– Правила для всех одни, – отрезала та.
– Мы сейчас параллельно расследуем одно и то же дело, – объяснил следователь Евдокимов.
Вера доставала из сумки бутылки соков, пакеты с провизией, фрукты.
Медсестра наблюдала за этим с явным неудовольствием.
– Зря вы так тратились, – наконец произнесла Рита, – здесь есть кому позаботиться об Иване Васильевиче.
– Пивка случайно не прихватила? – шепотом спросил Евдокимов. – Ну, раз нет, так не надо. Я как раз решил купить себе полтора литра пшеничного нефильтрованного, а тут вижу – ювелирку грабят, пришлось стремительно принимать решение, что для меня важнее – пиво или служебный долг?
– Их всех взяли, – сообщила Бережная.
– Так я в курсе. Мне еще передали, что ювелирная фирма пообещала компенсировать мне стоимость испорченного костюма и предоставить скидку на обручальные кольца, если я вдруг соберусь в ближайшее время жениться.
– Ради этого стоит, – согласилась Бережная. – Но я по делу. Ваня, ты можешь прямо сейчас объявить в розыск автомобиль, который я тебе укажу? Машина связана с убийством Гасилова. Мои люди осмотрели прилегающие обочины в лесу перед спуском к той самой речушке Пипполовке и обнаружили следы внедорожника, который стоял за елками. Если он находился там ночью, то это вызывает вопросы. Кроме того, черный «Ренджровер» засветился и в другом месте, связанном с нашим расследованием.
– Ну, если никто, кроме меня, этого сделать не может, то, конечно, помогу, – согласился Евдокимов. – Только поподробнее, пожалуйста.
Он позвонил с телефона Бережной, номера машины были записаны, как и координаты женщины, которая, возможно, окажется за рулем. Когда разговор был закончен, Иван Васильевич передал аппарат Вере и спросил:
– Неужели что-то удалось найти, какую-то зацепку?
– Вроде того, – уклончиво ответила Вера, – но не хотелось бы подробно рассказывать, чтобы не сглазить. Сам знаешь, что зацепка есть, а ухватить за нее не получается.
– Но все-таки, – вздохнул Евдокимов и признался: – А у меня глухо. Понятно только, что это, скорее всего, внутренние разборки. У них в концерне периодически кого-нибудь убивают – прямо как пауки в банке грызутся, только выгоду от их грызни всегда получает Ракитин. А ты понимаешь, что при его финансовых возможностях можно организовать любое преступление.
– Зачем же тогда он сам стал бы убивать Гасилова? После чего уехал с места преступления, прихватив орудие убийства? И потом, там по времени есть расхождение.
– И какая-то блондинка присутствует… Погоди! – вдруг вспомнил Евдокимов. – Ты сейчас подала в розыск автомобиль и какую-то даму. Неужели та самая? Как ты ее нашла?
Рита вздохнула и демонстративно вышла.
– Ваня, – шепнула Бережная, – какая девочка симпатичная за тобой ухаживает! Ты уж тут не теряйся. Она так смотрит на тебя!
– Что вы все ко мне с этой девушкой пристали! – еле сдерживая улыбку, воскликнул Евдокимов. – Виктор Викторович, мама опять же, теперь вот ты еще…
– А где ты еще сможешь найти жену, чтобы и красивая, и заботливая была? Не в следственном же комитете!
– Упаси боже! – согласился Иван Васильевич. – Только не там. Как ты ушла от нас, ни одной нормальной там не осталось. А если Горохов будет брать на себя руководство каждым расследованием, а потом увольнять всех, кто под его руководством с расследованием не справился, то скоро на смену опытным оперативникам придут девочки, которые будут прибывать на место происшествия лишь для того, чтобы сделать селфи и дать интервью телевидению.
Вернулась Рита с капельницей. Вероятно, она услышала последние слова, сказанные Евдокимовым, и напряглась.
– Ухожу, ухожу, – кивнула ей Бережная. – Вы уж заботьтесь о нем, пожалуйста.
– Чуть не забыл! – остановил ее Иван Васильевич. – Горохова партнеры Ракитина попросили об активизации расследования, сами они считают Николая Николаевича единственным возможным убийцей, против которого есть неопровержимые улики и показания охранника. Объявлена награда… Ну, и все в таком же духе. Горохов спешит в отпуск к морю, а потому наломает дров. И учти: он тебя ненавидит за что-то.
– Я в курсе, – кивнула Бережная и вышла.
Приблизилась к палате, в которой лежал Ракитин. У входа на стульчике сидел тот же самый охранник, что накануне. Он поднялся и поздоровался.
– Не устали от такой сидячей жизни? – поинтересовалась Бережная.
– Еще как! – со вздохом ответил полицейский. – Спину ломит. Встаю, ноги разминаю, а тут еще воздуха не хватает. Душно, и лекарствами пахнет, я этот запах не выношу с детства.
– Я зайду в палату.
– Да ради бога, только сумочку предъявите для досмотра.
Она опять достала телефон и травматический пистолет, передала их охраннику и открыла дверь палаты.
