– Мне-то что? Мне ясно пока только, что за рулем был не Ракитин, потому что твои спецы совместили бы даже самое бледное изображение силуэта водителя с силуэтом Николая Николаевича и нашли соответствие, а соответствия этого нет. Но ты все равно проверь, есть ли в ближайшем окружении твоего подозреваемого молодая блондинка. Я думаю, что в течение часа получишь ответ, что никто и никогда Ракитина с блондинкой в машине не видел. Кроме того, ты помнишь, что показал Плахотников: Николай Николаевич был у него один, а потом один и уехал. Не подобрал же он девушку на трассе!
– Случается и такое. И не только с олигархами.
– Согласна. Но давай о деле. Ракитин звонит жене и обещает быть в течение часа, а сам подбирает трассовичку и едет к Гасилову, который возмущается тем, что к нему среди ночи привезли проститутку, скандалит. Николай Николаевич, обиженный таким приемом, берет топор и убивает хозяина на глазах привычной к подобному разрешению споров блондинки. После чего они уезжают в поисках более гостеприимного приюта, и Ракитин летит под мост вместе со своим автомобилем. Девушки нет – Ракитин ее съел по дороге без остатка, потому что на то, чтобы убить ее и закопать в лесу, у него уже не было времени.
– Согласен, нестыковочки кое-какие имеются.
– У тебя была всего одна стыковочка – охранник Мешков, а сейчас и его нет. Ты пойми, Ваня, дело разваливается. Ты что, не понимаешь? Ищи лучше настоящего убийцу.
– Если у тебя что-то есть, поделись. А то ты же понимаешь – воспрепятствование следствию…
– Обязательно поделюсь, если и ты дашь мне что-нибудь стоящее.
– Слово даю, – пообещал Евдокимов, – когда что-то узнаю…
– Вот тогда и звони. Двух дней тебе хватит?
– Почему вдруг…
Но Вера уже закончила разговор. На пустую болтовню времени теперь не было. Она выскочила из кабинета, проходя по коридору, хлопнула ладонью по двери комнаты водителей.
– Вася, выходи, ехать надо.
Водитель быстрым шагом догнал ее у выхода.
– Вера Николаевна, куда гнать надо?
– В больницу Святой Екатерины.
Глава девятая
Полицейский, стоящий у двери палаты, остановил Бережную, перегородив вход дубинкой.
– Сюда нельзя.
– Кто запретил посещения? Подполковник юстиции Евдокимов?
– А это вас не касается. Сказано – нельзя, значит, нельзя.
– Молодец, – оценила его действия Бережная, – благодарю за службу. Только почему в оружейку не заглянул? Трудно, что ли, в журнале расписаться и «ПМ» прихватить? Спецсредства не помогут, ежели что. Как будешь отбиваться, когда нападут?
– Управлюсь как-нибудь.
– И еще: что за вооруженные люди у входа в отделение?
– Какие люди? – растерялся полицейский.
– Уж не знаю.
Вера решила больше не запугивать парня и улыбнулась приветливо:
– Успокойся, это союзники – служба безопасности Ракитина. Ими бывший майор Рубцов руководит. Слышал про такого?
– Нет.
– Значит, недавно в органах. Ладно, я никуда не захожу, только ты передай Веронике Сергеевне, что к ней Бережная на прием явилась.
Судя по тому, что полицейский не стал возражать и тут же направился к двери, про следователя Бережную он что-то слышал. В конце концов, приказ о ее награждении висел во всех отделах полиции города. Висел с фотографией и описанием подвига.
Полицейский приоткрыл дверь и произнес в палату:
– Вероника Сергеевна, к вам майор Бережная.
Он, видимо, не знал, что Вера уже не следователь.
Вероника тут же появилась.
– Заходите, – позвала она, показывая головой на приотворенную дверь.
– Не положено, – возразил полицейский, но после небольшой паузы замялся. – Ну ладно, если ненадолго, то можно. Только все равно покажите содержимое сумочки.
Вера достала из сумки телефон, травматический пистолет и отдала их полицейскому. Тот осторожно принял запрещенные предметы.
– Теперь заходите. Извините, но инструкция такая.
Бережная вошла внутрь и посмотрела на кровать, где лежал Ракитин с перевязанной головой.
– Есть улучшения? – негромко спросила она.
Вероника покачала головой.
Вера шагнула за ширму и опустилась на стул возле стола. Жена Ракитина присела рядом.
– А у вас? – шепнула она.
– Есть сдвиги, – ответила Бережная. – Потом подробно расскажу, когда кое-что прояснится. Я не вникаю в ход официального следствия, но, исходя из ваших ответов, данных во время нашей первой встречи, не сомневаюсь, что все бизнес-партнеры вашего мужа сейчас в один голос убеждают подполковника юстиции Евдокимова, что Ракитин мог убить и, судя по всему, давно задумал убийство Гасилова. Наверняка они говорят также, что и сами искренне удивлены, как такой осторожный человек, как большой босс, не сдержался.
– Я не сказала вам, что при мне случился инцидент, когда он и в самом деле не сдержался и ударил Рогожкина.
– Было за что?
– Еще как было.
– Ну, тогда ваш муж молодец. А с Плахотниковым у него как складывались отношения?
– Они все ненавидели моего мужа. Он их сделал очень богатыми людьми, а они претендовали на все, хотели сами руководить корпорацией.
