Теперь они дрейфовали. Одни на бескрайних просторах.
– Мне вызвать помощь? – спросила она.
– Нет.
Лизетт опустилась на колени рядом с диваном и прижалась щекой к груди Джонатана.
– Лежи спокойно. Мы никуда не спешим.
Он промолчал и только погладил ее по голове.
Время шло. Страх Лизетт рос, но ей было страшно не за себя, а за Джонатана.
Наконец он сделал над собой усилие и сел. Он уже не выглядел так, будто вот‑вот потеряет сознание.
– Посмотри на меня, – обратилась к нему Лизетт. – Только не лги мне. Насколько сильно у тебя болит голова?
– Терпимо.
– Честно?
Он улыбнулся одними губами.
– Честно.
– Тогда расскажи, что мне делать.
– Я буду рядом. Мы пойдем небыстро. Вот эта стрелка должна находиться между вот этими делениями. Самое сложное – это войти в гавань.
– Справлюсь, – сказала она. – Мне всегда хотелось научиться водить катер.
– Катер не водят.
– Какая разница, – отмахнулась она. – Иди ложись и отдыхай.
Всю дорогу Джонатан сидел рядом и наблюдал за ее действиями. Когда они подошли к входу в гавань, Лизетт сбавила скорость и вцепилась в штурвал. Какие‑то суда стали гудеть ей за то, что она идет слишком медленно, однако ей все же удалось дойти до марины, где был причал.
– Надеюсь, у твоего приятеля есть страховка. Это труднее, чем параллельная парковка.
– Я тебе помогу, – сказал Джонатан. – Все будет в порядке.
В следующие пятнадцать минут Лизетт удалось подвести катер достаточно близко к причалу, чтобы Джонатан смог бросить конец. После этого он выключил двигатель, и Лизетт с облегчением выдохнула.
– Ты молодчина, – поцеловал он ее и, наклонившись, стал собирать вещи.
Лизетт аж задохнулась от возмущения. Вот упрямец!
– Дай я. – Она попыталась оттолкнуть его.
– Лизетт, – в его голосе появились командные нотки, – со мной все в порядке. – Это была вежливая форма «отстань».
Однако Лизетт видела, что он не в порядке. Она развернула его лицом к себе и сказала:
– Значит, так: мы медленно идем до машины. Я сажусь за руль и везу нас до дома. После этого мы ужинаем в спокойной обстановке и составляем план действий.
– Зачем нам план? Если ты настаиваешь на том, чтобы я отдыхал, я весь завтрашний день проведу у бассейна.
Она внимательно вгляделась в него, пытаясь понять, шутит он или говорит серьезно.
– Джонатан, медовый месяц закончен. Мы как можно быстрее летим в Чарльстон.
С этими словами Лизетт перебралась на причал. Джонатан последовал за ней.
Хотя раньше Лизетт думала, что они оставили машину недалеко, сейчас это расстояние показалось ей бесконечным. Наконец они добрались до парковки. Двигаясь очень осторожно, Джонатан сел на пассажирское сиденье.
Лизетт остановилась перед крыльцом виллы и повернулась к своему мужу.
– Иди прямиком в спальню. Пожалуйста, Джонатан. Я узнаю у горничной, как обстоят дела с ужином, и сразу приду к тебе.
Полчаса спустя, когда она вошла в спальню, Джонатан лежал на кровати ничком. Она шепотом окликнула его. Ответа не последовало, и она, наклонившись, убедилась в том, что он дышит. Врач сказал, что ему отпущено всего шесть месяцев! А вдруг это начало конца?
Она прошла в ванную, встала под горячий душ и заплакала. Джонатан женился на ней, так как ему нужен был кто‑то, кто поможет ему в трудную минуту. Ей нужно найти в себе силы, чтобы игнорировать собственную тоску и быть для него опорой.
Когда она вернулась в комнату, Джонатан лежал навзничь и смотрел в потолок. Она легла рядом с ним. Он тут же обнял ее.
Она не сразу отважилась заговорить.
– Ты же понимаешь, что нам надо ехать домой? – робко сказала она.
– Понимаю, – ровным голосом произнес он.
– Надо позвонить твоей сестре и зятю и пригласить их на ужин завтра вечером. Мэйзи сразу обо всем догадается, когда мы вернемся раньше времени. А объяснения лучше давать лицом к лицу.
– Вот поэтому я и женился на тебе, – сказал он. – Ты олицетворение мудрости.
– Что‑то не слышу в твоих словах особой радости от этого.
Он встал с кровати.
– Сколько до ужина?
– Полчаса.
– Я в душ. Встретимся на террасе.
Джонатан понимал, что ведет себя как последний негодяй, но ему очень хотелось спрятаться от мира. А особенно – от Лизетт.
Сегодняшнее происшествие напрочь выбило у него почву из‑под ног. Он‑то думал, что у него есть время. Он думал, что ухудшение наступит ближе к концу. Но он ошибся. И его время истекает. Возможно, они с Лизетт создали новую жизнь. Но если нет, может, это и к лучшему.
Хотя у него не было ни малейшего желания сидеть за романтическим ужином, он все же не мог бросить свою жену, поэтому он присоединился к ней, как обещал. От его внимания не укрылось, что за ужином Лизетт выпила три бокала вина. Сидя напротив, он размышлял о том, что сегодня испытал страдания не только он. Лизетт наверняка испугалась, но она стойкая. Она сумела сохранить присутствие духа и сделала что должно.
