– Я хотел бы…
– Не перебивайте меня, я говорю из последних сил. Кстати, как вас зовут? А то я не расслышала толком, когда вы представлялись.
– Подполковник юстиции Евдокимов.
– А имя у вас есть, господин подполковник?
– Я только…
– Хотите угадаю, как вас зовут? Ведь вы Артур? Не так ли? У вас такой романтический голос.
– Меня зовут Иван Васильевич…
Евдокимов уже проклинал себя за то, что сделал этот звонок, а женщина продолжала:
– А меня зовут Жанна, если вы не знаете. Забыть такое имя и женщину, носящую такое имя, невозможно. Жанна д’Арк – была такая. Говоря по-русски, Жанна Темная. А я вот блондинка… От природы, между прочим. Вот все морщатся, дескать, блондинка. Знаете, как в этом анекдоте старом про президента Буша.
– Так когда мы можем увидеться?
– Да хоть сейчас подъезжайте. Можете приятеля прихватить. Ко мне подруга должна заглянуть – адвокат, между прочим. Вы должны ее знать – Кристина Пращенко, она почти всегда выигрывает все дела…
– В другой раз обязательно. У меня дел много.
– Погодите, Артур… или как вас там. У меня в связи со смертью Гасилова есть важные для следствия показания. Я практически знаю, кто убийца. Но сами понимаете, это не телефонный разговор. Слушайте. Блондинка сдает экзамен в МГИМО. Ничего не знает, как всегда. Тогда профессор задает последний вопрос: «Назовите фамилию американского президента из трех букв. И сам подсказывает: «Вторая буква «У». И блондинка отвечает…
В трубке раздался долгий хлюпающий смех, а потом голос жены Гасилова произнес почти спокойно:
– Вы поняли? Но я не такая.
– Хорошо, – решил схитрить Евдокимов. – Я к вам приеду. Не только приеду, но даже молодого сотрудника привезу для вашей подруги Прыщенко…
– Пращенко.
– Даже двух привезу. Но только в том случае, если вы прямо сейчас скажите, что вы знаете об убийстве вашего мужа.
– Знаю все. Дело в том, что у моего несчастного мужа Гасилова была связь с одной сотрудницей. Она просто доставала его своей любовью. Преследовала, угрожала, ну, он и сломался. Потом, разумеется, очень скоро бросил ее и ко мне вернулся. То есть он и не уходил никуда. Кто же ему советы по бизнесу давать будет? Сами понимаете, кто она, а кто я. Так вот, эта сотрудница продолжала ему звонить, терроризировать, угрожать убийством. Угрожала не только ему, но и мне. Мы поэтому с Жорой решили фиктивно развестись, чтобы я не пострадала. А недавно, уже после убийства, кажется вчера, эта тварь позвонила мне, нахамила, сказала, что один уже ответил, теперь моя очередь. Я могу вам даже точно сказать, когда это было. У меня осталось в телефоне. Да, именно вчера это и случилось… То есть это подтверждает, что теперь наступила моя очередь, и меня надо охранять днем и ночью по программе защиты особо важных свидетелей. Я, конечно, не боюсь, но на всякий случай сижу дома, никуда не выхожу. Так что, если есть вопросы, приезжайте, и я вам на них…
Евдокимов не стал больше слушать этот бред. Отключил телефон и отложил его в сторону.
– Пьяная дура!
Но телефон зазвонил вновь. Жанна Гасилова, очевидно, посчитала, что разговор прервался по технической причине. Евдокимов решил не отвечать.
«Ясно одно, – подумал он, – эта пьяная идиотка вряд ли могла заказать своего бывшего. Она, конечно, блондинка, и та женщина, которая была в «Бентли», тоже блондинка, если верить спецам.
Телефон продолжал надрываться.
Евдокимов ответил. Не ответил, а сразу спросил:
– В каких вы были отношениях с Ракитиным?
– Он был моим любов… то есть тайным воздыхателем. Об этом все знали. Несмотря на то, что младше меня, просто голову потерял. А меня всегда любили те, кто помоложе. Слетались, без ложной скромности, как мухи на мед. У меня даже первый мужчина был младше меня на целых пять лет. Мне как раз тогда шестнадцать исполнилось… Или пятнадцать. Хотя что-то я не то… Нет, первый был постарше все-таки, просто выглядел моложе. Такой накачанный весь…
Иван Васильевич снова сбросил вызов.
– Озабоченная дура!
И опять зазвонил телефон.
– Если ты позвонишь мне еще раз! – не выдержал подполковник юстиции Евдокимов. – Еще раз позвонишь, я приеду и порву тебя на фиг!
– Что с вами? – прозвучал в трубке мужской голос. – Белены, что ли, объелся? Это полковник Горохов с тобой говорит. Зайди ко мне как можно быстрее. У меня есть дополнительная информация по делу этого убийцы Ракитина.
– Какая информация? – стараясь придать голосу побольше учтивости и уважения, спросил Евдокимов. – Вы мне можете сказать сейчас?
– Сейчас и скажу. Но не по телефону же.
