Ложь
Джейк возвращается домой из школы. Дара, его мать, говорит: «Звонила учительница и сказала, что на игровой площадке ты толкнул Оуэна. Что случилось?» «Я никого не толкал, – отвечает Джейк. – Все было не так». Дара раздражается: «Не ври мне в глаза! Из-за вранья проблем у тебя будет куда больше! Честно скажи, что случилось!» «Я не вру, – отвечает Джейк. – Почему учительнице ты веришь больше, чем мне?! Я всегда виноват!» Дара и Джейк перестают разговаривать.
Почему дети врут? Для начала обсудим то, что не стимулирует ложь, а затем перейдем к остальному. Когда дети нам врут, мы сразу толкуем это наихудшим образом: «Мой ребенок совершенно не слушается! Ему кажется, он может обвести меня вокруг пальца!», «Ребенок врет мне в глаза – он настоящий социопат! Похоже, с ним что-то не так!» Однако рассматривая ложь в свете неуважения («Ты мне врешь? Значит, ты меня не уважаешь!»), мы упускаем главное – подобный подход настраивает нас против детей и втягивает в борьбу, где победивших нет. В действительности ложь почти никогда не связана с непослушанием, неуважением или социопатией (даже если сказали это просто в шутку). Как и многие другие поступки, о которых мы говорили в этой книге, ложь связана с базовыми желаниями ребенка и его тягой к привязанности, а вовсе не с манипуляцией или жаждой «обвести вокруг пальца». Я не говорю, что вы должны спускать вранье. При этом не обязательно требовать признания немедленно. Нужно разобраться, что движет ложью, чтобы все выяснить и создать более благоприятную для правды среду. Мы не можем изменить поведение, которого не понимаем. Наказания, угрозы и злость никак не способствуют пониманию или переменам.
Дети врут по ряду причин. Во-первых, у них слишком расплывчата грань между фантазией и реальностью. Дети часто играют, притворяясь кем-либо, чтобы не ощущать давления законов реальности. Они переходят в иные миры и играют роли разных персонажей. Я сама люблю это. В игре дети могут выразить и исследовать актуальные проблемы, поскольку это безопасный мир, поддающийся их полному контролю. Но когда вы спрашиваете ребенка, кто разбил лампу, отлично зная ответ, а он отвечает: «Не я, я играл в своей комнате», он просто пытается справиться с чувством вины или боится разочаровать или разозлить вас. Поэтому ребенок уходит в мир фантазий. Такую ситуацию можно рассматривать с двух сторон: ребенок «не хочет говорить правду» или правда так тяжела и страшна для него, что он уходит в мир притворства, который можно контролировать и где можно разрешить ситуацию наилучшим для себя образом.
Рассматривая ложь с точки зрения детского желания – желания сохранить контроль и изменить концовку, – мы оцениваем ее не по воздействию на нас, но как признак потребности в ощущении безопасности и собственной доброты. Именно эти потребности всегда движут детьми – да и взрослыми тоже. Когда ребенок думает, что родитель не считает его достойным любви, он уходит в мир фантазий, где может быть хорошим и добрым.
Ложь – это фактически побочный продукт эволюции: выживание детей зависит от привязанности к нам, а привязанность зависит от ощущения безопасности и желанности.
Вы спрашиваете у ребенка про лампу, и его первая мысль: «Как бы мне хотелось, чтобы лампа не разбилась! Как бы мне хотелось, чтобы я не играл рядом с ней! Как бы мне хотелось вместо этого играть в своей комнате!» В ответе «Я играл в своей комнате» эти слова выходят на поверхность. Когда вы воспринимаете все как ложь и отвечаете: «Не ври мне!», то упускаете происходящее в душе ребенка.
Дети врут, думая, будто правда угрожает разрушить привязанность к родителям. Привязанность – это система близости, то есть буквальной близости к опекунам, и уверенность в желании опекунов оставаться в близости с тобой. Дети постоянно анализируют отношения с родителями именно так. Они думают: «Как отреагируют родители на мои слова – оттолкнут или помогут сохранить близость и связь?» Если ребенок считает, что после честного ответа родитель посчитает его «плохим» и оттолкнет, он постоянно будет врать. Наше тело устроено так, чтобы защищать себя от возможности быть брошенным. Ребенок больше всего боится, что его сочтут плохим («Я не хочу сейчас с тобой разговаривать. Иди в свою комнату!» или «Что ты за человек, если врешь в глаза матери?!»). То, что мы называем ложью, зачастую обычная защитная реакция детского тела – не манипуляция, а скорее «самозащита».
