— Десима? — Эдам терпеливо ждал, и с чувством обреченности она шагнула в его объятия. Когда Десима перевела дыхание, знакомые запахи — цитруса и тела Эдама — так подействовали на нее, что она почувствовала слабость в ногах. Но рука Эдама крепко держала ее, как спотыкающуюся лошадь, и они начали танцевать.
— Это платье вам особенно идет, — заметил Эдам. Десима услышала иронию в его голосе и быстро взглянула ему в лицо, но, к счастью, он не разглядывал округлость ее полуобнаженной груди. — Веснушки рассыпаны повсюду, не так ли?
— Нет, не так, — отозвалась она. — Вероятно, вы видели каждую мою веснушку, но я была бы вам признательна, если бы вы не упоминали о них снова — в конце концов, это неприлично.
— Вы заставляете меня забывать о приличиях, — произнес он жалобным тоном, поворачивая ее вокруг менее энергичной пары танцоров. На мгновение их тела прижались друг к другу — Десиму обдало жаром, и она тут же отпрянула.
Растерянная, она заговорила о первом, что могло вернуть их на землю и заставить вспомнить об обязательствах:
— Когда ваша свадьба?
— Восемнадцатого июня.
— О! — Что сказать теперь? — И где?
— Понятия не имею. Моя будущая теща еще не озвучила свое решение по этому поводу.
— А Оливия не имеет права голоса? Мне кажется, у невесты должны быть свои соображения о том, как должна проходить церемония.
— Оливия полностью подчиняется матери, — сказал Эдам, скрипнув зубами.
Это, пожалуй, могло объяснить явное равнодушие Эдама к предстоящему браку. Из того, что Десима знала о миссис Ченнинг, она не могла представить ее в роли сговорчивой тещи.
— Готова держать пари, что в будущем вы будете одерживать верх во всех столкновениях с этой дамой, — заметила она.
— Во всяком случае, я намерен так поступать. Но пока Оливия не удалена из ее орбиты, ссоры с ней не приведут ни к чему, кроме огорчений ее дочери.
— Вы заботитесь о чувствах Оливии? — Впервые Десима услышала от него что-то выражающее его отношение к невесте.
— А вы считаете меня бесчувственным? Я очень люблю Оливию и хочу, чтобы она была счастлива. — Эдам посмотрел на нее — его серые глаза помрачнели, контрастируя с веселой музыкой. — Она робеет передо мной — боится открыто выражать свою привязанность.
— Прошу прощения. — Десима закусила губу. — Это было непростительно. Я не имела права вмешиваться.
Эдам улыбнулся, заставив ее непослушное сердце бурно биться о ребра.
— Ну, я считаю вас своим другом и ожидаю регулярных нравоучений. Уверен, что вы постоянно распекаете Фрешфорда.
— Генри редко в этом нуждается. — Десима заметила другую пару, когда они сделали поворот.
— В самом деле, красивая пара, — сухо промолвил Эдам.
Действительно, миниатюрная Оливия безупречно соответствовала Генри. Их волосы поблескивали при свете разными оттенками золота. Оба были необыкновенно хороши.
— Оливия обладает красотой, которая не потускнеет ни с каким партнером, — быстро сказала Десима. Если Генри не будет осторожен, его может вызвать разгневанный жених. Эдам мог быть слеп к тому, как Оливия наслаждалась легким флиртом, покуда она сидела рядом с ним, но требовать от него спокойствия, видя, как она кружится в танце с другим мужчиной и оба глядят друг другу в глаза, было бы чересчур.
— Это истинная правда, — согласился Эдам. Десима бросила на него подозрительный взгляд, но он казался вполне спокойным, только чуть сильнее прижал ее к себе.
Танцевать таким образом с Эдамом было рискованно. Десима знала это, но не могла заставить себя прекратить наслаждаться его объятиями в волшебном танце.
Десима успела забыть о том, как чудесно они подходят друг другу, как его рост соответствует ее, как топорщатся волосы на его висках, какие морщинки появляются в уголках его глаз при улыбке, как ее дыхание прерывается, когда он смотрит на нее.
Она опустила глаза, охваченная внезапным паническим страхом, что Эдам прочтет в них ее чувства. Десима столько раз говорила себе, что может любить Эдама на расстоянии и жить с этим. Она понятия не имела, что любовь может быть такой всепоглощающей, что неожиданная близость, возникшая между ними в танце, будет питать эту любовь и даже усилит ее, что его помолвка с другой женщиной не изменит ее чувства ни на йоту.
Музыка смолкла, и Десима присела в реверансе. Она ощущала поразительную легкость, беспечность и изумление тому, что танец мог доставить ей такое наслаждение. Словно прочитав ее мысли, Эдам шепнул:
— Я вижу двух патронесс, глазеющих на нас. Это они по-свински обошлись с вами.
Десима бросила на них затравленный взгляд, внезапно почувствовав себя восемнадцатилетней девушкой.
— Миссис Драммонд Бэррел и леди Каслри. Я ужасно боялась их. Они словно смотрели сквозь меня, но было видно, каких усилий им стоит игнорировать такое заметное существо, как я.
— Отлично. — Эдам взял ее под руку и повел к двум внушительным особам. Только тот факт, что свыше сотни глаз наблюдало за танцполом, помешал Десиме высвободить руку.
