– Несколько догадок подкинул король Багрант, – выдавать воскрешение Аграната глава ковена не собирался, – о них я расскажу позже. Сейчас нужно решить главное: будем снимать купол и атаковать в открытую или пойдём к источнику тайным ходом… я раньше не говорил о нём, сами понимаете, отчего.
Маги только понятливо усмехнулись, лучше бы им и дальше этого не знать. Придётся вешать на себя ещё одну кровную тайну. А на них и так на каждом магистре висит не по одной. Особенно на тех, кому приходится работать придворными магами королей, герцогов и знатных лордов. Да и хранителям королевских амулетов крови не легче.
– Метр, там Эгомм… – один из целителей, на чьём попечении в последние дни находился впавший в жёсткую депрессию калека, смущённо переминался возле порога, – я ему говорил, что вам сейчас не до него, но он страшно рассердился и написал… вот.
Лекарь передал главе обрывок ткани, на котором было написано неровными бурыми мазками: «Очень важно!»
На эквитанском языке.
– Кто может быстро привести его порталом? – едва рассмотрев лоскут, нахмурился глава, и двое магов, не говоря ни слова, зашевелили пальцами, творя заклинание.
* * *
– Что ты хотел сообщить? – мягко спросил Гарди, когда немой страж гарема предстал перед ним.
– Ы-ы! – указав пальцем на Сарджабиза, немой постукал по своей голове. – Ы!
– По-моему, он просит тебя заглянуть в его сознание, – неуверенно пробормотал Тайвинос. – Но зачем? Может, проще вырастить ему язык, и пусть расскажет сам?
– Ы! – яростно возмутился Эгомм и указал пальцем в пол. – Ы.
Потом состроил жуткую гримасу и сделал несколько резких жестов, явно изображающих человека, крушащего всё вокруг.
– Он очень взволнован и испуган, – тихо сообщил другу Гизелиус, – и сердится на тебя… кажется, он и в самом деле что-то знает… причём поистине важное и срочное. Сард, думаю, тебе лучше побыстрее исполнить его просьбу. И ещё… будьте наготове, на его сознании стоит мощная защита, я с такой уже сталкивался. Как только ты попытаешься узнать его тайну, он начнёт задыхаться.
Внимательно слушавший магистра старик сделал несколько шагов, упал перед Гизом на колени и прижался губами к его запястью.
– С ума сошёл?! – одним движением пальца забрасывая немого в кресло, возмутился метр и тут же осёкся, заметив на его щеках слёзы. – Неужели ты считал нас неблагодарными зверьми? Сард, начинай!
Магистр, как и все менталы, не переносивший глубоких погружений в чужую память, незаметно вздохнул. Не то противно, что потом будет нестерпимо болеть голова и тошнить, как от неумеренного потребления гренесского рома. Отвратительнее всего чужие угрызения совести, тайные желания и застарелые обиды, которые надолго поселятся в собственном мозгу, будут терзать внезапными приступами и ночными кошмарами.
Однако возражать не стал, сел поближе к зажмурившемуся Эгомму и взялся за его сухую руку. Чем теснее контакт, тем чище и точнее возникающие в мозгу чужие воспоминания.
Защиту он благодаря предупреждению Лэнна обнаружил сразу и мысленно поблагодарил ученика. Настолько искусным и незаметным было закрывающее память плетение и так ловко завязано на естественной реакции организма на внезапную боль, что впопыхах очень легко было его задеть. И тем самым активировать. Зато теперь он сначала осторожно оборвал все ведущие к сердцу и сосудам нити и только потом заглянул вглубь чужого сознания.
Страшная боль, память о которой хранил разум пациента, на миг скрутила тело магистра, принявшее чужое сознание за собственное, с губ сорвался стон. И в тот же миг чья-то тёплая рука сняла остроту ощущения, а возникшее совсем рядом дружеское сознание мягко подтолкнуло дальше, поддерживая и прикрывая.
– Лэнн… – догадался магистр через несколько минут, приходя в себя от лёгкой горечи бодрящего снадобья, влитого в рот кем-то из целителей, – спасибо. Как он с этим живёт… бедняга?
– Ты уже можешь рассказать? – встревоженно смотрел на бессильно откинувшегося на спинку кресла друга Гарди.
Все маги знают, чтобы чужая память улеглась в сознании ментала, нужно некоторое время, но как раз времени им сейчас и не хватало.
– Да, Лэнн очень помог… – кивнул маг, – пить дайте… и ему.
Он кивнул на лежащего без сознания калеку.
– Кстати, можете ему восстановить язык, теперь он не будет против. Раньше он боялся проговориться или выдать себя во сне… ему часто снятся кошмары.
– Кто он?
– Один из тех, кого Вестур приговорил к выжиганию дара. Давно, больше тридцати лет назад. Дар выжгли, но не полностью, Эгонн сумел сбежать, попал в Харилию, а там в рабство. Он всячески старался скрыть оставшиеся у него способности, надеялся попытаться удрать позже, когда попадёт к какой-нибудь скучающей ханум. Но купили его гамстарские шаманы, для них вычислить способности раба не представляло никакого труда.
– Ещё бы, – сочувственно оглянувшись на спящего старика, буркнул один из магов, – для них человек со способностями – золотая жила.
