— Ну у тебя и характер, крошка! Ну кто другой рискнул бы потерять контракт второй раз за день из-за приглашения на ужин. Я уже начинаю сомневаться, нужен ли он тебе на самом деле, этот чертов контракт.
— Нужен, — поспешно согласилась Мэндж, почувствовав в его словах угрозу. — В общем, если это так важно, я пойду ужинать с тобой.
— Никогда еще не тратил столько времени на уговоры! — улыбнулся Джеймс. — Значит, договорились? И надеюсь, ты будешь со мной любезна?
Тут уж она не выдержала.
— Любезности тоже входят в условия контракта?
Джеймс поднял брови.
— Ты думаешь, следует это сделать?
— Не стоит. Раз это чисто деловой ужин, мы оба будем вести себя согласно этикету.
Мэндж намеренно подчеркнула слово "'оба". А то что-то Джеймс здорово разошелся.
— Будем, будем. Кроме того, ты мне в своем письме обещала личное участие в делах. Вот и считай, что начинаешь выполнять обещания.
Мэндж направилась к выходу. Джеймс предупредительно открыл дверь.
— Я заеду за тобой в полвосьмого. Их беседа закончилась.
Джеймсу удалось-таки настоять на своем. Мэндж не знала, легче ли ей стало после этого разговора. Вроде бы все сложилось удачно. Для фирмы. Но ради этого ей пришлось сломить свою гордость, подавить самолюбие и выслушать его дурацкие наставления. С другой стороны, он явно хотел завоевать ее расположение. Иначе зачем настаивать на этом ужине вдвоем?
Но нужны ли ей хорошие отношения с Джеймсом? Как с клиентом — да, а как с приятелем — нет.
Мэндж решила не думать больше об этом. Все-таки она возвращалась в контору с хорошими новостями для сотрудников. Конечно, ужин с Джеймсом — достаточно высокая цена за это. Но ей надо воспринимать все как протокольную обязанность: еда, бокал вина, десерт и — до свидания! И ничего такого в этом нет. Ничего, кроме одного — с ней будет Джеймс. Единственный человек на свете, по отношению к которому она не может вести себя сдержанно, спокойно и рассудительно. С другими ей всегда удавалось сохранять репутацию серьезной деловой женщины.
После всей истории с Джеймсом, когда она так пострадала из-за собственной уязвимости, Мэндж решила воспитать в себе твердость характера. Больше она ни с кем не допускала более чем приятных дружеских отношений. Маска невозмутимости помогала ей и в делах, и в личной жизни. Никогда она не позволяла себе испытывать тот душевный трепет и любовную страсть, которую когда-то в ней разбудил Джеймс.
Кстати, отец и ее друзья ценили в ней именно рассудительность и благоразумие. И Мэндж считала, что она и должна быть именно такой. Это ее истинная сущность.
И вот появляется Джеймс. Куда девалась вся ее хваленая уравновешенность, практичность, уверенность в себе? Мэндж словно шла по тонкому льду: одно неверное движение — и все пропало. Особенно если встретиться с Джеймсом один на один в непринужденной обстановке.
Вечером Мэндж пыталась решить, что же ей надеть, перемерила весь гардероб несколько раз и наконец выбрала белую блузку с вышитым воротником и юбку с высоким поясом.
Она долго крутилась перед зеркалом, приводя в порядок прическу и наводя макияж. Несмотря ни на что, надо выглядеть красивой, но в то же время не настолько, чтобы Джеймс понял, что она старалась для него.
Мэндж была готова задолго до назначенного времени, и вынужденное ожидание нервировало ее. Понимая, что волноваться глупо, она поглядывала на часы и бесцельно слонялась из комнаты в комнату, пытаясь внушить себе, что Джеймс — просто клиент, и прошлое тут ни при чем, но не осознавала, что уже не прошлое, а настоящее значило для нее неожиданно много.
Звонок в дверь привел ее в состояние легкой паники. Да никакой клиент не способен вызвать такого смятения чувств: радостного сердцебиения, желания скорее видеть и в то же время не видеть никогда.
Мэндж перевела дыхание.
— Я — благоразумная Мэндж Сэнд, — сказала она несколько раз себе. — У меня есть голова на плечах, и я не позволю этому парню снова одурачить меня тем же способом!
Она посмотрела на себя в зеркало. Вид ее абсолютно не соответствовал тому что она себе внушала. Но нужно было наконец открыть дверь.
Джеймс стоял на крыльце, непринужденно облокотившись о перила. Он выпрямился, увидев Мэндж. В дорогом вечерном костюме с бабочкой он выглядел так привлекательно, что у Мэндж защемило сердце. Она никогда, пожалуй, не осознавала, насколько он красив: мужественные черты лица, выразительные голубые глаза, чувственный рот. Почему-то именно сейчас он предстал перед ней в каком-то новом свете. Ведь раньше он был для нее просто приятным веселым парнем. А сейчас на пороге стоял зрелый сильный мужчина, в котором ощущались достоинство и надежность.
Мэндж смотрела на него как зачарованная. Она не замечала, что Джеймс тоже удивленно разглядывает ее. Так они стояли в молчании некоторое время.
Первым пришел в себя Джеймс.
— Привет, малышка!
Только он мог так назвать ее: казалось бы, обычные слова, но из его уст это звучало как музыка.
— Привет! — как можно непринужденнее бросила Мэндж.
— Ты готова?