Глава 16
— Леди. — Эдам с поклоном остановился перед ними, получив в ответ легкие кивки и приветливые улыбки. Очевидно, виконт Уэстон был одобрен патронессами. — Уверен, что вы знаете мисс Росс.
Десима обнаружила себя объектом критического изучения. Казалось, дамы не в состоянии вспомнить ее, наконец ее рост пробудил их воспоминания.
— Десима Росс? — осведомилась миссис Драммонд Бэррел. — Сводная сестра Кармайкла?
— Да, мэм.
— Господи! — пробормотала леди Каслри и добавила более громко: — Вы определенно… изменились, мисс Росс.
— Мисс Росс чудесно танцует, — сказал Эдам, игнорируя болезненное сжатие пальцев Десимы. — И она говорит, что обязана этим вашему влиянию в течение нескольких сезонов.
— Нашему влиянию? — Миссис Драммонд Бэррел, по-видимому, погрузилась в воспоминания о неудовлетворительной дебютантке. — Я уверена, что мы никогда не поощряли мисс Росс к танцам.
— Вот именно, — любезно подтвердил Эдам. — Разве не замечательно то, как формируется характер, преодолевая невежественные предубеждения и неодобрения? — С еще одним безукоризненно вежливым поклоном он отошел.
Десима, дрожа, последовала за ним.
— Это сотрет самодовольные улыбки с их старых кошачьих физиономий. — Эдам посмотрел на Десиму, и его собственная улыбка исчезла при виде ее лица. — О боже! Это расстроило вас? А я думал, вы будете мною довольны.
Десима старалась сохранить спокойное выражение лица, когда ее провели через боковой занавес на крыльцо, выходящее в сад и защищенное стеклом от февральской погоды. В дальнем конце спиной к ним беседовала пара — больше в тусклом и холодном помещении никого не было. Десима закрыла лицо руками и дала волю своим чувствам.
Эдам выругался сквозь зубы, глядя на ее дрожащие плечи в панике, которую только женские слезы могут пробудить в мужественном человеке.
— Десима! Дорогая! Я хотел только поставить на место старых ведьм. Не плачьте. — Он прижал ее к груди и сделал глубокий вдох, наполняя легкие запахом ее кожи и цветочным ароматом, исходящим от ее волос.
— Я не плачу. — Эдам осторожно раскрыл объятия, и Десима выскользнула из его рук, покрасневшая и улыбающаяся. — Это было чудесно. Благодарю вас, Эдам. Я бы никогда не осмелилась быть с ними грубой, но теперь я могу просто игнорировать их. Два пугала моей юности были уничтожены за один вечер, благодаря вам и этому симпатичному мистеру Мейсу.
— Два? — Эдам достал безупречно чистый носовой платок — спасибо его лакею, — с осторожностью глядя на нее. — И при чем тут Мейс?
— Он убедил меня танцевать. Мистер Мейс высокий и приятный мужчина, я чувствовала себя с ним совсем легко. За один вечер я преодолела страх перед танцами и перед патронессами.
— Вероятно, я погубил ваши шансы на получение голосов в Олмаксе. — Эдам не подумал об этом, как и о том, что ей может приглянуться Джордж Мейс. Вмешательство в сугубо женский мир оказалось более сложным делом, чем он предполагал.
— Я уже получила их благодаря леди Фрешфорд. Она близкая подруга леди Сефтон, единственной из патронесс, не унижавшей меня все те годы.
Десима вытерла глаза платком, аккуратно сложила его и положила на стол. Эдам протянул руку и молча спрятал платок в карман. Как по-детски было бы хранить носовой платок у сердца только потому, что она вытирала им слезы! Любовь вывернула его наизнанку. Он даже ревновал ее к Джорджу Мейсу.
— Я тоже высокий. — Слова вылетели, прежде чем Эдам осознал, как нелепо они звучат, и был вознагражден за свою глупость понимающей улыбкой Десимы.
— Да, но не такой высокий, как мистер Мейс. Или его друзья. — Она явно смягчилась. — Возможно, это военные мундиры так красят мужчин.
— Вы, мисс Росс, быстро учитесь флиртовать. Десима покосилась на него из-под длинных темных ресниц, и его сердце болезненно дрогнуло.
— Ничего подобного. Я просто накапливаю впечатления, прежде чем вернуться к тихой, спокойной жизни в Норфолке.
— Вы этого хотите? — Ответ на этот вопрос казался Эдаму таким важным, словно все его будущее зависело от него. И это было нелепо, так как если он не предпримет какие-то чрезвычайные меры, то его ожидает малорадостное будущее.
— Теперь не знаю. — Десима отошла от него, шурша платьем по мраморному полу; ее прекрасные плечи сияли белизной при тусклом свете.
Что бы она сказала, если бы он схватил ее в объятия и потребовал бежать с ним немедленно, послав к дьяволу долг, приличия и общественное мнение? Конечно, Десима посмотрела бы на него своими ясными серыми глазами, напомнила о его долге перед Оливией и была бы абсолютно права.
— Думаю, я хотела бы набраться побольше опыта. — Десима остановилась. — И делать то, что хочу, а не то, что считает нужным моя семья. — Она закусила нижнюю губу и задумалась. — Когда Чарлтон требует от меня чего-то, во мне пробуждается упрямство. Знаете, он написал, что я ни при каких обстоятельствах не должна ехать в Лондон. И как только я прочла его письмо — тут же начала упаковывать вещи.