Никогда не поздно
Чаще всего я слышу от родителей такой вопрос: «А не слишком ли поздно?» И всегда отвечаю: «Нет!» Это действительно так!
Родители часто настаивают: «Моему ребенку уже три, а я слышала, что первые три года самые важные», «Моему сыну восемь, мне кажется, он уже слишком взрослый», «Моей дочери шестнадцать, и я чувствую, что упустила свой шанс». Иногда я слышу даже такое: «Я уже бабушка и чувствую, что своих детей нужно было воспитывать иначе… Уже слишком поздно, да?» Хочу повторить: «Нет!» НЕТ. Никогда не поздно восстановить отношения с детьми и изменить траекторию их развития. И для вас не слишком поздно. Не слишком поздно понять, какие ваши части нуждаются в восстановлении. Взрослые могут перенастроить себя и изменить траекторию собственного развития. Не слишком поздно. Никогда, никогда не бывает слишком поздно.
Вопрос в том, как мы воспринимаем новые идеи, как относимся к изменению самих себя и своего поведения, как вырабатываем добрые чувства к самим себе. Все это лежит в основе моего подхода к родительству. Как изучить, восстановить и изменить стратегию продвижения вперед сначала для себя, а потом для детей? Как справиться с чувствами вины и сожаления, возникающими при мысли о том, как мы в прошлом справлялись с собственными чувствами и поступками? Управление чувством вины во многом связано с переменами на любом этапе жизни. Но, учитывая, как сильно мы любим детей и как мечтаем быть хорошими родителями, чувства, связанные с воспитанием, особенно сильны.
Родительство – это не душевное стремление. Это невероятно трудная работа, требующая (что очень важно!) самокопания, готовности учиться и развиваться. Я часто думаю, что родительство – это упражнение развития и роста. Когда появляются дети, мы открываем множество истин о самих себе, своем детстве, отношениях с родителями и родственниками. Хотя эту информацию можно использовать для обучения, отвыкания, нарушения циклов и исцеления, мы должны делать это, одновременно заботясь о детях, справляясь с их истериками, страдая от недосыпа и чувствуя невероятную усталость. Это тяжело. Может быть, сейчас мы вместе признаем: это страшно тяжело. Положите руку на сердце и скажите: «Я одновременно работаю над собой и забочусь о своей семье. Я пытаюсь перенастроить паттерны, пагубные для меня, и стараюсь с самого начала настроить детей на принятие самих себя и стойкость. Вау! Я столько делаю!!!»
Надеюсь, вы будете перечитывать эту главу снова и снова, особенно когда чувство вины начнет просыпаться, а надежда – угасать («Это я во всем виновата», «Я навсегда испортила жизнь ребенку!», «Наша семья никогда не изменится!»). Этот раздел поможет вам прийти в себя и вспомнить, что перемены и восстановление всегда возможны.
Способность мозга к перенастройке
Вот две истины: мозг настраивается очень рано и обладает удивительной способностью к перенастройке. Способность мозга переобучаться и трансформироваться при необходимости адаптации называется нейропластичностью. Мозг продолжает развиваться всю жизнь. Тело должно защищать человека, поэтому, если мозг считает, что старый образ бытия нам более не полезен, он усваивает новые паттерны, убеждения и системы обработки и реагирования на информацию. Да, с возрастом становится труднее – чем мы старше, тем упорнее и настойчивее приходится трудиться над переменами. Однако и старую собаку можно научить новым трюкам.
Развивающийся мозг ребенка настраивается в контексте отношений с родителями. Развитие средней префронтальной коры – части мозга, отвечающей за регулирование эмоций, когнитивную гибкость, эмпатию и связь – происходит под влиянием привязанности к опекунам. Другими словами, самые ранние опыты ребенка серьезно влияют на развитие мозга. Но из научных данных мы знаем, что привязанность – это не судьба. Человек, настроенный на нестабильную привязанность, способен перенастроить себя иным образом. Психолог Луис Козолино так сформулировал роль терапии в процессе нейропластичности: стабильная привязанность к одному терапевту может привести к перенастройке мозга, что поспособствует улучшению регулирования эмоций и повышению навыка справляться со стрессом. Этот принцип можно отнести к семье, поскольку, как нам известно, родители способны развивать более стабильную привязанность с детьми. Когда они готовы меняться, готовы восстанавливать отношения и вместе размышлять о прошлых событиях, вызывающих у ребенка негативные чувства, мозг ребенка может меняться.