— Да, вполне, — и вдруг закашлялась, — Сейчас, возьму сумочку.
Джеймс с любопытством наблюдал, как Мэндж запирала дверь. Она повернулась к нему, поправила волосы. Джеймс не двинулся с места.
— Что-нибудь не так?
— Нет. Просто я… удивлен.
— Удивлен?
— Вообще-то мне казалось, что ты передумаешь в последний момент.
— Разве можно? — не удержалась Мэндж. — Кажется, ты дал мне понять, что будет, если я передумаю. Впрочем, ты всегда добиваешься того, что наметил.
— Не всегда, — отозвался Джеймс и, протянув руку поправил прядь ее волос. Пальцы коснулись зардевшейся щеки, и сердце Мэндж сжалось.
— Пойдем? — пробормотала она.
Они сели в шикарный автомобиль.
Мэндж старалась не глядеть на Джеймса и не прикасаться к нему. Боялась снова ощутить тепло его руки, тела. Поймать его неожиданно ласковый взгляд. Она твердила себе, что это только деловая встреча, и Джеймс — ее клиент, чужой для нее человек. Но сердце говорило иное.
Был тихий летний вечер. Через открытое окно машины с лугов доносился пьянящий запах трав. Лучи заходящего солнца заливали окрестность золотым светом. В салоне машины звучала музыка. Джеймс уверенно вел машину, без прошлого ребячьего лихачества.
Мэндж, как ни старалась смотреть в окно, то и дело бросала взгляд на Джеймса, с замиранием сердца изучая его профиль: Знаком и незнаком, крутилось у нее в голове. Но Мэндж взяла себя в руки. Она решила показать, что вполне владеет ситуацией.
В конце концов ей уже двадцать девять, и она давно уже не подросток, краснеющий по всякому поводу. Мэндж завела разговор о делах, Джеймс вежливо отвечал ей, но по его тону чувствовалось: он понимает и пока принимает ее правила игры. Но они все ехали и ехали, и вскоре темы для светской беседы иссякли.
Наконец показался ресторан, который считался самым дорогим в округе.
— Мы что, идем сюда?
Джеймс выключил зажигание и повернулся к ней.
— Я заказал столик, но мы можем поехать и в другое место, если ты хочешь.
— Я думала, здесь все расписано на три года вперед! — удивилась Мэндж.
Джеймс улыбнулся
— Все зависит от того, кто ты.
Когда Джеймс улыбался, он становился снова молодым, разбитным парнем, которому море по колено. Именно такая его самоуверенность в свое время покорила Мэндж. Он был прямолинейным, открытым и беспечным. Никто в Грэнтоне не мог позволить себе такого поведения — настолько все были осторожны, подозрительны и озабочены.
Джеймс был как из другого мира — мира обостренных чувств, неведомых ощущений, головокружительных выдумок, бурных ласк, страсти, любви. Она не смогла тогда постичь все сразу. Вот и вышло, что Джеймс ушел, а она осталась.
Интересно, раньше она считала, что ничего путного из него не выйдет. А теперь выяснилось, что Джеймс достиг всего, о чем мечтал.
Директор ресторана приветствовал Джеймса как старо о знакомого. Он провел их к столику у окна с видом на реку.
— Надо было предупредить, что мы пойдем сюда, — шепнула Мэндж.
Она огляделась — все дамы были изысканно и дорого одеты. А они с Джеймсом привлекали внимание.
— Что тебя беспокоит?
— Я одета не слишком хорошо для подобного места.
Джеймс хмыкнул и протянул ей меню.
Мэндж раскрыла его, но ничего не видела от волнения. Щеки ее порозовели, глаза сверкали как два угля.
Она не представляла себе, насколько выглядела красивой.
— Знаешь, чему я не перестаю удивляться? — сказал Джеймс. — Твоей природной способности выглядеть потрясающе без особых усилий. Ты слишком хороша для подобного места.
Мэндж удивленно уставилась на него, но Джеймс уже изучал меню. Если ужин начинается с подобных откровений, то что же будет дальше? Ничего себе встреча двух деловых людей!
Подошел официант и поставил перед ней бокал шампанского.
— Я решил, что нам есть что отпраздновать! — объяснил Джеймс.
— Да? И что же мы празднуем?
— Наше примирение.
— Это не примирение, — строго напомнила Мэндж. — Это деловой ужин.
— И поэтому ты так вежлива? Взгляд Мэндж стал холодным.
— Кажется, ты хотел этого?
— Я просил, чтобы ты была любезной.
— Я любезна! — Мэндж начинала заводиться.
— Нет. Ты себя ведешь так, словно это скучная вечеринка и ты хочешь скорее улизнуть. Поверь, мне это хорошо знакомо: болтовня ни о чем, вежливые улыбки и прочее.
— Ну, спасибо! — воскликнула пораженная Мэндж. — Ты сам настаивал на деловой обстановке за ужином. Я отношусь к тебе как к обычному партнеру, веду себя, как я привыкла. Таков мой стиль, вот и все. А ты, значит, решил, что можешь обвинять меня в излишней официальности! Ты сам предложил такие условия, я стараюсь их выполнять, потому знаю, что поставлено на карту, а ты еще и предъявляешь претензии.
Мэндж вся пылала от негодования. Она глотнула шампанского, словно это была вода, и резким движением поставила бокал на стол. Ее яростная речь не задела Джеймса ни капельки. Он смотрел на нее даже одобрительно.