И наконец, стоит отметить: порой дети врут, чтобы утвердить самостоятельность. Всем нам – и детям, и взрослым – нужно чувствовать способность осознавать себя, понимать, кто мы есть, и существовать самостоятельно. Вот почему чужой контроль так невыносим – кажется, будто кто-то не признает наше самостоятельное существование. В таких ситуациях люди бунтуют, даже если подобное поведение работает против них. Всем хочется иметь хотя бы малый кусочек жизни, который будет исключительно их собственным. Детям всех возрастов необходима часть жизни, отдельная от родителей. Только так они могут осознать собственную самостоятельность и независимость. И вранье для некоторых детей становится основной стратегией удовлетворения этой базовой человеческой потребности. Когда родители строго ограничивают питание ребенка, украденное печенье доказывает: он что-то может сделать самостоятельно. Когда подросток перегружен уроками и вдруг перестает готовиться к экзаменам, он делает это, чтобы показать независимость от родителей. Когда дети врут – «Я не брал печенье!», «Я уже все выучил!» – они стараются сохранить часть жизни, не связанную с родителями. Конечно, в таких ситуациях родители часто усиливают контроль, но это становится дополнительным мотивом для вранья. Должна сказать, что в циклах, даже «негативных», есть интересная особенность: как только мы распознаем компоненты цикла, у нас уже достаточно информации, чтобы его изменить. Изменение цикла «родительский контроль – детская ложь» часто начинается (и это не удивительно!) со связи между родителями и детьми. Обратитесь к ребенку в спокойный момент и скажите что-нибудь вроде: «Хочу дать тебе больше самостоятельности. Я знаю, тяжело сознавать себя ребенком, который ничего не контролирует. С чего бы нам начать? Какую сферу жизни тебе хотелось бы контролировать сильнее?» Выслушайте ответ и отталкивайтесь от него.
Прежде чем переходить к стратегиям, хочу повторить нечто важное, так как родители порой слишком сосредоточиваются на «выявлении» или «исправлении» конкретной лжи. При воспитании детей, склонных к вранью, советую сосредоточиться на правде в будущем, а не на «признаниях» немедленно. Описанные ниже стратегии не приведут к признаниям: «Я соврал!» И наша цель не такова. Цель – изменить домашнюю среду, чтобы дети считали нас безопасными взрослыми, способными выдержать самые разные детские поступки. Для этого нужно сделать глубокий вдох и забыть о гордости в момент вранья. Пусть этот момент пройдет без требований и признаний, а мы сосредоточимся на долгосрочной и важной цели.
Поверьте, оно стоит того.
Стратегии
Видя во вранье желание, мы продолжаем считать ребенка хорошим – а это жизненно важно для реакции на ложь. Термины желания в ответ на детскую ложь меняют тон разговора и дают больше вариантов, не ограничиваясь лишь двумя – «правда» и «ложь». Теперь нужно понять и озвучить серую зону между белым и черным. Это смягчит напряженность и укрепит связь с ребенком. Когда он говорит: «Я тоже ездил во Флориду!», можете ответить: «Ты наверняка хотел бы, чтобы мы провели отпуск во Флориде. Там тепло и солнечно. Как думаешь, чем бы мы там занимались?» Когда ребенок говорит: «Я не ломал башенку сестры, она сама развалилась!», можете ответить: «Ты хотел бы, чтобы башенка стояла» или «Иногда я что-то делаю, а потом мне хочется, чтобы я этого не делала… Тяжело, когда такое случается». Восприятие вранья как желания позволяет нам оказаться в одной команде с ребенком, а не видеть в нем врага. Это делает перемены возможными, а ребенку в следующий раз будет легче сказать правду.
Конечно, и мои дети врут. В таких ситуациях я обычно делаю паузу – ничего не предпринимаю, просто жду. С пятилетним сынишкой это выглядит примерно так:
Сын: Мама, я не ломал головоломку и не запихивал кусочки под диван. Нет, нет! Я этого не делал!
Я: Ээээ… Медленно киваю и ничего не говорю.
Сын: Я этого не делал!