Мозг обладает удивительной способностью к обучению. Ученые установили: мозг меняется в ответ на условия среды. Невролог Мариан Даймонд в начале 70-х годов установила, что в скудной среде мозг сжимается, а разнообразная, богатая среда развивает его. Меняется среда – меняется и мозг. Недавнее исследование подтвердило данный эффект в контексте родительства. Ученые рассматривали влияние родительских программ, направленных на детей в возрасте от 2 до 11 лет. Они установили: когда вмешательства соответствуют возрасту конкретного ребенка, родительские программы имеют равную эффективность. Они в равной степени способствовали развитию новых навыков как у старших детей, так и у малышей. Этот вывод вселяет надежду. Вспоминайте о нем, когда будете думать, что «все испортили». Касательно времени родительских изменений и вмешательств авторы исследования пишут: «Очень важно, чтобы наши открытия не использовались для отсрочки вмешательства, поскольку иначе дети и семьи будут страдать дольше. Со всем уважением к обычным родительским вмешательствам для решения поведенческих проблем детства мы считаем, что подход “чем раньше, тем лучше” следует заменить другим: “никогда не рано, никогда не поздно”».
Поскольку родители – главнейшая часть детской среды, неудивительно, что, когда меняется родитель, меняется и настройка ребенка. Исследования показывают: часто для решения проблем детей терапия нужна не им, а их родителям. Именно она ведет к самым значительным переменам в детях. Это очень важное исследование, так как оно показывает, что поведение ребенка, то есть выражение его паттернов регулирования эмоций, развивается в соответствии с эмоциональной зрелостью родителей. Толковать эти данные можно двояко. Первое толкование: «О нет, я порчу жизнь ребенка, ведь я сама испорчена. Я хуже всех!» Но есть и другое, более оптимистическое и полезное: «Вау! Это потрясающе! Если я смогу справиться с собственными способностями по регулированию эмоций (а это всегда полезно!), изменится и мой ребенок! Это вселяет надежду!»
Я всегда говорю родителям: «Проблемы ребенка – это не ваша вина. Но именно вы, взрослые члены семейной системы, должны изменить среду так, чтобы ребенок мог учиться, развиваться и расти. Его мозг настраивается в соответствии с нашим взаимодействием с ним. Теперь мы это знаем. Если продолжать поступать одинаково снова и снова, закрепляются уже сформированные паттерны. А если мы размышляем, развиваемся и пробуем новое, сами растем и меняем отношение к детям, мы помогаем и детям формировать новые связи, одновременно помогая себе. Вот почему вы пришли ко мне. Вы смелы и отважны, вы можете размышлять, развиваться и пробовать новое. Поэтому я помогу вам. У меня нет готовых ответов. Мне самой свойственна тревожность. Порой я реагирую, не думая. Однако я считаю себя членом потрясающего общества вечных студентов, разрушающих порочный круг».
Сила примирения
Идеальных родителей не существует. Все порой выходят из себя, теряют контроль, говорят то, о чем впоследствии жалеют, совершают ошибки и ругают своих любимых сыновей и дочерей. Сделайте глубокий вдох. Со мной подобное было, с вашими друзьями было… со всеми было. И это нормально. Важно, что произойдет дальше. Родительство не определяется проблемными моментами. Оно определяется тем, есть у нас связь с детьми после трудностей или нет, готовы ли мы задуматься, как дети переживают эти моменты, и восстановить ущерб, причиненный отношениям.
