Глава 3Бедность и социальная помощь в массовой и популярной культуре
Визуальные образы бедности: кто у нас беден, тот недостоин лучшей доли?
Существует расхожее выражение о том, что «если француз на любой жизненный случай пишет песенку, то англичанин рисует карикатуру». Визуальную культуру Англии XVIII–XIX вв., в отличие от стран континентальной Европы, действительно формировали не только, и не столько, произведения «высокого искусства», искусства для избранных, сколько т. н. «популярные печатные оттиски» («popular prints») – карикатуры, гравюры, эстампы, создававшиеся «на злобу дня», рассчитанные на определенный тираж и претендовавшие на доступность широким кругам общественности. Темы печатных картинок были самыми разнообразными: политика, религия, социальные проблемы. В основном такие изображения носили сатирический характер и имели целью развлечь публику, однако «подспудно» они служили продвижению государственных или частных интересов и идей.
Визуальные материалы представляют собой очень интересную группу исторических источников, приоткрывающих для потомков особенности восприятия современниками тех или иных явлений в их жизни. Во-первых, наполненные символами и образами картины, рисунки, иллюстрации, карикатуры и иные изображения делают видимыми абстрактные представления, устойчивые обороты риторики эпохи, дискурс исследуемого периода. Во-вторых, визуальные образы, в отличие от текстового медиатора информации, воздействуют на сознание мгновенно и на эмоциональном уровне. Это позволяет нам, в том числе, делать выводы о мировоззрении и ценностях более широкого спектра участников коммуникативного процесса, включая малограмотные, иноязычные и прочие слои населения с ограниченным уровнем восприятия письменной информации.
Казалось бы, неприглядная природа бедности плохо стыковалась с «пропагандистской» или «воспитательной» функцией изобразительного искусства. Тем не менее, актуальность проблем нищеты, пауперизма, бедности в XVIII–XIX вв. была настолько высока, что бедность не только «проглядывает», но и становится темой английских живописных полотен и карикатур. В коллекциях знаменитых хранилищ Европы – таких, например, как Британский музей в Лондоне или Государственный Эрмитаж в Санкт-Петербурге, – в дошедших до нас старых газетах и журналах, в иллюстрациях к книгам можно обнаружить не более сотни таких изображений. Однако, взглянув на них повнимательнее, мы можем выделить несколько разновидностей визуальной репрезентации – на основании, например, такого критерия, как эмоциональная нагрузка изображений бедных, вскрывающая восприятие этой категории населения и отношение к ней.
Первую разновидность составляют эмоционально-нейтральные изображения бедных как естественной и неотъемлемой части толпы. Такими изображениями изобилуют гравюры XVIII в., когда популярной становится тема лондонских улиц и уличной жизни мегаполиса. «Послание» этих картинок публике – лишь констатация факта наличия бедности в обществе как естественного состояния части людей. Примерами могут служить работы знаменитых карикатуристов Уильяма Хогарта или Джеймса Гиллрея, в которых толпа, включающая бедняков, – лишь фон для изображения тех или иных злободневных событий (например, выборов). Искусствовед Л.А. Дукельская в свое время верно подметила, что на этих картинках «нищие, акробаты, разносчики, проститутки более напоминают изящных актеров, нежели грубоватый люд».[259] Можно предположить, что объяснение этому – общее для английской ментальности нового времени стремление к некоей идеализации своего общества, к изображению гармонии, основанной на сбалансированной конституции и гражданских свободах, которыми наслаждаются и пользуются даже бедняки. С другой стороны, эти изображения хорошо «доносят до нас» признаки бедности, какими они виделись английскому обществу – плохая (порванная) одежда, босые ноги, дети на руках, худые истощенные животные (обычно собака) рядом, часто инвалидность (отсутствие руки или ноги).
Вторую группу представляют изображения бедных как объектов жалости, симпатии, сострадания, а также щедрости и благотворительности со стороны состоятельных людей. Жалость и симпатия к нищим видна в тех изображениях, которые «намекают», что человек стал бедным не по своей воле, а в силу обстоятельств – например, войны. Частые мотивы таких картинок – «обездоленный матрос» или солдат на костылях, с оторванной ногой, «слепой нищий», бродячий поэт или художник, грустный и убогий крестьянин. Бедные как объекты милосердия – иная история. Их «визуальная» роль – быть фоном для демонстрации моральных качеств богатого человека. Такая интерпретация часто присутствовала в фамильных портретах, носивших соответствующие названия (например, известная картина Уильяма Бичи «Портрет детей сэра Френсиса Форда, дающих монетку нищему мальчику», представленная на обложке книги).
