— Круто, круто, круто! — вопил мой ребёнок, приплясывая, и мы с папой не выдержали — тоже начали улыбаться. Как не улыбаться, если человек настолько искренне радуется? Пусть даже какой-то ерунде. — А куда мы пойдём, мам?
— Ну… — Я задумалась. — Он сказал, чтобы мы подумали и выбрали. Так что сейчас пообедаем, сядем и сообразим.
— На троих, — добавил папа, усмехнувшись. — Я тоже хочу поучаствовать. Тем более вам пригодится лишний голос при голосовании. Вы же с Машей наверняка передерётесь, кто куда больше хочет.
— Чего это мы передерёмся? — удивилась я, но папа оказался прав: мнения разделились. Машу тянуло в аквапарк, но мне казалось, что всё-таки это не тот формат, и я голосовала за большой новый развлекательный комплекс для детей и взрослых. Он располагался внутри торгового центра и, судя по всему, был действительно большим и увлекательным, со множеством различных «лазилок», батутов, машинок и «ходилок-бродилок». Маша возмущалась, что я её «недооцениваю» и предлагаю какую-то ерунду для малышей — хотя я точно знала, что ей там понравится, — и вообще она собирается продемонстрировать Бестужеву, как отлично умеет плавать, нырять и стоять на руках под водой.
Папа ожидаемо проголосовал за мой вариант, тоже предположив, что таскать собственного работодателя в аквапарк — идея не очень, и Маша надулась. И дулась она до тех пор, пока перед самым отбоем я не получила краткое сообщение от Бестужева.
«Как отреагировала твоя дочь?» — интересовался он. Я удивилась, что мой писатель не смог подождать до утра — всего несколько часов, и я бы сама всё ему рассказала, — но тем не менее ответила:
«Восторженно, как я и говорила. Вот только по поводу того, куда мы пойдём, мы с ней так и не сошлись».
Прошло две минуты — и Бестужев вдруг кинул мне ссылку с подписью: «Как тебе такой вариант?»
Вариант был… неожиданным. И я тут же показала то, что прислал Бестужев, Маше.
— Здорово-о-о! — протянула она и умоляюще на меня посмотрела. — Пойдём туда, да?
— Лучше, чем аквапарк? — Я подняла брови, и Маша, замявшись, ответила:
— Ну не лучше, конечно. Но всё равно круто! Мам, пошли!
— Ладно, — сдалась я и махнула рукой.
Бестужев с каждым прошедшим днём открывался мне с новой стороны. Вот и сейчас я даже представить не могла, как он умудрился додуматься до варианта с котокафе. У него не было домашних животных, он не говорил, что любит их, да я и сомневалась, что это так. И вдруг — такое.
«Маше понравилось», — напечатала я ему, и через несколько секунд в ответ прилетело:
«Замечательно».
Я попыталась отложить телефон, но он вновь пиликнул.
«Я только что говорил с матерью — нужен был заряд позитива. Передай Маше от меня привет».
И Бестужев поставил улыбающийся смайлик.
Привет я, конечно, передала. Но и забеспокоилась — что же там такое натворила мать Олега, что он даже решил пообщаться со мной? Вдруг это связано с Аллой? От неё ведь любой гадости можно ожидать.
47
Нина
На следующий день была суббота, а значит, утром я собиралась на работу одна — папа и Маша безбожно дрыхли, отсыпаясь в выходной день. А вот мне предстояло, как и всегда, поработать на благо современной литературы.
Выходя из подъезда, я размышляла о том, как быстро у Бестужева получается творить — он грузил меня по полной программе каждый день. Бывало, что к концу я уже бездельничала, но недолго — обычно заданий хватало до самого обеда, то есть Бестужев каждый день не только писал, но ещё и перечитывал написанное, причём чаще всего — не то, что писал накануне, а, допустим, начало романа. И вносил правки. Я поразилась до глубины души, когда несколько дней назад Олег без всякой жалости вычеркнул из рукописи огромную сцену, а когда я осторожно спросила, уверен ли он, сказал, что абсолютно.
За время работы в издательстве я общалась со многими авторами и знала, что на такое мало кто способен. Дописать — да, удалить уже написанное — с трудом. Порой авторы сражались за каждое слово — бывало, даже за знаки препинания, — которое не нравилось редактору, а уж кусок текста удалить… Это было из области фантастики. И Бестужев, который спокойно вычёркивал сцены, кажущиеся ему неудачными, и начисто переписывал абзацы, удивлял своим спокойным отношением к переработке рукописи. Впрочем, он вообще удивительный…
— Нина! — послышался вдруг чей-то голос со стороны автомобильной стоянки, и я, вздрогнув, обернулась. А увидев, как ко мне, улыбаясь, будто ничего не случилось, и держа в руках здоровенный букет алых роз, идёт Андрей, едва не уронила челюсть на асфальт.
А может, я всё ещё сплю? И мне просто кошмар снится?
Я даже за ладонь себя ущипнула, чтобы проверить. Больно! Значит, не сплю… А жаль.
— Привет, — ласковым голосом произнёс Андрей, подойдя ко мне практически вплотную. — А я тебя ждал. Давай поговорим, Нин?
Очень хотелось его стукнуть. Но во-первых — чем? Сумка у меня не то чтобы очень тяжёлая, даже фингал не поставишь. А во-вторых — тогда к проблемам с работой у меня появятся проблемы с полицией. Герасимов не из тех людей, которые стерпят подобное унижение.
