истинным милосердием», противопоставляя ее «фальшивому милосердию, архи-врагу не столько удобства, сколько экономии».[251]
Идея «дома трудолюбия» как идеального учреждения для закрытого призрения бедняков и варианта социальной помощи, более выигрышного, чем помощь на дому или государственные дотации, развивалась Бентамом в его многолетней работе над проектом архитектурного сооружения, облегчавшего надзор за заключенными в нем людьми, – так называемого «Паноптикона», или «Всевидящего места». Там же, в России, одновременно с работами о бедности, Бентам пишет один из самых знаменитых своих трудов – «Паноптикон, или Дом Надзора». Сама идея Паноптикона была подсказана ему братом, который, по желанию Потемкина, проектировал громадную фабрично-ремесленную фланстеру на две тысячи человек всех возрастов, подчиненную принципу центрального надзора. Однако русско-турецкая война помешала осуществлению проекта Самуэля Бентама, и Иеремия Бентам решил реализовать его в Англии, модернизировав и подчинив несколько иным целям.
Согласно изначальному замыслу, Паноптикон представлял собой кольцеобразное здание, разделенное на камеры-кельи. В каждой камере было два окна – одно выходило наружу, другое – вовнутрь, тем самым каждое маленькое помещение как бы насквозь пронизывал свет. В центре сооружения находилась наблюдательная башня с окнами, выходящими во внутренний двор. Таким образом, каждый обитатель этого заведения мог быть постоянно обозреваем из этой башни, но при этом невозможно было определить, следят за тобой в данный момент или нет. М. Фуко в знаменитой работе «Надзирать и наказывать: рождение тюрьмы» называл Паноптикон Бентама «дисциплинарным проектом нового времени, воплощённым в архитектуре», новой политической технологией, основанной на принципе «абсолютной видимости, превращённой в ловушку». Архитектура Паноптикона делала власть «непроверяемой», а камеры здания – «маленькими театрами, в каждом из которых был изолирован актер, отлично опознаваемый и постоянно видимый».
Безусловно, Бентам считал свой Паноптикон разновидностью тюрьмы, однако тюрьмы «многоцелевой», предназначенной для разных социальных групп, включая не только преступников, но и сумасшедших, больных, школьников, рабочих. Он рассматривал свое детище как некую лабораторию для моделирования поведения, тренировки и коррекции личности. При этом особую выгоду от такого учреждения он видел именно в перевоспитании и «приучении к труду» бедных – «нищих и ленивцев», которые, в духе времени, были поставлены в один ряд с иными социально-бесполезными и нарушающими общественное спокойствие элементами. Он, в частности, писал, что «гордиев узел Законов о бедных будет не разрублен, но развязан – и все это с помощью простой архитектурной идеи!».[252]
Если рассматривать «Управление бедными» и «Улучшенное управление пауперами» вкупе с созданным в то же время трудом «Паноптикон, или Дом Надзора», то становится совершенно очевидным, что рекламируемые «дома трудолюбия» для бедных и знаменитый Паноптикон – это, в теоретических построениях Бентама, одно и то же.
Свою идею Бентам начал реализовывать после смерти отца, оставившего ему хорошее наследство. С 1794 г., заключив контракт с правительством, он начал строительство Паноптикона практически в центре Лондона – на том месте, где сейчас находится галерея Тэйт. Однако парламентская комиссия 1811 г. «зарубила» постройку, компенсировав Бентаму часть израсходованных денег; в итоге в 1812 г. здание было достроено, но в несколько измененном виде, и в 1816 г. открыто как знаменитая лондонская тюрьма Мильбанк, просуществовавшая до конца XIX века. В туристическом справочнике о Лондоне 1850 года Мильбанк был охарактеризован следующим образом: «тюрьма была сконструирована в соответствии с дизайном Джереми Бентама, которому было передано безусловное право собственности на землю под строительство; говорят, что строительство обошлось в громадную сумму в полмиллиона фунтов стерлингов. Внешние стены формируют неправильный восьмиугольник, общий план напоминает колесо, в центре которого находится управляющий, от башни которого отходят шесть лучей, заканчивающихся также башнями. В тюрьму помещаются этапируемые в Австралию преступники, до исполнения приговора, на предварительное заключение. Приговор может быть скорректирован после наблюдения инспекторов за поведением заключенных».[253]
Несмотря на то, что тюрьма Мильбанк была заложена по его проекту и внешне очень напоминала Паноптикон, Бентам считал, что его гениальная идея потерпела полное поражение. Бентам был очень огорчен: «Какая жалость – в этом учреждении надзор был бы такой простой, удобный, непрерывный!»…[254]
В работах Бентама о бедности особняком стоит одно сочинение, посвященное не собственным теоретическим построениям, а целиком и полностью критике оппонента. Этим оппонентом был премьер-министр Англии, знаменитый политический деятель Уильям Питт-младший. В 1797 г. Питт предложил в парламент свой проект билля о помощи бедным. Суть его сводилась к установлению обязательных норм заработной платы для малообеспеченных слоев в кризисные периоды. Если, предлагал Питт, в годы кризиса или неурожая работодатель не может платить прежнюю заработную плату своим работникам, то он имеет право снизить ее до установленного законом минимума, но при этом разница с прежним уровнем заработка доплачивалась бы работнику из средств, собранных в виде налогов. Питт указывал, что в каждом отдельном случае такое решение должно приниматься приходскими властями под контролем судей. Кроме этого, билль предполагал отдельный вид помощи многодетным семьям бедняков – дотации из государственной казны на содержание детей или иные оговоренные нужды, которые позволили бы семье содержать себя в дальнейшем (например, на покупку коровы).
