Опять, чтоб не обвинили в пристрастии, пройдемся по страницам «Охоты и охотничьего хозяйства» (уж кому-кому, а ему лучше знать, этому журналу, он не заинтересован порочить охотников).
«Ради развлечения. В городском обществе охотников и рыболовов произошел такой разговор. Молодой любитель-охотник рассказал, как он недавно на берегу притока р. Бирюсы убил медвежонка:
— А медведица в это время была на другом берегу, ну я этому влупил! Сразу насмерть! Странным мне показалось, что он не убегал от меня, а наоборот, вроде бы ко мне шел, а когда я в него выстрелил, второй куда-то спрятался. Мясо у него невкусное, какое-то водянистое…
Я не смог сдержаться и высказал молодому человеку все, что о нем думал.
— Да проку-то от него нет никакого, так, из интереса я его убил».
«Странные, удивительные представления о дозволенном и недозволенном, плохом и хорошем… Оказывается, «невинное развлечение» (в любое время с ружьем в лес, в любое время с сетью на реку) — это для некоторых людей обыкновенно, привычно, дозволено. Обыкновенно — вот что самое страшное».
Сообщают разные люди из разных мест, а все об одном.
А вот и уральская информация:
«Рядом с нашим институтом — лес. Часто во время перерыва мы ходим туда отдохнуть и видим, что с каждым годом лес становится все неузнаваемее. Почти не слышно птиц. Большой редкостью стали белки, хотя недавно они были постоянными жителями этих окраин.
Летом часто можно видеть в лесу подростков, стреляющих птичек. Застрелят или подранят — и идут дальше. С чьими ружьями они ходят? Вероятно, с родительскими, или сами делают самопалы. А ведь за это надо строго наказывать и отцов и сыновей».
Я получил письмо от уральца Кузнецова:
«Вторично пишу Вам и полагаю, что Вы примете меры и устраните безобразия, допускаемые Обществом охотников и рыбаков по отстрелу дичи на участке поймы реки Исеть при впадении в Верх-Исетский пруд, т. е. практически в черте города Свердловска. 18 августа в 18 часов началась охота, в результате которой было уничтожено все, что летает в этом районе (а это район города). Кроме того, на Сортировке (это против поймы) жители в коллективных садах потеряли покой, так как выстрелы гремят с 3 часов утра до поздней ночи».
Дальше автор письма сообщал, что садоводы в этом районе стреляют дроздов (едят ягоды), недавно нашли убитого лосенка: с матерью забрел в сад, мать перемахнула через забор — убежала, а он… (Кстати, жалобы на канонаду в пригородных зонах поступали из Березовского, Миасса — многих и многих мест. Надо ли говорить, что стрельба в этом случае особенно недопустима.)
Залежалое поле. Есть такое выражение у охотников старых «классических» времен. Значит — забыть охоту, точней, как надо охотиться, деградация полевых качеств охотничьей собаки, из-за того что засиделась дома или неправильно содержится. Не происходит ли такого с самим охотником?
Статистические данные по Свердловской области.
Наиболее заметное уменьшение дичи происходило в последние 25 лет, особенно — боровой дичи, и наиболее ощутимо в густонаселенных районах. В несколько раз стало меньше глухарей, тетеревов, рябчиков, косуль, серых куропаток и других. Резко сократились заготовки таких ценных пушных зверей, как соболь, куница, ондатра, белка.
Конечно, сказались последствия войны, когда отстрел животных на мясо производился более интенсивно, чем когда-либо; но однако снижение продолжалось и далее, а это следствие уже других причин. На численность серой куропатки, тетеревов и других влияло изменение системы ведения сельского хозяйства. Прежде уборка хлебов производилась вручную, до глубокой осени зерновые в снопах и кладях пребывали на полях, дичь находила достаточно корма. Весной, с появлением первых проталин, она также кормилась на полях.
Ныне сразу после уборки урожая производится вспашка жнивья, и дичь задолго до выпадения снега вынуждена питаться грубыми, малокалорийными кормами. Из-за этого упитанность ее хуже и зимний период она переносит труднее.
Охота — не убийство.
На память приходят свидетельства очевидцев — Ленин на охоте. Как известно, Владимир Ильич любил охоту, с упоением отдавался ей, когда позволяли обстоятельства и время. Предметом преданий стала ленинская поездка в Бельские леса, где он побывал вместе с братом Дмитрием Ильичей Ульяновым.
Подробности этой поездки собрал в своем очерке писатель И. Добрин.
Вот идут они по лесу с проводником Наумычем, впереди — собака, пойнтер Чайка.
«Внезапно из-под носа Чайки с резким шумом поднялся выводок. В отдалении рябчики расселись по деревьям. Наумыч своим наметанным глазом быстро обнаружил сидевшего в хвое густой ели хохлатого петушка. Движением руки подозвал Владимира Ильича:
— Смотрите, вон сидит…
Ленин пристально вглядывался в лапчатые еловые ветви, но дичи рассмотреть не мог. Решил зайти с другой стороны… В это время — ф-рр-у — рябчик слетел. За ним сорвались еще два.