Уверена, если бы я в порыве злости залепила пощёчину Олегу, он забыл бы о ней на следующий же день…
Интересно, а почему я в этом уверена вообще? Хм…
— Я на работу спешу, — пробурчала я и сделала шаг в сторону, но Андрей остановил меня, буквально впечатав букет мне в грудь. — Слушай, не надо, а? Я правда спешу, да и не о чем нам разговаривать.
— Значит, правду говорят, когда обсуждают, что ты теперь секретарём у Бестужева работаешь? — ехидно хмыкнул Андрей, но мне почудилось в его усмешке какая-то уязвимость. — Стыдно, Нина. Из ведущего редактора — в секретут…
— Стыдно должно быть не мне, — перебила я Герасимова и вновь сделала шаг в сторону. Андрей, естественно, отправился за мной, не давая пройти дальше. Ну что мне, убегать от него? Глупо как-то, взрослые люди вроде. А главное, сегодня подморозило, и на улицах сейчас тот ещё каток. Грохнусь, потом костей не соберу. — Да отстань ты от меня, Андрей! К невесте своей приставай.
— Давай-ка ты меня просто выслушаешь, — настаивал он на своём, пихая мне в нос цветы. — Только не здесь, холодно. В машину садись. Отвезу тебя к дому Бестужева, а по пути поговорим.
— Никуда я не сяду, — возмутилась я искренне. — А будешь силой тащить, так заору, что все из окон вылупятся. Быстро говори, что надо, и расходимся. Две минуты у тебя!
Андрей поджал губы. Красивые такие, чувственные мужские губы, и тем не менее они всегда казались мне порочными. Да и сам Герасимов… Он ведь с самого начала напрягал меня, я понимала, что он испорченный деньгами мальчишка. Да, мальчишка — хотя по возрасту он был моим одногодкой, вёл себя Андрей зачастую как подросток, у которого за спиной богатый папочка, способный «порешать» любые проблемы.
Но несмотря на это, раньше Андрей казался мне красивым. Густые тёмные волосы, серо-голубые глаза, правильные черты лица, чёткая линия мощной челюсти. Даже нос с горбинкой не портил, а придавал Герасимову какую-то изюминку. Всё портил исключительно его характер, благодаря которому Андрей теперь виделся мне совершенно в другом свете.
Меня вообще тошнило, когда я на него смотрела.
— Значит, так, — выдохнул он резко и повелительно, — ты сейчас берёшь букет, садишься в машину и проводишь со мной день. Бестужеву скажешь, что увольняешься. С понедельника ты будешь восстановлена в должности, в качестве компенсации тебе выплатят премию. Приличную, даже не беспокойся. И забудем эту неприятную историю.
Несмотря на то, что я ожидала нечто подобное, поразил меня Андрей до глубины души.
Во-первых, тем, что озвучил это. Вот так просто взял и сказал, даже без извинений. Неприятная история, забудем… Ага-ага. А что, так разве можно было?
А во-вторых, сам тон высказывания — решительный и приказной — взбесил меня до печёнок. В моей реальности подобное поведение было невозможно. Если я косячила — я извинялась, жалела и раскаивалась. А не требовала, чтобы человек, которого я обидела, выполнял мои хотелки.
— Долго придумывал? — фыркнула я и покачала головой. — Гениальный план, но мне он не подходит. Мне нравится работать у Олега. Так что мой ответ — нет.
— Нина… — в голосе Андрея появилась угроза, и я перебила его:
— Хорошенько подумай, прежде чем что-либо говорить. В курсе этой «неприятной истории» теперь не только мы с тобой и твой отец, но и Бестужев. И ему она, кстати, не нравится, — мило улыбнувшись, я оставила Андрея переваривать сказанное мной и пошла к автобусной остановке.
Вид у Герасимова был озадаченный. Интересно, к папочке побежит или попытается сам разрулить ситуацию?
48
Олег
Проснувшись утром, Бестужев констатировал: пора искать половую партнёршу. Раз потянуло на просмотр порнухи, значит, переизбыток спермы давит на мозг, а это может сказаться на качестве текста.
Печально. Хочется-то именно Нину, а не просто абстрактную девушку. Кроме того, если Нина что-то заметит — а она может, не дура, — то пиши пропало любая надежда на интимные отношения. Алле это было безразлично, но Нина — другой человек, она не примет подобное поведение.
Да, пока Алла работала у Олега, он периодически спал не с ней. Специально не искал, но, если попадалась женщина, по которой становилось понятно, что она не против провести вместе пару вечеров, не отказывался. Одна была даже замужем, это Олег точно помнил. Вот её телефон он, кажется, сохранил. Может, телефоны других дамочек тоже где-то были, но их ещё попробуй найди — ни одного имени Бестужев, конечно, не помнил. Ту замужнюю он запомнил исключительно потому, что звали её очень необычно — Аврора. Захочешь, не забудешь. Партнёршей она была удобной, страстной и нетребовательной, но Нина…
Олег надеялся, что ему всё-таки удастся уговорить свою помощницу на секс. И пока был не готов отказываться от своих планов. Придётся терпеть. И смотреть порно, чтобы совсем головой не поехать. Был, к сожалению, у воздержания такой эффект в случае Бестужева — он начинал сильнее раздражаться, порой даже чувствовал жуткую агрессию. И таблетками это толком не купировалось — только сексом.