Внутри находился главный врач, который в ответ на ее приветствие махнул рукой так, словно прогонял прочь. Тут же он вышел к ней в коридор и сообщил, что звонил некто Горохов, откуда-то узнавший, что вход в отделение охраняют люди Рубцова, и пообещал приехать лично и спустить их с лестницы. После этого Горохов поинтересовался, ходит ли к Ракитину некая проходимица Бережная. Виктор Викторович признался, что заходила как-то, и в ответ услышал брань и обещание повесить на главврача статьи за содействие в совершении преступления, за воспрепятствование ходу расследования, за преступную халатность, незаконное обогащение и получение взяток…
– Это все? – спросила Бережная.
– Еще назвал меня оборотнем в белом халате и потребовал, чтобы я подготовил преступника к транспортировке в тюремную больницу. На что я ответил, что если на то будет решение суда, определившее меру пресечения, тогда выполню его просьбу, если состояние больного позволит.
– А как Ракитин? – поинтересовалась Вера. – Когда я смогу с ним встретиться?
– Надеюсь, скоро, но я не могу ничего гарантировать.
– Простите, но у меня складывается впечатление, что вы не заинтересованы в его скорейшем выздоровлении.
– Мы делаем все возможное… Кстати, от вас звонили и просили взять на этот период паренька вроде как санитаром. Я выполнил вашу просьбу. Хотя теперь у нас в этом отделении полная укомплектованность санитарами. Буквально только что взяли на работу очень исполнительную девушку. А зачем нам еще ваш парень?
– Спасибо, что выполнили мою просьбу. Я уже видела Петю.
– Так его уже все видели, девчонки из других отделений специально бегают смотреть, как он пустую каталку по этажу туда-сюда гоняет. У вас что, других нет? Где вы видели двухметровых накачанных молодых санитаров с голливудской улыбкой? Простите, но у нас есть и своя охрана, да еще полицейский пост, а теперь и люди Рубцова. Вы уж как-нибудь договоритесь с ними о взаимодействии – у нас как-никак больница, и пациенты законно интересуются, когда перестрелка начнется. Для кого-то это, может, и представляет интерес, но уж точно не для меня. Кстати, Рубцов сейчас в палате возле ординаторской – они там организовали комнату отдыха для своего подсменного состава. Как вы думаете, мне это надо?
А Вера и без того планировала встретиться с Рубцовым и поделиться информацией, ведь даже главный врач все понял правильно: нужно взаимодействовать. В палате возле ординаторской она застала бывшего майора беседующим с адвокатом Перумовым. Кроме них, никого в помещении и не было. Оба обрадовались ее визиту.
– Вы слышали? – обратился к ней адвокат. – Слышали, что теперь Горохов будет руководить следствием, и будто бы он хочет вывезти отсюда Николая Николаевича, а это уже ни в какие ворота! Ведь сейчас мерой пресечения Ракитину объявлена подписка о невыезде, постановление о которой он по известным причинам подписать не смог. А следовательно, мы на вполне законном основании имеем право увезти его отсюда в надежное место. Понятно, что это может рассматриваться как попытка скрыться от следствия. Но если мы, например, по медицинским показаниям вывезем его за границу для дальнейшего лечения, скажем, в Швейцарию или в Израиль, откуда его не выдадут?
– Лучше уж сразу в Гондурас, – посоветовала Вера, – оттуда не выдают, это точно. Тегусигальпа, говорят, хороший городок с пальмами. Только что тогда станет с предприятием Ракитина? Совет директоров, насколько мне известно, уже вывел Николая Николаевича из своего состава по недоверию. А когда его не будет в стране, произойдет реальный и почти законный рейдерский захват. За время лечения за границей суд вынесет заочное решение об аресте Ракитина, а потом еще и заочно осудит. Нужно ли ему такое бегство?
– Почему вдруг сразу осудит? – спокойно спросил Рубцов. – Насколько мне известно, главного свидетеля обвинения нет, да и был ли он вообще, ведь этот Мешков жил по чужому паспорту. Сейчас наша служба безопасности пытается определить его связи.
– Значит, еще не определили. По этой теме у меня есть еще вопрос: имеется ли в ближайшем окружении Плахотникова молодая женщина – тридцати лет, блондинка? Зовут Ирина Хриплова.
– Не знаю. Такой информации у меня нет.
– А у покойного Рогожкина была такая?
– При чем тут Юрий Данилович? – не понял Рубцов, но ответил: – У того была, кажется. У него как раз с этого и началось. Жена Рогожкина обвинила его в измене, то есть в связи с какой-то блондинкой. Не обвинила, разумеется. Попробовал бы кто-то Рогоже предъяву сделать! Жена Рогожкина поплакалась об этом Ларисе Суркис, та поделилась чужим горем с Жанной Гасиловой, а та уже разнесла новость по секрету всему свету. В результате по совету Жанны жена Рогожкина, а именно Голикова, она носила свою девичью фамилию, за что ее называли не Голиковой, а Шопоголиковой… Так вот, жена Рогожкина по совету Гасиловой завела себе любовника, которого, как решило следствие, подбила на убийство мужа.
– Кто вел расследование?
– Начинал Евдокимов, который тут же на этаже лежит, но потом у него дело перехватил Горохов. Вы интересуетесь блондинкой, потому что блондинка была в «Бентли» в ту ночь?
– Предполагаю. Кроме того, есть подозрение, что она как-то связана с Плахотниковым.