Задаваясь вопросом: «Не слишком ли поздно?», мы полагаем, будто история отношений с ребенком уже подошла к концу. Мы упускаем важнейший момент: всегда можно осуществить новый опыт, который изменит завершение этой главы. Предположим, у вас тяжелый день, вы говорите ребенку, что до ужина никаких сладостей; он начинает капризничать, и вы кричите: «Из-за тебя вечно проблемы! Ты неблагодарный, избалованный мальчишка! Я не знаю, что с тобой делать!» Ребенок выскакивает из-за стола с криком: «Я тебя ненавижу! Я тебя ненавижу! Я тебя ненавижу!» Первое, что нужно сделать: глубокий вдох. Если думаете: «Да, со мной такое было», «Вау, она что, вчера вечером была у нас дома?» или «Это что, пример?! Я выхожу из себя гораздо сильнее и хуже», «Наши скандалы выглядят иначе» – словом, неважно, что вы думаете, позвольте сказать: я все еще считаю, что в глубине души вы хороший родитель и стремитесь стать еще лучше. Поэтому, пожалуйста, продолжайте читать.
Теперь ваш ребенок сидит в своей комнате один. Что с ним происходит? Он испытывает сильнейший стресс. Он полностью разрегулирован, то есть подавлен ощущениями собственного тела и чувствует физиологическую угрозу («Эти чувства слишком сильны, я в опасности»). Его телу нужно разобраться, как вернуться в состояние безопасности… однако он сидит в одиночестве, рядом нет взрослого, чтобы ему помочь. Дети, переживающие сильный стресс в одиночестве, часто используют один из двух механизмов: сомнения в себе и самоуничижение.
Когда возникают сомнения в себе, дети обесценивают собственный опыт, чтобы вновь почувствовать себя в безопасности. Они твердят себе: «Подожди-ка… мама вовсе не говорила мне эти ужасные слова… этого не может быть… никогда… Нет, наверное, я запомнил неправильно. Мама же еще не извинилась и ничего мне не сказала, а если бы она произнесла те ужасные слова, то наверняка извинилась бы». Это защищает детей от мучительных чувств, которые возникнут, если они примут происходящее за реальность. Пребывание наедине с ощущениями слишком тяжело, а сомнения в себе – это путь выхода и самосохранения.
Ребенок настраивается следующим образом: «Я неправильно воспринял ситуацию. Я слишком сильно отреагировал. Я не могу доверять собственным чувствам. Другие люди лучше представляют мою реальность, чем я сам». Это пугающая схема – из нее выходят подростки и взрослые, не доверяющие себе и своей интуиции. Чтобы понять, кто они и чего заслуживают, дети опираются на отношение со стороны окружающих.
Самоуничижение – еще один распространенный прием. Им дети пользуются, если родители не пытаются примириться после тяжелых моментов. Самоуничижение позволяет ощутить контроль: дети убеждают себя, что они – плохие, поступили нехорошо, а если станут лучше, то вновь окажутся в безопасности… У них есть убедительный мотив для перемен. Вот как писал о детях и детском развитии психиатр Рональд Фейрбейн: «Лучше быть грешником в мире Бога, чем жить в мире дьявола»[5]. Если дети не могут рассчитывать на помощь взрослых в деле примирения после трудных моментов, мир кажется весьма небезопасным местом. Ребенку комфортнее признать себя плохим («Я плох по натуре»), ведь тогда он может и дальше считать, что окружающий мир безопасен и добр.
И все же… Как мы приходим к мысли, что уже слишком поздно? В сложных ситуациях мы прибегаем к самоуничижению («Я такой плохой родитель»). Будучи поглощенными чувством вины и стыда, нам трудно производить эффективные перемены. Давайте же настроим детей иначе и попутно перепрограммируем себя.
«Восстановление» – один из моих любимых терминов при разговоре о родительстве.
Можно действовать по-своему, улучшать собственную регуляцию, изучать родительские приемы, сценарии и стратегии… Однако нашей целью не может быть абсолютная правота постоянно. Это невозможно. Я часто говорю родителям: «Самая достойная цель – научиться восстановлению, то есть признать, что родители не всегда действуют наилучшим образом, в жизни неизбежны тяжелые моменты». Если мы научимся с открытым сердцем возвращаться к детям и показывать, что понимаем испытываемый ими в такие моменты дискомфорт, это и будет самой важной родительской работой.
Что такое примирение?
