– Почему этот Качкин не признался тебе? – спросила Бережная.
– Не знаю. Но он плакал, говорил, что его подставили, он ни при чем.
– А Горохову признался?
– Ну да. Возможно, у Бориса Кузьмича другие методы допроса.
Евдокимов посмотрел на фото отца. Молодой капитан в старой милицейской форме улыбался кому-то и щурился.
– Трое нас из дома вышли… – прозвучал на кухне голос Риты.
– Трое лучших на селе, – подхватила Нина Сергеевна.
И потом они уже вдвоем продолжили:
И остались в Перемышле
Двое гнить в чужой земле.
– Погоди, Ваня, – изменившимся голосом спросила Бережная, – а кто это у тебя поет?
– Мама и Рита. Ну, та самая медсестра. Ей поручили следить за мной, чтобы я… чтобы мне хуже не стало… Всякое ведь бывает после ранений… Они там на кухне пельмени делают, кажется.
– Я тебя от души поздравляю. Только почему они вдруг поют такую древнюю песню?
– А ее у меня в доме всегда пели. Мать говорит, что еще помнит те времена, когда по поездам ходили безногие инвалиды с этой песней и еще одну пели: «Я был батальонный разведчик, а он писаришка штабной. Я был за Россию ответчик, а он спал с моею женой». А что тебя вдруг удивило?
– Трое нас из дома вышли… – произнесла Вера. – Странно, что такое совпадение. Странно как-то получается. Ракитин тоже тогда…
– Что тут странного?
– Да вдруг появилась одна мысль. Надо проверить.
Они разговаривали еще долго. Но вот в комнату вошла Нина Сергеевна и скомандовала:
– Хватит болтать! Мыть руки, и за стол!
Пришлось прощаться с Бережной, идти в совмещенный санузел с сидячей ванной, мыть руки и смотреть в зеркало на свое лицо, приятно недоумевая, за что же Рита его любит такого. Иван Васильевич потрогал свои щеки и решил, что неплохо бы побриться. Брился он долго и тщательно, никто его не подгонял, что надо освободить ванную. А когда вышел и заглянул в комнату, то увидел сервированный стол. На кухне было пусто, и это было странно. В холодильнике на дверной полочке охлаждалась бутылка «Столичной». Он достал ее и налил себе рюмочку. Выпил залпом, пальцами достал из банки маринованный огурчик и закусил. Потом выглянул в окно, на знакомый с детства двор. Через двор по тропинке мимо высоких кустов барбариса под ручку шли Нина Сергеевна и Рита. Рита несла пакет с покупками. На пакете всем на обозрение красовалась реклама магазина итальянского белья.
Потом они обе вошли в квартиру. Пока поднимались, Иван Васильевич успел хлопнуть еще рюмашку и закусить огурчиком и кусочком сырокопченой колбаски. Жизнь менялась, и менялась в сторону, на которой Евдокимов и не рассчитывал никогда оказаться. Счастье приближалось.
Рита заглянула на кухню с круглыми от восторга глазами.
– Мне Нина Сергеевна такие подарки сделала!
Мама, снимая обувь, высунулась из-за ее спины:
– А что ты хочешь? Надо же девочке в чем-то спать ложиться.
Они сидели за столом, разговаривали и обедали. Евдокимов принял еще пару рюмок. Его женщины пили крымское сухое вино. И вдруг Нина Сергеевна вспомнила.
– Что это мы как алкаши! У нас же повод есть! Надо орден обмыть.
– За орден тогда, когда вручат, – возразил Иван Сергеевич. – А сейчас я хочу не за орден выпить, а за самую мою большую награду – за вас! За тебя, мама, и за тебя, Риточка. Кроме вас, у меня никого нет. Ни друзей, ни приятелей. Только работа и вы. Хотя один друг все-таки имеется – Верка Бережная. Но у нее своя семья, а у меня своя – это вы, мои дорогие и любимые. За вас!
Заплакали обе. Но целовать бросилась одна Рита. А Нина Сергеевна смотрела на них молча, и по щекам ее текли тихие слезы.
Потом, уже ночью, когда Рита, устав от своих поцелуев, положила голову ему на грудь, Евдокимов сказал:
– Какой я счастливый! Но убийц все равно надо брать.
Глава двадцать четвертая
К обеду следующего дня к пирсу подошел катер, из которого вышли Рубцов, Виктор Викторович, Светляков и санитарка из больницы Инна.
Девушка стала оглядываться, поражаясь красоте окружающей природы. Удивлялась она молча, и когда Виктор Викторович спросил, нравится ли ей здесь, Инна так же молча кивнула. Она была в джинсах, короткой ветровке и со спортивной сумкой, в которой, судя по всему, уместились все ее пожитки.
Вероника обрадовалась прибывшей помощнице, хотя, может быть, радовалась больше тому, что может сделать жизнь этой молодой женщины более спокойной и обеспеченной. Она показала Инне ее комнату, потом они обошли весь дом, побывали на просторной кухне с русской печью, двумя огромными холодильниками и морозильными шкафами. Следом за ними ходил Петя, который всякими способами оказывал Инне внимание и заботу. Бывшая санитарка даже растерялась от такого внимания красивого молодого человека, которого она, конечно же, заприметила еще в больнице и теперь не совсем понимала, как он оказался здесь.
