Интерес энтузиастов подогревало и то обстоятельство, что большие надежды на работные дома открыто возлагал Вильгельм III Оранский, король Англии и Шотландии в 1688–1702 гг. «Работные дома, – говорил монарх, выступая в парламенте в 1698 г., – под добродетельным и должным руководством, решат все вопросы милосердия в отношении бедных – как их душ, так и их тел. Они могут стать отличным питомником для взращивания религиозности, добродетели и трудолюбия».[100]
В конце XVII века в английский парламент посыпались «коммерческие предложения» о создании акционерных обществ, основой хозяйственной деятельности которых объявлялась организация работы пауперов с целью получения прибыли. Некоторые предложения получали поддержку. Например, в длительном и успешном «пауперном» бизнесе филантропа Томаса Термина были задействованы, в общей сложности, 1700 человек.[101]
Однако, к сожалению для предпринимателей, труд пауперов не был настолько доходен, чтобы покрывать их расходы. Поэтому в течение XVIII в, по словам исследователя В. Куирка, работные дома «входили и выходили из моды во многих графствах – в зависимости от смены материальных обстоятельств в приходе или администрации»[102].
В 1723 г. был принят «Акт о проверке работным домом», который еще называют «Акт Нэтчбулля» по фамилии тогдашнего главы министерства. Смысл документа заключался в том, что приходы получили право выбора – осуществлять помощь бедным в форме выплат или организовать работный дом, куда пауперы, нуждавшиеся в помощи, помещались в обязательном порядке на определенное время «на проверку». Они получали там пищу и одежду, но взамен выполняли разного рода работы. Можно сказать, что это постановление дало начало юридическому включению института работных домов в государственную систему социальной помощи.
Зачастую работный дом XVIII века выглядел как пространство для обитания под одной крышей больных, стариков, беспризорников, которые жили вместе и периодически «принуждались к работе» – настолько периодически, что работные дома того времени порой иронически именовались «дворцами для пауперов».
Вот как характеризовал работный дом в Бабингтоне (небольшой город в графстве Сомерсет) сэр Ф.М. Иден, автор фундаментального труда «Положение бедных», посетивший учреждение в 1797 году: «Работный дом был старым зданием, изначально не предназначенным для своей цели. Однако он оказался в хорошем состоянии, поддерживался в чистоте, все помещения регулярно проветривались. В недельный рацион входило: хлеб и бульон на завтрак по воскресеньям, средам и пятницам: в остальные дни – овсянка на молоке. Обед по воскресеньям, средам и пятнцам – хлеб, бульон, мясо, помидоры. В понедельник – запеченные пудинги с густым соусом, вторник, четверг, суббота – хлеб с молоком. На ужин каждый день – каша и хлеб. В комнатах – от двух до 7 кроватей. Кровати с подушками имеют 2 простыни, одно одеяло, 1 покрывало. Всего в этом работном доме проживают 28 человек, из них 12 – дети в возрасте до 7 лет. Детей содержат в чистоте, с ними занимаются чтением и катехизисом. Тех, кто способен работать, – немного, они прядут пряжу…, получая за 7 дюймов пряжи один пенни. Налогов прошлой зимой собрали 60 фунтов, на них купили уголь, говядину и картофель. Едят овсяные лепешки, никакого пива или сыра, только в Рождество. Водяная каша – основа меню. Это маленькая пропорция овсяной муки, сваренная на воде с небольшой луковицей; впрочем, такая каша – пища обычного приходского населения (иногда заменяюшая все три приема) в период неурожая. Среди тех бедняков, кто не получает помощи от прихода, ежегодно распределяется небольшая сумма в 45 фунтов 10 шиллингов на всех».[103]
Были, по данным Идена, работные дома с лучшими, чем в Бабингтоне, условиями. В качестве примеров таких учреждений он приводит работные дома в Хертфорде, Вэри, Ланкастере, Нортэмптоне, Ливерпуле и т. д. Там, пишет Иден, «бедные живут хорошо и комфортно, под руководством очень правильных людей». То есть, по его мнению, многое в работном доме зависело от управляющего, от которого требовалось «доброжелательное и доброе руководство». Обращает на себя внимание то, что Иден не считал единственным требованием к управляющему его административные навыки; кроме них, по его убеждению, должны были присутствовать человеческие качества и способность симпатизировать бедным.[104]
Итак, условия проживания в работных домах XVIII в. были вполне сносными, число постояльцев – небольшим, а сами заведения действительно напоминали «дома». Однако в ряде учреждений такого типа условия содержания бедняков были, наоборот, гораздо хуже. Тот же Иден приводит свидетельства антисанитарии, отсутствия кроватей, одеял и простыней в спальнях. Впрочем, по мнению автора, в антисанитарии зачастую были виноваты сами обитатели: например, там, где разрешалось выносить еду из общей столовой в спальни, бедняки хранили ее без соблюдения надлежащих условий, или же продавали за пределами работного дома, а иногда обменивали на пиво или крепкий алкоголь.[105]
Кроме того, современники признавали, что для социально незащищенных категорий населения уже в XVIII веке работный дом порой становился местом, опасным для здоровья и даже жизни. Одной из таких категорий были дети, рождавшиеся в работном доме, или же младенцы, матери которых оказывались там.