Выводок перелетал с дерева на дерево, стал перемещаться в глубь леса. Наумычу очень хотелось, чтобы стрелял Ленин. Заметив это, Владимир Ильич с лукавой искоркой в глазах сказал:
— Нет, Наумыч, я их что-то плохо вижу. Пусть уж лучше эти рябчики живут. Идемте дальше…»
«Плохо вижу»… Это при ленинском-то остром глазе! Нет, он видел хорошо, даже очень хорошо, именно поэтому и не стал стрелять — залюбовался.
Есть смысл продолжить воспоминания дальше, ибо в них запечатлен характерный склад ленинского мышления, ленинская горячая заинтересованность во всем, чего ни коснись.
«Охотники поднялись на один из холмов. Невдалеке виднелся огромный старый муравейник. Во все стороны от него расходились очень оживленные большие и малые муравьиные дороги. Наумыч давно знал этот муравейник, но никогда не обращал на него внимания. Владимир Ильич необычайно заинтересовался великолепным сооружением насекомых. Он оглядел его со всех сторон, что-то измерил шагами, затем многозначительно сказал:
— Вот где кипит жизнь! Прямо целый муравьиный Лондон! Посмотрите, как тут все стараются, спешат. Все у них делается сообща. Очень любопытно. Очень.
Когда охотники расположились отдохнуть, Наумыч хотел развести небольшой костер, но Владимир Ильич предостерег:
— Не нужно. Здесь тепло, сухо, место высокое. Зачем вам костер?
Наумыч понял осторожность и предусмотрительность Ленина: от костра мог возникнуть лесной пожар.
И так во всем. Проходя деревенской улицей, Ленин подметил, что крестьяне плохо берегут лес.
— Живете в лесу, — говорил он Наумычу, — а еще не привыкли считать себя его настоящими хозяевами. Посмотрите, какие склады бревен у каждой избы. Не слишком ли это много? А сколько свежих пней и срубленных деревьев встречали мы в лесу!»
Забота обо всем — о муравьях, о лесе, жалость к каждому срубленному дереву, глубоко проникновенное эстетическое восприятие всего живущего вокруг, будь то рябчик или лисица…[16]
Вспоминается также история с золоторогими оленями. В 1919 году кулак Попов, удирая за границу от шедшей по его следам кары, разрушил загоны, в которых содержались олени-маралы. Звери разбежались. Об этом узнал отряд красных партизан.
Казалось бы, совсем не до того: еще полыхают партизанские села, подожженные врагом, не потухло пламя гражданской войны… А все-таки партизаны собрали двести животных. Так возникла мараловая ферма — первое советское оленеводческое хозяйство в Горной Шории. Позднее ее преобразовали в Шебалинский совхоз. (Панты — рога маралов — как известно, ценное сырье, из которого получают дорогое лекарство — пантокрин.)
А ведь можно было, казалось бы, и плюнуть, махнуть рукой, либо взять и перестрелять всех, кто попал на мушку… Мясо тогда, пожалуй, было нужнее пантокрина…
Чтобы убивать, человеку не требовалось проделывать тысячелетний путь развития. Убивать — самый примитивный инстинкт.
Позаботиться о живых существах — вот это человечье дело. Это по-нашему, по-советски, по-хозяйски.
Думается, что в охотничью проблему давно могла быть внесена ясность. Надо изменить взгляд на охоту как на невинную забаву, от которой много удовольствия и никому никакого вреда.
Неоднократно отмечалось: категорический запрет охоты и твердая охрана лося помогли выжить этому зверю, находившемуся на грани исчезновения, теперь он размножился и заселил наши леса; то же произошло и с сайгаком.
Сохранить фауну — это на первом этапе; на втором — приумножить, оплатить свой долг. Как?
Строже спрашивать с самих охотников.
Очевидно, охота на так называемых свободных территориях год от года будет отмирать; промысел и любительская охота все больше будут переходить на рельсы организованных охотхозяйств, развивающихся по законам зоотехники.
«Дичеразведение». Такое слове все чаще мелькает на страницах специальных изданий. Правда, не все еще приемлют его, но, похоже, клонится к этому. В конце концов, не эту ли цель преследуют охотничьи заказники.
Мы не склонны думать, как заявляют некоторые, что охотники — лучшие друзья природы, однако же, при желании, они действительно могут сделать многое. И делают — там, где находятся и руководят достойные, знающие люди.
Николай Тихонович Губин — председатель Свердловского областного общества охотников и рыболовов, полковник в отставке, однажды заметил:
— Охота в современных условиях — это трудовой процесс, направленный на использование природных ресурсов — диких зверей и птиц, а также на удовлетворение потребности человека в активном отдыхе на лоне природы. Теперь охота — это природоохранительное мероприятие.
Боровая птица в условиях Свердловской области основной объект охоты. Кормушки в зимних местах обитания глухаря. Корма выкладываются с появлением глубокого снега, когда птица на полях не может найти себе корма. Глухаря всегда считали та