– Петра мы тоже позвали сюда, чтобы он помогал нам по хозяйству, – объяснила Ракитина. – Ты же не сможешь рубить дрова, растапливать печь и заниматься прочими мужскими делами.
– Мне приходилось заниматься мужскими делами, – ответила Инна и посмотрела на Петю. – И, как мне кажется, я справлялась.
Потом Петр предложил санитарке побродить по лесу. Ходили они долго. Молодой человек собирал боровики, а его новая подруга – чернику. Вскоре Инна вполне освоилась и даже смеялась несколько раз, когда Петр рассказывал ей смешные истории из своего студенческого прошлого. Вместе вспоминали газовую атаку в больнице и тоже смеялись. Когда возвращались в дом, то выглядели уже совершенными друзьями. Петя нес обе корзины с грибами и ягодами, а Инна держалась за его локоть.
Вера смотрела на них в окно. В комнате, кроме нее, находился Егорыч. Он докладывал о проделанной работе.
– Ну, конечно, они удивились тут, когда я демонстрировал возможности своей программы. Вошли в систему камер уличного наблюдения, с помощью которой можно отслеживать движение конкретного автомобиля, потом побывали в базе ФБР, еще я показал…
– Из прибывших сегодня кто-нибудь выходил на связь?
– Все выходили. Больше всех Рубцов. Виктор Викторович разговаривал с заведующим отделением неврологии Котомкиным и выговаривал ему на предмет того, что аппарат МРТ стоит уже целый год, а правильно расшифровывать его показания может только один человек… Он же еще несколько раз звонил в разные отделения.
– Светляков?
– Звонили ему, интересовались, когда он сможет выступить в институте мозга… Один раз всего и звонили.
– Инна?
– Она никому не звонила, и ей никто. Я не прав был – она единственная, кто не выходил на связь. Но аппарат ее включен постоянно, словно она ждет.
– Возможно использовать ее телефон как маячок?
– Возможно все. Есть еще информация. Минут сорок назад я зафиксировал работу нескольких переговорных устройств, но это не мобильные телефоны – другой диапазон. Скорее всего, работали рации, какие бывают у спецслужб. Работали они недолго, на восток от этого дома, вероятно, просто проверялась связь. Переговоры, увы, записать не успел.
Бережная вышла из комнаты, спустилась на первый этаж, прошла на кухню и увидела, что Петр раскладывает на столе грибы.
– Неужели мы с Ракитиным столько пропустили? – удивилась она. – А мне казалось…
– Здесь, рядом с домом, вполне возможно, вы собрали все. Просто мы с Инночкой прошли по краю берега над обрывом, спустились вниз и так шли вдоль озера километра полтора или два. Потом увидели, как рыбаки ставят сети, и тем же путем вернулись.
– А еще черники сколько набрали! – удивилась Бережная.
– Это все Инна, – сказал молодой человек, – у меня усидчивости не хватает, чтобы вот так – ягодка к ягодке.
– Руки покажи! – приказала Вера.
Молодой человек продемонстрировал ей синие пальцы.
– А теперь посмотри на себя в зеркало – все губы такие же. Про язык говорить не буду.
Петя рассмеялась, а еще громче – бывшая санитарка.
Бережная вернулась в свою комнату и набрала номер Евдокимова.
– Где твои люди?
– Летят. Будут через несколько минут. Я с ними.
Глава двадцать пятая
В шесть вечера стали рассаживаться за столом: Ракитины, Бережная, Рубцов, Виктор Викторович и Светляков. Огромный стол был уже наполовину заполнен, а если учесть, что Инна выносила и расставляла новые и новые блюда, то компания за столом начала смотреть на яства даже с некоторым ужасом.
– Неужели мы все это сможем съесть? – удивилась Вероника. – Давайте позовем Инну тоже. Она так старалась.
– Хорошая девушка, – согласился Виктор Викторович, – я рад, что в моей больнице появился такой сотрудник. Мне говорили, что она по образованию врач. Даже если у нее нет при себе документов, сделаем запрос, создадим аттестационную комиссию – не сомневаюсь, что санитаркой она недолго пробудет. Хотя…
Главный врач посмотрел на Ракитина и продолжил:
– Хотя, как я погляжу, она и вам приглянулась. Но все-таки выбирать ей самой. После испытаний, которые ей пришлось вынести, хорошее место успокоит ее и поможет снова прийти в себя.
– Тогда и Петю позовем, – сказала Вероника, пропустив мимо ушей сказанное главврачом ее мужу о том, что девушка тому приглянулась. – Обязательно позовем и Петю. Я видела, как он смотрел на Инну, как пытался быть все время рядом с ней, как он помогал. Симпатичный и очень воспитанный молодой человек.
– Чемпион мира по дзюдо среди юниоров, между прочим, – добавила Бережная. – Правда, он уже не выступает, но тренируется постоянно.
Тут появилась Инна с очередным блюдом только что закопченных сигов.
– Какой запах! – восхитился Светляков и посмотрел на Ракитина.
– Присаживайтесь к нам, – предложил девушке хозяин, – а то вы весь день сегодня как белка в колесе – то в лесу, то на кухне… Отдохните с нами.
– Спасибо, но у меня еще пирог с черникой на подходе.
– Но вот когда закончите с пирогом, тогда сразу и приходите, – кивнул Николай Николаевич.