Уже через уже несколько десятилетий после выхода упомянутого справочника в руководствах по садоводству отмечалось, что картофель можно использовать и как замену хлебу, и при этом подчеркивалось, что открытие это особо важно для бедных в годы неурожаев.[303] Та же мысль красной нитью проходила в «Полном руководстве для английского фермера» Дэвида Генри (1771): «Безусловно, картофель можно использовать вместо ржи как замену хлеба, и это открытие позволит бедным прокормить себя в годы нужды».[304]
В ряде публикаций проводилась прямая связь между решением проблемы низких заработков бедняков и потреблением картофеля: «неспособность поддерживать должный уровень заработков, возможно, может быть скомпенсирован путем приучения бедных к картофелю, питательной и дешевой замене хлеба», – писал, например, Томас Рагглз, автор заметки в очередном выпуске периодического издания «Сельскохозяйственные записки» за 1792 год.[305] «Выход из положения при недостатке зерна прост, – будто бы вторила ему газета «Таймс». – Беднякам следует принять диету Ланкашира, с питательным картофелем и овсяной кашей. Кроме того, бедные могут есть суп из воды и картофеля. Если же требуется хлеб, то приятным и полезным может стать хлеб, сделанный из муки, перемешанной с картофелем».[306]
Выгоды от потребления картофеля бедным населением анализировали даже такие великие экономисты, как Адам Смит. В знаменитом труде «Исследование о природе и причинах богатства наций» (1776) этому продукту посвящен довольно весомый фрагмент. «Количество пищи, производимое картофельным полем, не уступает количеству, производимому рисовым полем, и значительно превышает количество пищи, даваемое пшеничным полем, – полагал Смит. – Акр земли под картофелем приносит шесть тысяч квинталов твердой пищи – в три раза больше акра, засеянного пшеницей. Обработка акра земли под картофелем требует меньше расходов, чем обработка акра под пшеницей […]. Если этот корнеплод когда-либо станет в какой-либо части Европы обычной и излюбленной пищей населения, подобно рису в некоторых странах, так что он будет занимать ту часть возделываемой земли, какую ныне занимают пшеница и другие зерновые хлеба, идущие в пищу, то та же самая площадь возделываемой земли будет давать пропитание гораздо большему количеству людей».[307] Помимо соображений экономической выгоды, Смит пытался использовать и другие аргументы в пользу картофеля: «Как говорят, носильщики, чернорабочие, угольщики в Лондоне, а также те несчастные женщины, которые живут проституцией, – эти сильнейшие мужчины и, пожалуй, самые красивые в британских владениях женщины, – в большинстве своем происходят из низших слоев населения Ирландии, которые питаются главным образом этим корнеплодом. Никакая другая пища не может представить более решительного доказательства своих питательных качеств или своей особенной полезности для здоровья человека». «Обстоятельства жизни бедных людей большой части Англии, – резюмировал он, – не могут быть в такой степени ухудшены подъемом цен на индейку, рыбу или мясо, в какой они могут быть улучшены падением цен на картофель»[308].
Во многом благодаря подобной пропаганде картофеля в ряде графств за несколько десятилетий популярность этого продукта стремительно возросла: «С величайшим удовлетворением могу сообщить, – писалось в одном из отчетов, – что нынешний заработок рабочего составляет 8 шиллингов в неделю, за 25 лет он вырос на 1 шиллинг, и это, учитывая употребление в пищу картофеля и репы, показывает, что трудящийся живет лучше, чем раньше. Картофель здесь очень популярен, что неизбежно снижает употребление хлеба».[309]
Регионом Великобритании, где потребление картофеля за XVIII столетие выросло значительно, стала Ирландия: уже в первой половине следующего столетия диета местной бедноты, по данным источников, «состояла в основном из молока, картофеля и овощей, при этом картофель являлся обязательным продуктом…»[310] «Первый и самый важный предмет в сельском хозяйстве Ирландии – это урожай картофеля, – рассуждает автор книги «Сельское хозяйство Ирландии» (1818) – ибо исключительно от него зависит существование всех низших слоев, проживающих не в городах. Картофель, который в каком-то смысле может справедливо называться одним из величайших благословений нашему роду, может помочь справиться с величайшими бедствиями, когда он преобладает в пище, на которой существует общество».[311]