Эту проблему в 60-х гг. XVIII века поднял филантроп Джонас Хэнуэй. Он заинтересовался статистикой детской смертности в работных домах Лондона, провел самостоятельное расследование и пришел, по его же словам, к «ужасающим выводам» о том, что показатели этой смертности чрезвычайно высоки. В памфлете «Настоятельный призыв к милосердию» филантроп называет работный дом не иначе как «домом убийства, ограбления родителей и отъема у них дорогой и, пожалуй, единственной собственности». В доказательство своих слов он приводит таблицу по данным журнала регистрации в работном доме в приходе Святого Георгия в Миддлэссексе за 1765 год. В ней содержатся данные о том, в каком возрасте ребенок попал в работный дом и сколько дней там прожил. Приведем ее с небольшими сокращениями.
«Если мы учтем возраст этих детей, – пишет Хэнуэй, – а именно, опасный для их жизни период, эта картина смертности становится еще более шокирующей, и чем ближе мы изучаем ее, тем более ужасной она становится». Филантроп проследил за судьбой тех семерых детей, которые, судя по таблице, не умерли в 1765 году. Он пишет, что матерям двух девочек – Мэри Уэбб и Элизабет Хэтауэй – удалось покинуть работный дом вместе с детьми; Питера Флидгарда также забрали живым. Однако четверо оставшихся детей умерли в следующем – то есть в 1766 – году: Джейн Драйборо и Уильям Карнс в новом году не прожили и месяца, Бенджамин Томкинс и Ричард Йейтс прожили еще 6 месяцев. «Это правда, что век людской недолог, – заключает Хэнуэй, – но эти бедные младенцы были скошены, как трава».[106]
Автор приводит пример работного дома, в котором ни один из поступивших туда 54 младенцев не прожил и года. «Это показалось мне невероятным, – пишет Хэнуэй, – и я лично пошел в этот работный дом проверить обстановку, но! – это оказалось правдой. Здание проветривалось, было хорошо расположено, просто таков был уход!»[107] В целом же, обобщив данные журналов по Лондону и его окрестностям, Хэнуэй заключил, что из 16 тысяч окрещенных детей 8 тысяч не доживают до двух лет, и еще 1900 – до пяти лет, то есть 62, 5 % детей бедняков умирают до пяти лет вследствие ненадлежащего ухода за ними.[108]
В последней трети XVIII в. английское законодательство внесло ряд изменений в организацию деятельности и порядок финансирования работных домов. Так, после принятия «Акта о помощи бедным» 1782 г. (или «Акта Гилберта» – по имени Томаса Гилберта, предложившего его в парламенте) в ряде приходов Англии начали создавать «межприходские» работные дома, в которые помещались пауперы из нескольких приходов. Финансирование таких работных домов велось из «общей казны».
Наконец, в 1834 г. в рамках «Нового законодательства о бедных» около 15 тысяч английских и уэльских приходов были реорганизованы в Союзы по законодательству о бедных (Poor Law Unions), и каждый такой союз в обязательном порядке организовывал собственный работный дом. «Новая система» вполне гармонировала с нормами и ценностями протестантизма, не считавшего бедность неизбежной, бедных – жертвами ситуации, а помощь им – христианским долгом. Акт 1834 г. основывался на посылке, что бедные несут ответственность за свое положение, которое они, если захотят, могут изменить.
Принципы, на которых должна была основываться деятельность самих работных домов, тоже были в известном смысле унифицированы. Так, например, еще в 1828 г. начальник работного дома в Саутвелле, преподобный Дж. Т. Бехер, написал работу «Система борьбы с пауперизмом», переизданнуюв 1834 году, на которую потом предлагали равняться всем английским работным домам. В книге Бехера просто и доступно объяснялся главный принцип, на котором базировалось «новое законодательство о бедных». «Преимущества, обеспечиваемые работным домом, – писал Бехер, – заключаются не в том, что он позволяет содержать бедняков, а в том, что он помогает предотвращать их попадание туда, заставляя низший класс почувствовать, как постыдно и унизительно быть принудительно вырванным из прихода. Когда бедняки прихода выражают недовольство, мы предлагаем им отправиться в работный дом, и после этого жалобы стихают…».