Парадоксально, но в ту же эпоху возникает грустно-ироничное выражение «милосердие по-английски», означающее показную благотворительность, скрывающую нежелание помочь. Ирония на стремление англичан нарисовать «пасторальный» образ британской благотворительности прослеживается и в карикатурах, и в живописи и литературе иностранного происхождения. Один из примеров – работа датского художника У. Марштранда «Англичанин, преследуемый нищим в Риме» (1810). Другой пример – уже не раз упоминавшиеся «Письма русского путешественника» Н.М. Карамзина, который приводит интересный эпизод, связанный с реакцией богатого англичанина и молодого парижского купца на то, что их сосед по комнате потерял все свои сбережения. «Что сделал богатый англичанин? – пишет Карамзин, – Дивился его безрассудности и, повторив несколько раз: «Как можно на всякий случай не брать с собою лишних денег?», вышел вон. Что сделал молодой француз? Высыпал на стол свои луидоры и сказал: «Возьмите, сколько вам надобно; будьте только веселее». – «Государь мой! Вы меня не знаете». – «Все одно; я рад услужить вам; в Лондоне мы увидимся».[260]
Замеченная Карамзиным разница между отношением к нужде англичанина и француза очень показательна. Не отрицали эту разницу и сами британцы. Великий британский карикатурист Томас Роуландсон в карикатуре «Французская семья» изобразил «праздных и расточительных» французов, одетых в модные и неоправданно дорогие платья, предающихся веселью и танцам вместо того, чтобы трудиться в поте лица, в то время как всё вокруг них приходит в упадок.
Чтобы объяснить такое восприятие и такую репрезентацию, следует вспомнить, что ценностная система английского общества, начиная с XVI–XVII в., во многом базировалась на протестантской этике, рассматривавшей бедность как следствие и – иногда – даже как синоним греха, несоответствия правильным морально-ценностным устоям. Изображения бедняков как бездельников, грешников, бродяг составляют третью разновидность визуальных образов бедности. Их эмоциональная нагрузка, как правило, такова, что призвана вызывать неприятие, презрение, отторжение. Полотно английского художника Джорджа Морланда так и называется – «Результаты расточительности и лени в молодости». Угрюмость обстановки как нельзя хорошо передается мрачными тонами убогого интерьера дома этого семейства, которое, что видно из деталей, когда-то было состоятельным. Теперь же этих людей окружают почти все признаки бедности, присутствующие в визуальной культуре того времени, – жилище с треснувшим потолком, разбитым окном и проваливающимся полом, истощенная собака, примитивная еда, которую служанка готовит в камине, отсутствие обуви, одежда, напоминающая лохмотья, пара убогих чулок, которые сушатся на веревке, и пр.
Но если попавшие в нужду лентяи Морланда вызывают у нас – по крайней мере, у современного зрителя – скорее равнодушие, то изображения «Уличной торговки» и «Мальчика, провожающего к проституткам» (другое название – «Мальчик-связной») на одноименных гравюрах Пола Сэндби (1760) и Луи Филиппа Буатара (1747) передают более сильный негативный заряд. От женщины в лохмотьях будто бы исходит неприятный запах той несвежей рыбы, которую она своими навязчивыми и громкими криками пытается продать «добрым людям»; даже хозяйская кошка, ощетинившаяся на собаку торговки, символизирует то отторжение, которое вызывает у добропорядочных англичан эта представительница городских низов. Что же касается нищего мальчика, то его слегка косящий левый глаз, босые ноги, рука, засунутая под полу того тряпья, что с трудом можно назвать одеждой, – все это словно олицетворяет собой грех и порок, предаться которым «мальчик-связной» предлагает мужчинам. Похожие чувства вызывает и пьяная от дешевого джина, убогая и аморальная беднота на знаменитой гравюре Уильяма Хогарта «Переулок Джина».
Интересно, что в конце XVIII – начале XIX вв. возникают еще две любопытных разновидности «эмоционально-негативного» изображения бедных. Первая из них – изображения бедных как угрозы общественному порядку, движущей силы мятежей, войн и революций. Этот «визуальный нарратив» стал особенно популярен после 1789 г. в связи с Великой французской революцией. Вторая разновидность – это «агрессивно-комичные» (издевательские) карикатуры первой половины XIX в., посвященные низшим слоям, сумевшим «выбраться из грязи» и улучшить свое материальное положение, но не свой интеллект и моральные качества, которые, по мнению представителей набиравшего силу среднего класса, у рожденных в бедности по определению отсутствуют. Отличный пример такой визуальной репрезентации – карикатура Дж. Маркса «Триумф интИЛекта, или Мусорщик с семьей». Хилая лачужка, свинья, куча мусора на заднем плане картины будто бы выдают истинное лицо безвкусно, хоть и по последней моде, наряженных мусорщика, его жены и дочери. Диалог между ними примерно такой: жена «заводит беседу о погоде», спрашивая, не пойдет ли дождь. Муж отвечает, что если он и пойдет, то это «