– Да. Ну, всю его жизнь я рассказывать не стану, скажу кратко, его женили на приглянувшейся девушке и позволили жить свободно, варить зелья и изучать шаманские ритуалы. А когда родились дети, шаманы сказали, что пришло время отдавать долг. Им нужен был соглядатай тут, в обители. Отказаться он не мог, в заложниках оставалась семья. Его положили на алтарь и начали ритуал… – Сарджабиз с отвращением передёрнул плечами, – не могу описать… может, позже. В итоге он окончательно лишился магии и заодно всех конечностей… ну вы помните, каким мы его нашли.
Задание у Эгомма было простое: присматривать за Каражаем, шаманы магистру не доверяли. Заметив неладное, Эгомм обязан был немедленно сообщать всё Муоку. Вот тот и являлся тут главным шпионом, а вовсе не Каражай, его тоже заставили силой, выкрав двух братьев.
Теперь я точно знаю… насколько мы сами виновны в произошедшем. Каражай делал всё возможное, чтобы, не вызывая подозрений Муока, привлечь наше внимание к своим действиям, однако мы были слепы и глухи. Эгомм незаметно помогал ему… а когда мы не заинтересовались ни прибывшими ханшалли, ни неожиданной щедростью степняков, они вместе придумали план с принцессами. Им очень нужно было заставить нас начать расследование. И теперь мне понятно, почему он бросил в вас заклинание тьмы. Отчасти от отчаяния, что все усилия пропали втуне, отчасти чтоб амулет не попал Муоку. Тот давно собирался забрать амулет и отдать шаманам… именно им эта вещь и принадлежала, пока не попала в тайники Эр-Маджара.
– Мы займёмся Каражаем потом… у меня есть мысли, как его вернуть… только желания не было… и времени, – мрачно выдохнул Гарди, – а старик почему так спешил нам покаяться?
– Так в том-то и дело, – сообщил Гизелиус, читавший сознание старика через восприятие учителя. – Эгомм за годы служения шаманам многое подсмотрел и уяснил главное, шаманы сделают всё, чтобы закрыть наш источник. А сегодня он по поведению лекаря понял: в обители тревога, и решил нас предупредить насчёт их методов. И Чеджерга. Наш бывший глава, как всем нам известно, имеет способность только к самому слабому отделу магии, иллюзии. Но и в ней он стал заметно продвигаться лишь после того, как тайно съездил в гамстарские долины. Мы его проверяли… но как считает Эгомм, тьма никогда не выдаёт присягнувших ей.
Сарджабиз благодарно кивнул ученику, головная боль пока была почти невыносима.
– А что там с шаманскими методами?
– Но зачем им нужна была королева?!
Вопросы Гарди и Тренны прозвучали одновременно, и Сарджабиз извиняюще кивнул бывшей жене, показывая, что не забудет ответить и ей.
– Методы самые грязные, и маги правильно сделали, закрыв подземелье. Ещё нужно будет закрыть тайный вход, выпускать их нельзя. Они собираются призвать тьму, а она без жертв не обойдётся. И нужно подумать, как вытащить из твоего дома Ленбара с Миреной.
– С женой… – тихо поправил Гизелиус, – я прочёл эмоции его кухарки – они сегодня поженились…
– Боги… – расстроилась Тренна, – вот теперь я поняла, зачем она туда прибежала. Преданность – главное качество Мирены. Так что там про Аннигелл?
– Эгомм догадался, почему гамстарцам так поперёк горла союз Эквитании и Имганта, – морщась от боли, произнёс Сарджабиз. – Они ведь живут между Имгантом, объединёнными ханствами и бесплодными землями, принадлежащими Эквитании. Где и находится Эр-Маджар. Если две страны объединятся и начнут возрождать старинный город, то гамстарцы окажутся как раз на пути из Имганта сюда. Там и была когда-то в древности дорога, только землетрясением её разрушило.
– И не только это, – добавил Гизелиус, – старик слышал про старое проклятье… но точно не смог узнать, что именно оно означает. Возможно, знает Каражай… но сейчас пора действовать.
– Я уже отправил трёх магов к скале, под которой находится выход из крипты. Они те места знают и проложат путь остальным, – кивнул что-то быстро черкавший на листках Гарди. – Пойдут природники и огневики, одной магии будет мало. Завалим ход намертво и расплавим камни… если всё закончится благополучно, нам нетрудно будет сделать новый. А шаманам такое открыть не по силам.
* * *
– Ваше высочество, вы знаете, что будут обсуждать фрейлины сегодня за завтраком? – сердито шипел Астиман, торопливо завязывая пояс тёмно-синего с меховой опушкой бархатного халата.
– Если тут осталась хоть одна фрейлина, желающая обсудить мои дела, – мрачно фыркнула Милли, – это будет её последний завтрак во дворце.
– Но ковен запрещает применять магию для наказания неугодных, – раздвинув шторы и обнаружив, что на улице только начинает светать, съехидничал возмущённый ранним визитом принцессы маг.
– Зачем мне магия, если я могу просто написать указ? Или ещё легче – приказать его написать? – как-то горько хмыкнула девушка и дёрнула за шнур, вызывая служанку.
– Если вы хотите чаю, то быстрее будет сделать самой, слуги так рано не являются. Во дворце не принято подниматься с рассветом.
Астиман понемногу просыпался и начинал понимать, что и в раннем визите принцессы есть некоторая польза. В конце концов, он и сам собирался встать пораньше и отправить в обитель письмо, нужно же знать, к чему готовиться. Разозлённая или расстроенная магиня воды будет пострашнее урагана.