Бентам обрушился на предложение Питта с гневной критикой, расположившейся на 50 страницах текста под названием «Замечания по поводу Билля о бедных, предложенного досточтимым Уильямом Питтом». В заключительной части этого текста автор даже выражал сожаление, что «страниц получилось так мало, по причине дефицита времени». Контраргументы Бентама можно условно разделить на несколько направлений. Первое направление – это критика идеи обязательного минимума заработной платы. «А если, – задается вопросом Бентам, – чей-то труд по факту стоит меньше установленной планки – например, труд инвалида, неквалифицированного разнорабочего и т. п.?» Таких работников, считает он, билль попросту лишает работы: «иногда есть разница между наивысшей суммой, которой рабочий достоин, и наименьшим жалованьем, которое работодатель готов ему платить… то есть, если последний и заплатит 9 шиллингов тому, чей труд не стоит выше 7–8 шиллингов, то вряд ли он будет платить этот минимум тому, чей труд не стоит больше 3–4 шиллингов!»[255]
Вторая часть контраргументов касалась идеи компенсации пониженного жалованья за счет налогов. Бентам считал, что эта мера лишь «усилит лень и праздность», и протестовал против самого принципа «удовлетворения индивидуальной нужды за счет общественного кармана» (то есть, заметим, против самой системы общественного призрения как таковой), так как это «питает леность за общественный счет». «Донациями такого рода, – пишет он, – вы вытаскиваете нескольких избранных индивидов из класса бедняков и помещаете их в класс людей легких обстоятельств. Но это – монашеская благотворительность в огромном масштабе, которая разбрасывается тушами говядины вместо того, чтобы накормить большое количество людей бульоном, она губительна в своих последствиях, так как, облегчая сегодняшние беды, сеет семена будущих».[256]
Наконец, третья и последняя часть «Замечаний по поводу Билля о бедных…» была направлена против «целевых» денежных дотаций малообеспеченным семьям на покупку, например, коровы. «Если предыдущие разделы, – писал он, – лишь отворачивали кран, то раздел о корове и деньгах – открывает бездонную дыру». Поясняет он свою метафору так: «если корова сдохнет, или ее украдут, или будет заявлено, что она украдена, – надо, значит, заменить исчезнувшую корову второй, а затем, в случае повторения пропажи или смерти коровы, – третьей. Конечно, частые несчастья с коровами должны вызвать подозрение в честности бедняка, но если действовать по подозрению, можно обречь на голодную смерть вполне честную семью».[257] Иными словами, Бентам предлагает вообще не поднимать вопрос о дотациях – как «честным» семьям, так и «нечестным», – чтобы потом не мучиться подозрениями в злоупотреблениях.
Подводя итог, Бентам пишет, что его основная претензия к биллю Питта-младшего – «нечеткость и некомпетентность» законодательных формулировок, «делающие неясным, какие именно категории населения попадают под действие билля или выигрывают от него».
Показательно, что 11 февраля 1800 года, через три года после выдвижения билля, Питт-младший в своей парламентской речи заявил, что снимает свой проект, который он до сих пор находил хорошим, из почтения, в том числе, к мнению Бентама. Джон Боуринг, редактор и издатель первого полного собрания сочинений Бентама, также подтверждает, что «находясь в тесном контакте с влиятельными людьми в парламенте, Бентам внес мощный вклад в провал этого предложения».[258]
Чертёж-схема «Паноптикона, или Дома надзора» Иеремии Бентама
Бентам перестал писать о проблеме бедности после 1800 г. и умер за два года до принятия поправок к законам о бедных 1834 года. Историки продолжают спорить о его влиянии на принятие «нового законодательства». Бесспорно то, что в общественно-политических дебатах о бедности и пауперизме конца XVIII – первой половины XIX в. позиция Бентама сыграла весомую роль. Учитывая, что именно эти дискуссии вели к принятию решения по реформе, можно считать, что, в числе прочих критиков «старого законодательства», он внес значительный вклад в идеологические основы реформы 1834 года.