ты в порядке?
Она молча кивнула, черпая силу в его тихой улыбке.
— Спасибо, что ты рядом.
— Спасибо, что позволила мне. — Таннер притянул ее ближе и вновь овладел ее губами. — Как мне прожить без тебя хотя бы один день?
Натали улыбнулась:
— Ты разберешься. А к твоему возвращению из Сиэтла, я, возможно, уже буду здесь. Дома.
— Дома. — Его улыбка растаяла, и он судорожно вздохнул. — Ловлю тебя на слове, мисс Митчелл. И поверь мне, если ты задержишься, я приеду за тобой.
— Обещаешь?
— Даже не сомневайся.
Следующий его поцелуй был полон будущего, в котором она еще не до конца была уверена, но она вцепилась в него и все равно ответила.
— Значит, все решено?
Дедушка Хэл вошел в спальню Натали и осмотрелся. Натали кивнула, застегивая молнию на чемодане. Она развернулась к дедушке, и с губ сорвался рваный вздох.
— Ты же понимаешь, почему я должна поехать, правда?
— Понимаю. — Он взял ее руки в свои узловатые пальцы. В голубых глазах светилось сочувствие. — Я совершил много ошибок со своими мальчиками, Натали Грейс. В последнее время, с возвращением Джеффри, я начал исправлять их, надеюсь. Но твой отец...
— Знаю. Он упрямый.
— Он во многом винит меня. В смерти твоей бабушки. Считает, что я должен был сделать больше. Быть настойчивее, несмотря на то, что в конце она отказывалась от лечения. Не уверен, что мы когда-нибудь преодолеем это.
— Знаю. Но я молюсь, чтобы вы смогли. И ты, дедушка, помолись за меня. Помолись, чтобы я справилась.
— Хорошо, дорогая. — Он поцеловал ее в лоб. — И еще я буду молиться, чтобы ты скорее вернулась к нам. Домой, где твое место.
— Спасибо тебе за все. — Эмоции мешали говорить. — Я чувствую, будто здесь заново нашла себя. Я ни за что не потеряю это во второй раз.
От улыбки по его обветренному лбу побежали морщины.
— Натали Грейс, я когда-нибудь говорил тебе, что значит «Майлиос»?
Она покачала головой.
— Это старинное шотландско-гэльское имя. Оно значит «слуга Иисуса».
Натали улыбнулась в ответ и сжала дедушкины ладони:
— Оно идеальное.
На его лице мелькнуло сожаление.
— Я не всегда соответствовал ему. Кое-кто может посчитать, что это неподходящее имя для винодельни, но твоя бабушка думала иначе. Она говорила, что оно будет напоминать нам, что всеми своими делами мы служим Богу.
— Я запомню.
Он положил ладонь на ее голову:
— Да пребудет с тобой мир, Натали Грейс.
Натали закрыла глаза, получая дедушкино благословение, и охотно прониклась новым чувством настоящей сопричастности.
34
Когда Натали звонила сообщить маме о своих планах приехать домой, она не знала, какого приема ждать. Соизволит ли отец хотя бы поздороваться с ней.
Он почти ничего не сказал, когда она приехала поздно вечером в пятницу. Мама предлагала чай, еду, расспрашивала о дедушке, но разговор вышел напряженным и нерешительным. А отец продолжал настороженно поглядывать на нее.
Как будто знал, зачем она приехала.
На следующий день после раннего завтрака с Лаурой, придавшего ей необходимую поддержку, Натали присоединилась к родителям за обедом. День выдался прохладным, но солнечным. Они сидели на застекленной веранде, примыкающей к кухне, и Натали смотрела на сад, в котором когда-то играла с Николь.
— Помнишь год, когда Николь решила побить рекорд по выполнению колеса?
Воспоминание появилось из ниоткуда и вызвало улыбку. Натали повернулась к родителям и посмотрела на их ошарашенные лица.
Папа медленно положил десертную вилку на белую фарфоровую тарелку, усыпанную шоколадной крошкой. На его лице ужас смешался с изумлением. Мама слегка прижалась к спинке стула, в воздухе повисла пауза.
— Она так и не побила рекорд, но точно повеселилась. — Мамин шепот окутал их тонким шелком.
Впервые за много лет воспоминания о Николь озвучили.
Приняли.
Глаза защипало, но Натали все равно улыбнулась:
— Дедушка напомнил мне про то лето, когда они с бабушкой брали нас на пляж на выходные и выяснилось, что у меня аллергия на моллюсков.
В пустоте раздался внезапный смешок мамы:
— Ох, твоя сестра расстроилась. Не понимала, почему мы хотели, чтобы вы вернулись домой. «Ладно, она чуть не задохнулась до смерти, но сейчас-то с ней все хорошо», — повторяла она. Мне казалось, что ее больше раздражало то, что тебе уделяли все внимание.
— Это похоже на Ник. — Натали коснулась места на шее, где раньше висел кулон сестры. — Интересно, чем бы она занималась сейчас.
Папа хохотнул, звук был таким неожиданным и поразительным, что они обе повернулись к нему. В его глазах блестели годы невысказанного горя. Он обреченно пожал плечами, как будто тоже это знал. Знал, что пришло время отпустить.
— Она или боролась бы за президентское кресло, или возглавляла бы корпорацию больше моей.
— Правда? — Натали покачала головой. — Я всегда представляла, что она работала бы с тобой.
— Не думаю. Твоя сестра рулила бы собственным шоу.
Его неприкрытая улыбка была такой незнакомой, что Натали потребовалось мгновение, чтобы осознать ее.
— Может быть.
Она откинулась на спинку стула, наблюдая за парой белых плачущих горлиц, порхающих вокруг купальни для птиц позади патио.
— Больше не так больно, — тихо сказала она, — говорить о Ник. Вспоминать.
— Нам не надо было прекращать. — Мама шмыгнула носом и вытерла глаза. — Почему мы перестали?
— Из-за меня. — Натали взяла маму за руку и крепко сжала. — Потому что я не могла справиться со смертью Николь, и каждый год с тех пор походил на бой. Но я думаю, что наконец готова отпустить. Я начала исцеляться.
— Натали.
Отец нахмурил лоб, в его голосе прозвучало предупреждение. Натали знала, что он будет возражать. Но ей необходимо это сделать, одобряет он откапывание прошлого или нет.
— Все в порядке, папа. — Она сосредоточилась на матери. — Мама, мне нужно рассказать тебе кое-что.
— Что такое, солнышко? — Мама подалась вперед, в ее вопросе звучало беспокойство. — У тебя снова проблемы? Я так и знала, Билл, я тебе говорила…
— Джейн. — Папа прочистил горло и скрестил руки на груди. — Просто послушай.
Сердце Натали колотилось, но она представила, будто рядом сидит Таннер и молчаливо поддерживает ее. И заставила себя говорить.
— Мама, правда в том, что у меня были проблемы. После того как Питер... ну, начались кошмары, воспоминания. Я вам не рассказывала, потому что не хотела, чтобы вы переживали, и… на этот раз я хотела справиться сама.
— О, Натали. — На отцовском лице промелькнули воспоминания о прошлом. — Мне так жаль.
— Не надо было отправлять тебя туда! — Мама округлила глаза. — Если бы я только знала...
— Нет. — Натали покачала головой. — Я рада, что поехала. Мне это было надо. Я посещала психолога в Сан-Франциско и добилась хорошего прогресса. Теперь я понимаю, откуда взялась моя неспособность отпустить случившееся. Это моя собственная вина. И мне надо освободиться от нее.
— Вина? — Мама растерянно поджала губы. — Я не понимаю.
Избегая смотреть на отца, Натали подавила страх и продолжила:
— Мама, ты кое-чего не знаешь. О ночи аварии. Я сказала всем, что за рулем была Николь. Но это неправда. За рулем была я.
Все в помещении замерло, молчание сгустилось в воздухе. Папа резко выдохнул, а мама, вскрикнув, отодвинулась к спинке стула. Но не выпустила руку Натали. Только сжала крепче.
— Ты была за рулем?
— Да. Сначала Николь, но потом мы поменялись. И я… я не смогла остановить «Джип». — Она вдохнула и выдохнула, успокаиваясь. — После я была так напугана… что сказала полиции, что это была Николь, я не знала, что они сделают, если…
В горле встал ком, и Натали не смогла закончить. Только смотрела на маму в немой мольбе о прощении.
— О моя дорогая девочка. — Из маминых глаз полились слезы, и ее лицо сморщилось. — Почему? Почему ты столько лет держала это в себе?
Натали вытерла глаза и отодвинула тарелку.
— Сказав это один раз… я не знала, как взять слова обратно. А потом я…
— Потом Натали никогда не говорила правду потому, что я так велел, — пророкотал папин голос с другого конца стола. Он поднял руки и медленно покачал головой. — Помоги мне Боже, я думал, что так будет правильно. Думал, что, защищая тебя, мы тебя убережем. Но произошло совсем не так, верно?
Слезы покатились по щекам Натали по мере того, как ее решимость оставаться сильной таяла.
— С тех пор я жила с чувством вины. И бывали времена, когда мне казалось, что я больше не могу. Времена, когда я не хотела. Но теперь я вижу свой путь. Я хочу вернуть свою жизнь. Поездка в Калифорнию показала мне это. И начинать надо отсюда. Рассказав правду. И попросив у вас прощения.
Мгновение родители, сломленные, сидели в тяжелом молчании и смотрели на нее.
— Натали, тут нечего прощать. — Наконец мать подалась вперед и поцеловала Натали в щеку. — Это могла быть и ты. Или вы обе. Мне жаль, если я… если я отталкивала тебя эти годы, Натали. Полагаю, это был мой способ справиться. Но ты права. Время начинать заново. Мы можем это сделать?
Натали кивнула и с удивлением смотрела, как отец встал и, обойдя стол, присоединился к ним.
— Давно пора снова стать семьей, — сказал он, и искренняя улыбка осветила его лицо, стирая прошедшие годы.
Позволив родителям обнять себя, Натали почувствовала освобождение, которого не знала раньше. Истинную свободу, без отчужденности, без осуждения. Только любовь. И прощение. И там, в полноте этого момента искупления, которое она долгое время считала недостижимым, Натали услышала смех сестры.