Любопытно, но в своих публикациях о пользе картофеля для бедного населения Ирландии английские авторы отводили продукту и «воспитательную» роль. Так, Дж. Кёрвен, автор книги «Сельское хозяйство Ирландии», писал, что обработка картофеля оставляет ирландцам мало шансов на реализацию своего наследственного отвращения к труду, привычного пристрастия к лени. В обществе, в котором почти для каждого характерно отвращение к труду и привычка к праздности, взращивание картофеля как продукта, который единственный может накормить 10 человек с 1 га в течение года, – это не только единственное средство к существованию низших классов, но и путь к лечению главных пороков этого слоя».[312]
Читая такие нелестные характеристики, важно понимать, что XVIII – первая половина XIX века – это время так называемого «протестантского господства» в Ирландии. Завоевав «Зеленый остров», англичане начали всячески ущемлять в правах коренное население и формировать негативные стереотипы об ирландцах. И именно в связи с картофелем усматривается любопытная дискурсивная практика. Успешно «привив» населению Ирландии этот продукт, из самого факта его популярности в этой области Британии был «слеплен» стереотип, существующий до настоящего времени: у ирландца «голова наполнена картошкой вместо мозгов», – говорили англичане, и эта обидная метафора звучала даже в отношении уважаемых лондонских парламентариев ирландского происхождения – например, Эдмунда Бёрка. Иными словами, была выстроена цепочка: «картофель как панацея от бедности» – «картофель как признак бедности» – «бедность – это моральная и интеллектуальная деградация» – «картофель едят ирландцы» – «ирландцы – моральные и интеллектуальные деграданты». Других областей Британии эта аналогия не коснулась, что еще раз подтверждает готовность англичан, в русле кампании по подчинению католической Ирландии, к стереотипическому и пристрастному восприятию ирландцев и использованию для формирования таких стереотипов любых деталей.
Не все были столь оптимистичны в прогнозах тотального «перевода» бедняков королевства на питание картофелем. Так, к примеру, автор сочинения «Эссе о домашнем хозяйстве трудящихся» (1795) Дэвид Дэйвис опасался, что «хотя картофель – отличный корень, который заслуживает того, чтобы быть введенным во всеобщее потребление, все же вряд ли его потребление должно стать всеобщим в этой стране. …У бедняков нет ни сада, где выращивать картофель, ни молока, с которым его следует есть. Кроме того, картофель, в клубнях которого бывают глазки, напоминает нечто, пораженное проказой, и бедные иррационально полагают, что он может стать причиной заражения лепрой».[313]
Многие соглашались, что «чудесные свойства» картофеля сильно преувеличены. «Бедный человек не будет есть картофель, если у него будет возможность есть другую пищу», – признавал даже апологет этого корнеплода Рагглз.[314] «Ученые времен королевы Анны, – иронизировал Фредерик Мортон Иден, – были бы потрясены, услышав, что Совет по сельскому хозяйству упоминает как факт величайшей важности то, что картофель и вода, сами по себе, с добавлением обычной соли, могут полностью удовлетворить потребности человека в питании».[315]
Но тем не менее, считается, что в Великобритании за полтора столетия (в 1695–1845 гг.) действительно произошла «картофельная революция», в ходе которой в рационе простых англичан потребление картофеля резко увеличилось. И даже сегодня картофель – важнейший компонент английской трапезы, один из стереотипических продуктов, с которыми ассоциируется у обывателя «английская кухня». Его по-прежнему едят в вареном, жареном, печеном виде, в виде утренних «хаш-браунов» (почти полной аналогии знакомых нам картофельных оладий), «чипсов» – жареных картофельных палочек, более привычных для нас под названием «картофель фри», «чип багги» – разрезанной пополам булочки, намазанной маслом и начиненной жареной картошкой, и мн. др. В современной книге по английской кулинарии отмечается, что о картофеле может быть написан отдельный кулинарный фолиант.[316]
Похожая на «картофельную революцию» история произошла и с таким пищевым продуктом, как устрицы. И если картофель считался заменой белому хлебу, то устрицы, как дешевый источник белка (протеинов), рассматривались в качестве альтернативы мясу. Будучи изначально деликатесом для богатых, во времена индустриализации, вследствие увеличения объемов добычи в водах Британии, они резко подешевели и стали превращаться в пищу для бедных. Разница была лишь в том, что их не пришлось так сильно рекламировать. «Бедность и устрицы всегда идут как будто рука об руку», – констатировал персонаж знаменитых «Посмертных записок Пиквикского клуба» Чарльза Диккенса. В его же «Крошке Доррит» также есть упоминание об этом продукте: «провалиться мне на месте, но мне кажется, когда человек очень беден, он выбегает из дому и в регулярном отчаянии поедает устриц».