Почему я ничего не говорю? Потому что сын явно занял оборонительную позицию. Его терзает чувство вины и стыда, он просто не может признаться. Я понимаю: через такую оборону не пробиться, и конфликт мне не нужен. Я помню, для потенциальных перемен нужно избавиться от стыда. Через несколько часов я могу доброжелательно описать сыну его «плохое» поведение, и это станет началом честного разговора: «Я думала о головоломке, которую собирала с твоим старшим братом… ты пришел в комнату и увидел… наверное, трудно было удержаться и не потрогать… я понимаю…» Честно говоря, в такой ситуации младший наверняка скажет: «Я не делал этого, не делал, не делал!» Но я продолжаю, одновременно осмысливая произошедшее. Я спрашиваю себя: «А чем на самом деле была эта ложь? Сын хотел сказать, что хочет больше самостоятельности? Или он ревнует к старшему брату, с которым я провожу больше времени? Или он чувствует себя обязанным быть идеальным и подчиняться правилам?» Поняв смысл поведения («С чем это связано? С какими проблемами или потребностями ребенка?»), можно действовать дальше.
Когда ловишь ребенка на вранье, стоит рассказать ему о своей реакции, если бы он сказал правду. Предположим, вам позвонили из школы и сообщили, что ваша дочь не сдала сочинение на прошлой неделе. Вы приходите домой и спрашиваете, написала ли она сочинение. «Я сдала сочинение! Сдала! Я не хочу об этом говорить!» – твердит дочь. После небольшой паузы можно сказать: «О… хорошо… Если бы кто-то из нашей семьи несколько дней не делал уроки, я бы постаралась понять. У каждого могла быть какая-то причина для такого поведения. Когда мне было семь лет, я тоже старалась не писать сочинения. Мне тяжело это давалось, я пыталась уклониться всеми способами. Однако если бы это случилось с тобой, я бы села и все обсудила. И тогда у тебя не было бы проблем…» Подобные слова могут снять напряженность. Не нужно пристально смотреть на ребенка и сурово говорить: «Значит, ты сочинение не написала, верно?!» Оставьте все как есть. Поверьте, зерно упало на благодатную почву. Конечно, можно позже подойти к дочери и сказать: «Милая, писать сочинения нелегко. По крайней мере, мне не давалось. Я с тобой. Ты хорошая девочка, даже если не сделала домашнее задание. Я это знаю. Я люблю тебя». Я иногда добавляю: «Интересно, что бы ты сделала, если бы что-то казалось тебе слишком трудным, чтобы начинать?»
Если в вашей семье возникла проблема вранья, установите с ребенком связь в другой момент. Обсудите, что ему нужно, чтобы быть честным. Этот прием особенно эффективен для старших детей, уже способных выразить подобные мысли словами. Начните примерно так: «Послушай, давай поговорим. Нет, никаких проблем… Я просто думаю, что порой бывает трудно сказать мне правду. Я не виню тебя. Я понимаю: чтобы сказать правду, тебе что-то нужно от меня. Наверное, я что-то сделала не так и тебе страшно говорить мне правду. А может, ты думаешь, что из-за правды возникнут проблемы. Скажи, что тебе нужно. Мне следует что-то делать по-другому? Я хочу, чтобы в нашем доме ты всегда мог сказать мне правду, даже самую неприятную».
Как это поможет Даре и Джейку
Заметив, что Джейк упорствует во вранье, Дара делает паузу. «Хорошо, – говорит она. – Я все поняла. Поговорим об этом позже». «Ты мне веришь? – спрашивает Джейк. – Веришь, что я этого не делал?» «Не могу сказать, во что я сейчас верю, – отвечает Дара. – Я верю, что люблю тебя, что ты хороший мальчик, даже когда у тебя случаются трудные моменты. Все дети и взрослые порой совершают поступки, которыми не стоит гордиться. Моя задача – помочь тебе понять, что происходит в такие моменты, а вовсе не наказывать и не читать нотации. Могу сказать лишь: если бы у меня был ребенок, который толкнул кого-то, я решила бы, что перед этим произошло что-то плохое. Я бы сказала, что это не оправдывает поступок, но дает возможность подумать и во всем разобраться. А сейчас я сделаю несколько глубоких вдохов и начну готовить ужин… Если захочешь поговорить, я рядом. Я люблю тебя, и мы со всем разберемся».
Джейк принимает слова матери и уходит. Позже Дара заглядывает в его комнату и говорит: «Я понимаю, как тяжело, когда тебя осуждают и даже не пытаются оправдать. Это ужасно. Я понимаю». В конце концов, Джейк рассказывает, что Оуэн назвал его неженкой и неудачником, а Джейк так разозлился, что толкнул его. Дара понимает, что Джейку нужно научиться управлять гневом, но это в будущем. А пока она укрепляет связь с сыном, говоря: «Я так рада, что мы об этом поговорили. Это очень важно».