Джонатан мечтал, чтобы этот ужасный день поскорее закончился. От мысли, что он ляжет в кровать с Лизетт под боком, на его душе стало чуть спокойнее. И к нему пришло осознание того, что он всем сердцем любит свою жену. Он представил, как они будут ласкать друг друга, и тут же задался вопросом: а вызовет ли он у нее такую же страсть, как прошлой ночью? Ведь сегодня он проявил себя не лучшим образом. А мужчина всегда хочет казаться сильным. Вдруг она станет думать о нем плохо? Он тут же отбросил от себя эту мысль.
Джонатан немного поел, но на десерт – манговое сорбе с песочным печеньем – его уже не хватило, так как он утратил аппетит вместе со своей верой в будущее. Горничная сновала туда‑сюда, принося различные блюда и убирая грязную посуду, и ее появления скрашивали неловкое молчание.
Наконец ужин закончился, однако они остались сидеть за столом. Джонатан снова погрузился в тяжкие думы. Его жена. Его компания. Его сестра и Джей Би. Его отец. Как они справятся? Попытается ли Хартли захватить власть? Мотивы брата до сих пор остаются тайной. И вообще, зря он попросил Лизетт о помощи. Она не заслуживает такого. Ей нужен здоровый муж. Который даст ей много детей, дом, полный радости, и долгое счастье.
Джонатан настолько пал духом, что едва справлялся с навалившимся отчаянием. Он резко встал и бросил на стол салфетку.
– Я иду на прогулку, – мрачно произнес он. – Не жди меня.
– Я могла бы пойти с тобой.
Он повернулся к Лизетт спиной и после секундной паузы сказал:
– Не надо. Я хочу побыть один.
Лизетт прошла в дом. Муж четко дал ей понять, что ему неприятно ее общество, и это причинило ей острую боль. Однако она понимала, почему он отталкивает ее от себя, хотя и не была психологом. Возможно, только наедине с собой он сможет разобраться в тех переменах, что происходят в его жизни. Сегодняшнее происшествие на катере могло напугать кого угодно. А для человека, привыкшего держать в руках нити своей судьбы, оно наверняка стало катастрофой.
Она устроилась в гостевой напротив главной спальни. Ощущение пустоты в душе не проходило. Переодевшись в изящную ночную сорочку, специально купленную для медового месяца, она села на кровать, привалилась к изголовью и попробовала читать один из последних бестселлеров, произведение ее любимого писателя‑юмориста. Но когда поймала себя на том, что в третий раз читает одну и ту же страницу, она сдалась.
Неожиданно зазвонил ее мобильный. Номер был незнакомым, но звонили, судя по коду, из Чарльстона. Она нажала кнопку приема.
– Алло?
После короткой паузы на том конце прозвучал мужской голос:
– Лизетт, это Хартли Тарлтон, брат Джонатана.
Она довольно громко охнула.
– А почему ты звонишь мне? Откуда у тебя мой номер? – Она пришла работать в «Судоходную компанию Тарлтон» еще до того, как Хартли исчез, поэтому они, естественно, были знакомы. Но не настолько близко, чтобы болтать по телефону.
– Мэйзи дала. Послушай, Лизетт, мне надо знать, что там у Джонатана. Ведь у него проблемы, да? Расскажи, что происходит. Мэйзи говорит, что он болен.
– Почему ты решил, что у него проблемы? – Лизетт насторожилась, выискивая в его словах враждебные намерения.
– Он мой близнец, – ответил Хартли. – Мы всегда чувствовали друг друга. Поэтому хватит тянуть время. Мне надо знать.
– Зря ты мне позвонил, – сказала Лизетт как можно жестче, хотя ее всю трясло. – Спрашивай у своей сестры.
– Я спрашивал, черт побери. Мэйзи описала ситуацию вкратце и сказала, что все подробности знаешь только ты.
– Ну, она ошибается. Твой брат не из тех, кто открывается людям. Или ты об этом забыл?
– Я ничего не забыл.
– Все, я заканчиваю разговор, – прошептала она. – Джонатан придет в ярость, если узнает, что я общаюсь с тобой. Что бы ты там ни натворил, ты очень сильно обидел его.
В тишине, воцарившейся на линии, она слышала дыхание Хартли.
– Повод для обиды есть не только у Джонатана, – наконец тихо произнес он. – Тебе такое в голову не приходило? Если у тебя есть сердце, пообещай мне, что дашь мне знать, когда ситуация ухудшится. Я должен быть с ним. Прошу тебя.
– Ничего не могу обещать.
– Я люблю его. – Помолчав, он добавил: – Сохрани мой номер.
Лизетт знала, что сохранять его номер не следовало бы. Она знала, что это неправильно. Но она вдруг почувствовала мощную духовную связь с близнецом Джонатана.
– Хорошо. Вот это я тебе обещаю, Хартли. – Она, пока не передумала, поспешила нажать на кнопку отбоя.
Глава 16
После странного звонка Хартли Лизетт долго ворочалась в постели, но все же заснула. Внезапно ее разбудил какой‑то шум.
– Это я, – успокоил ее Джонатан и, подхватив на руки, понес в спальню. – Извини меня. Я вел себя как мерзавец. Я не могу спать без тебя.
Она прижалась к нему, испытывая небывалое облегчение.
– Не отталкивай меня, пожалуйста. – Ей хотелось добавить, как сильно любит его, но она промолчала.