– Кто ненавидел больше всех?
– Рогожкин, потому что он физически сильный, а когда Коля вломил ему, летел, как ватная кукла. Но Рогожкина теперь нет. Плахотников, который дружил с Рогожкиным. Суркис, вероятно, потому что он редкий трус, а где трусость – там и ненависть. Хотя Борис Аркадьевич тоже спортсмен бывший и боится только тех, от кого зависит. Зато я точно знаю, что любого сотрудника своего офиса может оскорбить, унизить или ударить при малейшем возражении.
– Клейменов и Ширяев?
– Эти самые спокойные из всех. Клейменов когда-то был завсегдатаем казино. Летал в Монте-Карло, в Лас-Вегас… Однажды проигрался сильно. Может, миллион, может, еще больше долларов потерял. Это уже достаточно давно было, когда для него это были огромные деньги. Он встречался с Ракитиным, чтобы перехватить у него на бизнес, Николай Николаевич деньги дал, но в залог взял какие-то акции. Клейменов выпутался, но долг не вернул. Акции остались у Ракитина.
– Клейменов требовал, просил их обратно?
– Мне об этом ничего не известно. Думаю, что не требовал. Но с рулеткой он завязал, насколько мне известно.
– Ширяев?
– Начинал с Суркисом. Борис Аркадьевич был генеральным директором компании, которой владел Ширяев. У Ширяева нет собственных идей и предложений. Он всегда соглашается с Ракитиным. Соглашаются все, но Ширяев – самый первый. В свое время в Индийском океане пропали двое членов совета директоров. Они-то как раз были самыми близкими к Ширяеву. Он больше всех волновался, а когда выяснилось, что они погибли, очень спокойно к этому известию отнесся.
– Кто из этой великолепной четверки самый опасный?
– Не знаю. С Ракитиным я никого и ничего не боюсь. А выяснять, кто самый опасный, кто самый подлый, самый трусливый, самый лживый, не хочется. Очень хочется, чтобы все это закончилось, чтобы с Коли сняли все обвинения, чтобы он поправился и мы вернулись домой.
– По медицинской части ничего обещать не могу, а по предъявленным вашему мужу обвинениям могу сказать, что доказать то, что он убийца, будет трудно, если не сказать невозможно. Любое сомнение всегда трактуется в пользу обвиняемого. Особенно если он непростой человек…
– А если против него будут свидетельствовать тоже непростые люди?
– Вы говорите о его партнерах по бизнесу? Кстати, как они между собой ладят? Плахотников, судя по его криминальному прошлому, человек жестокий. Его боятся? У него есть враги в совете директоров?
Вероника пожала плечами:
– Не знаю. Был у него близкий друг Рогожкин. Они даже чем-то были схожи: одинаково стриглись, двигались похоже… А когда Рогожкина убили, Плахотников требовал передать ему долю друга в общем деле, ссылаясь на то, что они были самыми близкими друг другу людьми.
– И что? – спросила Бережная.
– Потом выяснилось, что Рогожкин оставил завещание, по которому все его акции отошли какому-то фонду, которым управляет его давний знакомый или дальний родственник. Я не знаю подробностей. Но жена Рогожкина, если бы и захотела, не смогла бы оспорить это решение. Ведь именно ее суд признал организатором преступления.
– Значит, представитель этого фонда присутствует в совете директоров?
– Нет, Николай Николаевич выкупил у этого знакомого или родственника все акции концерна. Специально летал в Испанию, где тот проживает. Когда вернулся, сказал только, что тот человек без торговли согласился на первое предложение, которое показалось ему невероятно щедрым. А на самом деле…
Ракитина замолчала.
– Понятно, – произнесла Бережная, – с точки зрения обывателя, ваш муж получил выгоду и от гибели Рогожкина.
– Как вы можете так говорить! – возмутилась Вероника. – Зачем ему это?
– Ему это не нужно, но для его бизнеса сделка была выгодной.
Вероника промолчала, прислушиваясь к тому, что происходит за ширмой. Но там царила тишина. С кем-то разговаривал полицейский за дверью. Но и он говорил негромко, слов было не разобрать.
– Но ведь с кем-то ваш муж дружит? – спросила Вера.
– Нет, – спокойно ответила девушка, – не дружит. Он сказал, что у него есть только я, и никто больше ему не нужен. Хотя, мне кажется, Сережа Рубцов считает себя другом моего мужа. Да и Коля, вероятно, так думает, но почему-то скрывает. Но мне Ракитин говорит, что я его единственный друг. Он у меня тоже единственный. Вам это трудно понять?
– Мне тоже никто не нужен, кроме мужа, – призналась Бережная.
Глава десятая
Следователь Евдокимов позвонил бывшей жене Гасилова, чтобы назначить ей встречу в своем кабинете.
– Я не знаю, когда смогу выбраться, – ответил ему слабый женский голос, – известие о трагической смерти бывшего мужа так меня подкосило… Мы хоть и были в разводе, но по-прежнему оставались друг другу самыми близкими людьми. Близкими не только по духу, если вы понимаете, что я имею в виду. Георгий всегда советовался со мной, когда хотел принять какое-нибудь судьбоносное для его бизнеса решение. Да не только судьбоносное, но даже любое самое мало-мальски…