Пришлось бежать к начальству. Горохов встретил его в своем кабинете на ногах. Полковник явно был взволнован, ходил взад-вперед. Перевозбужденный, он не опустился в кресло и не предложил этого подчиненному. Начал с того, что сказал, как к нему буквально несколько минут назад приходил начальник юридической службы концерна и принес коллективное заявление совета директоров, в котором черным по белому сказано, что Ракитин выведен из его состава по недоверию. Кроме того, юрист принес и второе письмо. И тоже на бланке концерна. Второе письмо было направлено на адрес городской прокуратуры, а также начальству ГУВД. Члены совета просили ускорить следствие, в неподкупности которого они не сомневаются, и требовали сурово наказать преступника. Как выяснилось, Н. Н. Ракитин неоднократно угрожал Гасилову расправой, бывал несдержан и однажды жестоко избил одного из членов совета – Рогожкина, который после этого долго лечился, а когда поправился, решил отнести свое заявление о поступающих ему угрозах, но не успел – был застрелен киллером.
– Был застрелен на выходе из ночного клуба, – уточнил Евдокимов. – Киллер, как вы сами знаете, был задержан и осужден.
– Ну, так и говорится в этом письме, – согласился Горохов, – киллер осужден, но организатор преступления, а это именно Ракитин, остался на свободе.
– Против Ракитина ничего не было.
– Плохо работали! – возмутился Горохов. – Дали бы мне этого Ракитина – через полчаса признался бы в покушении и на Рогожкина, и на президента Кеннеди, и на Ленина.
– Не сомневаюсь, – согласился Евдокимов. – Только где вы были раньше!
– Раньше я тоже не это самое… не груши околачивал. Звание полковника юстиции просто так не дают за красивые глазки. А вот ты до смерти своей останешься подполковником юстиции. Если, конечно, опять майором не сделаешься. Вот отберут у тебя звезду за развал резонансного дела! А то мне говорят тут некоторые: «Наш лучший сотрудник! Опытный следователь!» Тьфу! Смотреть противно! Детский сад! Трусы на этих самых…
– Мы работаем по Ракитину, – поспешил успокоить начальство Евдокимов. – Есть подвижки. Сегодня утром нашли еще один труп, связанный с этим делом!
– Еще один труп? – переспросил полковник Горохов и обрадовался: – Вот это хорошо! Это то, что надо. А то…
Он по-отечески похлопал Евдокимова по плечу.
– Ладно, скажу тебе честно, как на духу. Выдам служебную информацию. Этот юрист, что приходил, сказал, что на совете директоров принято решение о выделении миллиона долларов в качестве поощрения… Что это я говорю… Оговорился… Сто тысяч долларов пообещали в качестве стимулирования расследования и скорейшего раскрытия преступления. Так что ты тоже заинтересован можешь быть. Получишь премию приличную – в размере оклада или двух. Только ты уж постарайся. Не подведи. Я слово уже дал от имени всего следственного комитета.
– Разрешите идти? – спросил Евдокимов. – Хочется скорее оправдать ваше доверие.
– Иди, чего ты время тянешь?
Евдокимов подошел к высокой двери, но полковник юстиции Горохов остановил его.
– Задержись! Тут такое дело. Этот юрист сообщил, что жена подозреваемого в качестве противоборства со следствием обратилась в это чертово агентство, которое под ногами все время путается. Там у них еще эта баба директором… Ну, она у нас еще следователем была.
– Вера Бережная?
– Ну да, – поморщился Горохов, – взрастили, что называется, змеюку на своей груди.
– Но она вроде как отличилась в раскрытии опять же резонансного преступления.
– Да какое там у нее раскрытие было! Просто повезло ей. Ведь весь коллектив наш тогда работал, не зная отдыха, а она просто воспользовалась. Я тебе такое про эту бабенку ушлую порассказать могу… Просто честь мундира не позволяет… Ты полковника Миклашевского не забыл еще, надеюсь, твоего прямого начальника? Так вот…
– Можно я все-таки следствием займусь?
– Да-да, конечно. Это в первую очередь. Ступай, землю грызи, рой землю, как говорится, но дай результат. Не забывай про премию. И чтобы до конца месяца я мог рапортовать о передаче дела в суд.
– Месяц сегодня заканчивается, – удивился следователь.
– Как?! – не поверил Горохов и хлопнул себя ладонью по лбу. – Вот ведь как время-то летит! А я в отпуске еще не был. А отпуск у меня как раз через три недели начинается. Так что неделя тебе на все про все. Чтобы я со спокойной душой смог к морю поехать. А на море все, как ты знаешь, все очень дорого. Лежишь себе, никого не трогаешь, песочек нюхаешь, а счетчик все равно тикает…
– Так я пойду?
– Так чего стоишь! Иди, но только бегом иди! Шевели булками!
Настроение Евдокимова было вконец испорчено. Сначала испортила настроение Бережная, когда сказала, что дело разваливается, потом эта дура Гасилова позвонила. Потом вызвал дурак Горохов, про которого все знают, что он не только дурак, но еще пьяница и бабник. А может, познакомить его с Жанной Гасиловой, чтобы уже оба они успокоились и забыли про него – несчастного затюканного подполковника юстиции Ивана Васильевича Евдокимова? Мысль понравилась, и следователь начал отрабатывать версию. Жанна Гасилова, конечно, не очень молода, но гороховская жена тоже немолода. И трудно сказать, кто из них старше. Не зная Жанны Гасиловой лично, Евдокимов предположил, что она все-таки похудее будет, чем жена полковника, которую Иван Васильевич видел всего один раз в жизни – на праздничном вечере, посвященном Новому году. Мадам Горохова была, осторожно выражаясь, полная и при ходьбе переваливалась, что не мешало ей кричать из зала в адрес Снегурочки всякие слова. А когда Снегурочка не могла найти Деда Мороза и предложила сотрудникам следственного комитета вместе поискать дедушку, Горохова крикнула: