– Тебя послушать, так это как будто бы плохо, – заметила Агата, озадаченно глянув на Оливера, и удалилась.
Глава 8. Яблоки, кровь и мед
Второй рабочий день пролетел быстро – не в последнюю очередь благодаря яблокам.
Аннабель Клоуритч, почетная представительница Холмистого Низовья и Верховья, переступила порог библиотеки часов в одиннадцать. На ней было пышное серое платье, которое придавало ей сходство с низко плывущим быстрым облаком. Точнее, даже со зловещей тучкой, которая вот-вот прольется дождем. Бросив на мальчика оценивающий властный взгляд, она сообщила, что ее ждет Иероним.
– Боюсь, Иероним не сможет вам сегодня помочь, госпожа Клоуритч, – ответил Оливер.
– Это еще почему, скажи на милость?
– Он умер, – сообщил Олли и только потом сообразил, что можно было выразиться помягче.
– Ох. – Почетная представительница Холмистого Низовья и Верховья побледнела, но быстро оправилась. – Тогда и ты подойдешь.
Оливер кивнул. Он уже научился понимать, когда лучше не спорить.
– Утром вышел закон, который требует, чтобы все книги, где упоминаются желтые яблоки, были изъяты из библиотек.
– Простите, как вы сказали? Яблоки?
Она сморщила нос:
– Именно.
Повисла долгая пауза. Наконец Оливер спросил:
– Но почему?
Не скрывая раздражения, госпожа Клоуритч втянула носом воздух так энергично, что Олли даже удивился, что вместе с воздухом не всосались глаза.
– Что ж, полагаю, я не обязана объясняться. И все же постараюсь, но исключительно для экономии времени! Парламент единогласно одобрил документ, в котором подчеркивается, что желтые яблоки приезжают с севера, а если точнее, из-за границы с Туманными Альпами, – произнесла она, выделяя некоторые слова с таким видом, будто Оливер сразу должен был смекнуть, что тут к чему. – Поэтому любые упоминания о желтых яблоках, – она достала лист бумаги и процитировала нужный пассаж, – и даже о «яблоках с легким оранжевым оттенком» необходимо устранить. Так что я забираю книги, которые нарушают новый закон, чтобы никто больше не смог их прочесть.
Олли помолчал, вспоминая, сколько лет он мечтал обрести призвание, грезил о приключениях в далеких странах, о битвах со страшными чудовищами, о том, как будет раскрывать убийства и искать давно утерянные артефакты, – а потом согласился помочь госпоже Клоуритч собрать нужные книги.
Почти час они искали издания из рукописного перечня, который дама принесла с собой. Причем большую часть этого времени пришлось посвятить спору о «Фруктовом роге изобилия» Халли, где упоминалась желтая груша, известная в народе как «яблоко Хобсона». Жаркая дискуссия закончилась победой: Олли убедил госпожу Клоуритч, что несчастная груша стала жертвой ошибки и нисколько не угрожает гражданскому обществу, так что книга осталась на полке. Испугавшись, что уже никогда не отвяжется от почетной представительницы, если они начнут по второму разу перепроверять все желтые фрукты, Оливер торжественно пообещал, что будет отслеживать новые книги с упоминаниями запретных плодов.
В ответ дама недовольно поджала губы и поклялась вернуться через несколько дней и проверить, не упущено ли что-нибудь. Оливер, в свою очередь, едва ли понимал, почему желтые яблоки – такая страшная беда, но спорить с политиком не собирался – их разве переспоришь?
Когда госпожа Клоуритч наконец собралась уходить, Оливер охотно проводил ее и придержал дверь. Но как только дама, нагруженная десятью книгами и тремя свитками, переступила порог, она взвизгнула, глядя себе под ноги:
– Что тут делает это животное?!
Серый Потрошитель умудрилась развалиться на проходе в те несколько секунд, что прошли между открыванием двери и появлением госпожи Клоуритч.
– Я об нее чуть не споткнулась! Могла бы шею себе свернуть!
Кошка угрожающе зашипела на политика, несмотря на то что женщина значительно превосходила ее размерами. Казалось, Серый Потрошитель не хотела выпускать даму из библиотеки по причине, известной лишь ей одной.
– Извините. Сами понимаете, кошки есть кошки, – сказал Олли.
Не придумав ничего лучше, он вытянул ногу и попытался осторожно подвинуть Потрошителя ботинком, но кошка возмущенно впилась ему в ногу всеми когтями. Боль пронзила все тело. Штанина ни капельки не защитила от хищного нападения! Зато нашелся надежный способ нейтрализовать Потрошителя. Оливер не стал опускать ногу, в которую вцепилась кошка, а выписал медленный пируэт, освободив дверной проем политику.
Увидев, что путь открыт, дама проворно выскользнула и поспешила к экипажу, который ждал ее неподалеку. Потом наорала на кучера, забралась внутрь, и повозка покатилась по дороге.
Серый Потрошитель посмотрела сначала на Оливера, потом на дверь, будто изумляясь, что ее агрессия вышла ей боком, потом отцепилась от ноги Олли и скрылась за углом.
Когда боль утихла, Оливер рассудил, что кошка разозлилась на него за готовность выполнить требования госпожи Клоуритч. Интересно, а как бы действовал Иероним? Есть ли вообще у помощника библиотекаря право спорить с госпожой Клоуритч?
Он уже хотел закрыть дверь, когда его внимание привлекла толпа по ту сторону улицы. Новоиспеченные законники (все как один выше Оливера) маршировали по мостовой, а сердитый капитан выкрикивал им приказы. Он критиковал походку, состояние формы, нехватку координации. Несмотря на крики, на шлемы, которые со стороны казались невероятно тяжелыми, на пот, что струился по лицам ребят, и их изнуренный вид, Оливер поймал себя на мысли, что тоже хотел бы иметь столь понятное призвание. Здорово, когда тебе говорят, что, когда и как делать, пусть при этом и брызжут слюной от ярости.
Снова повернувшись к библиотеке, Оливер обнаружил на дорожке деревянную дощечку с привязанной к ней веревкой. Перевернув дощечку, он прочитал: «ПОЖАЛУЙСТА, ОСТАВЛЯЙТЕ ОГНЕДЫШАЩИХ ДРАКОНОВ НА УЛИЦЕ». Очень может быть, что табличка упала с двери, когда ею особенно сильно хлопнули, но что-то подсказывало Оливеру, что события развивались иначе. Что ж, зато теперь он точно знает, что имеет право сделать замечание хозяину того дракончика, если они вернутся.
Оливер повесил табличку на дверь и похромал обратно в библиотеку, рассуждая о том, что спустя годы порадуется, что не разделил судьбу тринадцатилетних законников, марширующих по улице. Пускай отец постоянно говорил, как здорово было бы Оливеру пополнить их ряды, мальчик понимал, что, даже если бы ему выдали собственный шлем-капеллину, подначивания и попытки взять его на слабо на этом бы не закончились. Они продолжались бы день за днем, месяц за месяцем, год за годом. Отец наверняка решил бы, что быть законником недостаточно, что сын непременно должен стать лучшим законником.
Так что в некотором смысле ему даже повезло получить такую неожиданную профессию.
Ободрив таким образом самого себя, Олли заметил на полке под стойкой книгу, которая чуть выбилась из общего ряда. Он достал ее и прочел название: «И всё, что было: каталогизация времени». Слово «каталогизация» навело на мысль: а вдруг у него в руках что-то вроде инструкции для библиотекаря и там он найдет «самое главное правило», о котором не успел рассказать Иероним? Мальчик открыл первую страницу и погрузился в чтение.
Мрак расстилался повсюду, но не был кромешным, ибо зажглась искорка; сперва она была совсем слабой, но скоро превратилась в огонь, который поджег былую пустоту, и его пробуждение к жизни было столь заразительно, что полыхнули новые искры; и вот уже тьма отступила далеко-далеко, а в новом свете заплясали пылинки; и вселенная, которая еще не осознавала своего существования, но уже полнилась обетованием грядущих времен, сделала первый вдох…
Оливер дернулся и проснулся. Оказалось, что он сидит на стуле, привалившись к стойке. Ощущение было такое, будто Блэкмур-на-Виверне попал в эпицентр солнечного затмения – такая тьма сгустилась в библиотеке. Но тут, словно чтобы переубедить мальчика, подали голос часы на Ратуше. Олли посчитал удары. Получалось, что уже вечер. Он озадаченно потер глаза. «Наверное, я задремал», – предположил он. Затем бросил взгляд на лежавшую перед ним книгу.
Она была открыта на самой последней странице, и вот что на ней было написано:
Оливер Вормвуд озадаченно потер глаза. «Наверное, я задремал», – предположил он. Затем бросил взгляд на лежавшую перед ним книгу.
Она была открыта на самой последней странице, и вот что на ней было написано…
– А-а-а-а! – взревел Олли и захлопнул книгу. Взгляд опять упал на заглавие. «И всё, что было» по-прежнему значилось на обложке. Ему вспомнилось, как он читал о возникновении вселенной, об искрах жизни, вспомнились слова, которым не было конца. Неужели в книге и впрямь изложена история всех событий, от начала времен и до нынешнего дня? Как такое возможно? И разве мог он прочитать всю историю за несколько часов?
Мальчик содрогнулся. Да уж, некоторые тексты лучше вообще не читать. Может, поэтому Иероним прятал этот томик под стойкой, чтобы случайный читатель не увидел.
Олли встал и потянулся. Оставалось надеяться, что он не слишком много пропустил, пока был в плену у нескончаемых слов. Он прогулялся до входа и заметил вентиль, подсоединенный к трубе, которая тянулась к самой первой газовой лампе. Повернув колесико, он прибавил в лампу газа – и огонек стал ярче. Тени вокруг чуть-чуть расступились.
Оливер вспомнил книгу, которую недавно читал, – и по спине побежали мурашки. «Огонь, который поджег былую пустоту».
– Хватит! – воскликнул он вслух и даже сам испугался.
– Мряу?
Страж сидела на одном из шкафов, навострив уши, и так внимательно смотрела на Оливера, будто хотела спросить, о чем он думает.
– Прости, Страж! – сказал мальчик.
Вспомнив, что надо подготовиться к утреннему возврату, Оливер схватился за тележку, в которой лежало с полдюжины книг, и покатил ее. Поравнявшись со стеллажом, на котором сидела Страж, он поднял глаза на кошку.