Восстанавливаются отношения по-разному. Самое главное – это связь после разрыва связи, спокойное и сочувственное присутствие родителя после момента разрегулированной реактивности. Возвращаясь к тяжелому моменту и добавляя связь и эмоциональную безопасность, мы тем самым меняем память тела. Воспоминание перестает быть мучительным ярлыком «я один, и я плохой». Появляются новые нюансы, поскольку после критики приходит поддержка, после скандалов – мягкость, после непонимания – понимание. Способность менять память просто поразительна, и именно это всегда подталкивает меня к примирению с детьми.
О примирении и восстановлении, в том числе о более емких сценариях разрешения сложных моментов, я буду подробнее говорить чуть позже. А пока хочу предложить основные приемы.
Скажите, что сожалеете, поделитесь размышлениями с ребенком – сформулируйте собственное воспоминание о произошедшем, чтобы ребенок не считал, будто все придумал, скажите, что хотели бы поступить иначе и будете поступать иначе в следующий раз. Очень важно признать свою роль («Мамочка очень расстроена, что накричала на тебя. Это мои чувства, и я должна была лучше ими управлять. Когда я кричу, это не твоя вина, и не ты должен думать, как меня успокоить. Я люблю тебя»), не обвиняя ребенка в том, что он «заставил» вас реагировать подобным образом. Помните: для ребенка вы – образец для подражания. Когда он видит, что вы работаете над собой, он понимает, что и сам может учиться на своих проблемах и отвечать за не самые достойные поступки.
Примирение может произойти через десять минут после конфликта, через десять дней или десять лет. Никогда не сомневайтесь в силе примирения – каждый раз, возвращаясь к ребенку, вы даете ему возможность перенастроиться, переписать концовку истории, чтобы обрести связь и понимание, а не одиночество и страх. Это не позволит ему предаваться самоуничижению, укрепит отношения с вами и сделает отношения во взрослой жизни более здоровыми. Всем известно, что крепкие отношения крепки не в силу отсутствия конфликта, а в силу способности людей воссоединяться после разногласий и чувствовать себя понятыми после непонимания. Прежде чем перейти к следующей главе, попробуйте прямо сейчас заставить себя примириться с ребенком. Или сделайте это, когда увидите его утром или после школы. Не забывайте об этом. Напомните себе прямо сейчас: «Хорошие родители не всегда правы. Хорошие родители умеют мириться».
Мне нравятся истории примирения, которыми родители делятся в моей группе в соцсетях. Они охватывают все возрасты – от новорожденных до взрослых. Вот что написала мне одна мать: «Теперь я мирюсь даже со своим девятимесячным сыном… Может, он и не понимает всех слов, но вы показали, что он чувствует мои намерения и готовность к примирению. Недавно я сказала: “Ты плачешь, и мы не знаем почему. Прости, что я кричала. Я знаю, тебе было страшно. Но я с тобой, и я тебя люблю”». Другая мать написала: «Меня терзает чувство вины за все те годы, что я наказывала свою дочь и запирала ее в одиночестве. Я всегда думала: “Уже слишком поздно. Я навсегда испортила детей”. Но сегодня я сказала восьмилетней дочери, что узнала о детях много нового и сожалею, что наказывала ее в те моменты, когда была нужна ей больше всего. Я видела, как она расслабилась, видела собственными глазами. Мы обнялись. Это было очень важно».
А вот какое письмо я запомню на всю жизнь. Его написала бабушка: «Несколько месяцев назад дочь попросила меня записаться в вашу группу, чтобы я поняла, как она воспитывает своих детей. Это было потрясающе! Утром я позвонила ей и сказала, что хотела бы вернуть время вспять и воспитывать ее в таком духе. Теперь я понимаю, как ей было тяжело, когда я кричала и видела в ней только плохое. Она заплакала. Уверена, ей нужно было услышать эти слова. Мы долго разговаривали. Это был один из самых важных моментов в наших отношениях».
Восстанавливаете ли вы отношения после серьезного или малого конфликта, дети почувствуют примирение на физическом уровне. Момент связи и объяснений смягчит изначальную память об одиночестве и смятении. Серьезное или малое примирение – все это важно. Здесь мелочей нет.