Кабинет был просторный, обставленный мебелью из желтовато-коричневого дерева. На потолке и стенах пастельного цвета играли солнечные зайчики, отражающиеся от начищенных латунных ручек книжных шкафов и хрустального пресс-папье. В углу стоял странный агрегат, похожий на небольшой клавесин. В лакированном сферическом корпусе разместились медные спицы, поршни, черный валик, какие-то ленты и множество клавиш из слоновой кости.
Заметив мой заинтересованный взгляд, Кассиус ласково похлопал лакированный бок и пояснил:
— Скоропечатающая машина, еще одна вещь домагической эпохи. Господин Дрейкорн восстановил ее по старинным чертежам.
Оглетон презрительно фыркнул:
— Никогда не мог понять любви Джаспера ко всякой примитивной рухляди. Магические копировальные доски куда удобнее. Их уже вовсю применяют в придворной канцелярии.
— Ну, не скажи, — возразил Кассиус. — Они еще весьма недоработаны и славятся капризным нравом. Говорят, одна из них вставила картинку фривольного содержания в копию адмиральского указа. А все потому, что недотепа-секретарь до этого украдкой размножил для друзей пикантные литографии. Вот ваш договор, Камилла, — он передал папку. — Кстати, он как раз напечатан вот на этой «примитивной рухляди», как изволил выразиться наш достопочтенный стряпчий.
Я пробежала глазами текст; так и есть, двести декатов первые два месяца, в течение испытательного срока, четыреста декатов потом. Просто невероятно.
Мои обязанности: составление описи личной библиотеки, ведение документов, исполнение поручений по усмотрению хозяина. На первый взгляд, ничего сложного.
А вот еще одна строка… «Сей договор вступают в силу только после заключения Дополнительного Соглашения о Неразглашении на особых условиях».
— Господин Ортего, — нерешительно спросила я. — Что означает этот пункт? Какие особые условия я должна выполнить?
— Это означает, милочка, — развязно влез в разговор стряпчий, — что мы не хотим, чтобы вы трепались на каждом углу о том, что узнаете или, не дай бог, ненароком подслушаете в этом доме. Вы даете клятву хранить тайну, и даете ее, будучи введенной в магнетический транс. Явление магнетизма, также известного как гипноз — это…
— Я знаю, что такое магнетизм, — невежливо перебила я толстяка. Еще бы мне не знать! Один из излюбленных методов Просветленного старейшины. Правда, он называл его «воспитанием через духовное подчинение», но суть была та же — затуманить разум, подавить волю.
Я знала, как избежать гипнотического воздействия — отец научил паре простых приемов, помогающих сохранить ясность рассудка, но рассказывать об этом Оглетону не спешила.
Обманывать будущего работодателя нехорошо, но неестественное подчинение чужой воле вызывало у меня отвращение. Да и одним обманом больше, одним меньше — какая разница? Я и так сумею сохранить секреты этого странного дома.
Кассиус поспешил успокоить:
— Камилла, не подумайте, что мы вам не доверяем. Это условие — защита от всяких неприятных случайностей. Так вы не сможете рассказать о том, что не следует знать посторонним, даже если вас будут принуждать. Магическое воздействие на разум запрещено, а вот гипноз используется повсеместно. Господин Оглетон опытный судебный гипноманипулятор. Кроме того, вы заранее ознакомитесь с текстом клятвы, и после выхода из транса будете помнить абсолютно все.
Оглетон молча протянул мне второй листок.
Текст на листке гласил:
«Я, Камилла, подписывая сей договор, приношу клятву перед лицом присутствующих здесь.
Клянусь хранить тайну обо всех действиях, кои мне поручено выполнять по условиям сего договора.
Клянусь хранить тайну обо всех распоряжениях, кои исходят от моего хозяина.
Клянусь хранить тайну обо всем, что происходит в стенах сего дома.
Я получаю право раскрыть вышеперечисленное лишь тогда, когда любое названное ниже лицо произносит слова «Дозволяю тебе, Камилла, говорить» и называет слово-ключ, кое есть «Вайверн».
На подлинном подписали:
Кассиус Ортего, управляющий делами гран-мегиста Джаспера Дрейкорна, теурга второго ранга,
Огастас Оглетон, стряпчий, член Императорской Адвокатской Палаты, лицензированный судебный гипноманипулятор».
— Ну? — нетерпеливо спросил стряпчий. — Приступаем к процедуре? Или отправляетесь восвояси, а мы идем искать кого-то другого? Надеюсь, вы выберете второй вариант.
— Я готова, — решительно сказала я.
— Отлично! — обрадовался Кассиус. — Садитесь сюда и делайте все, что скажет господин Оглетон.
Тот приблизился с недовольным видом. Велел сесть к нему лицом, положил на стол копию соглашения и самопишущее перо. Бесцеремонно схватил за запястья потными липкими ладонями, подержал, как будто слушая пульс, резко отпустил.
Затем выудил из жилетного кармана блестящий дорогой хронометр, сунул мне под нос и внезапно заговорил обволакивающим, глубоким голосом, совсем не похожим на его обычный фальцет.
— Камилла. Вы смотрите на хронометр. Вы не отводите взгляд. Вы слышите мой голос. Вы расслабляетесь. Вы дышите глубоко. Вы делаете, что я говорю.
Стряпчий повторял эти слова снова и снова, а я постаралась принять бессмысленное, вялое выражение лица, которое я наблюдала у послушников, когда Просветленный старейшина принимался читать на проповедях формулы духовного подчинения.
Стряпчий неплохо знал свое дело, и это застало меня врасплох. Ноги внезапно онемели, сердце пронзила ледяная игла. Заливающий комнату яркий солнечный свет как будто начал гаснуть, а тиканье хронометра становилось все громче и громче, пока не заполнило всю комнату. Удары вошли в ритм со стуком моего сердца; стало трудно дышать.
В воздухе за спиной Оглетона четко проявилась черная тень с непропорционально гигантской головой и паучьими ногами. Демонический слуга нависал неподвижно и угрожающе, то ли терпеливо ожидая очередного приказа, то ли собираясь поглотить своего хозяина. Внезапно тень качнулась вперед, как будто желая приблизиться ко мне.
Я ощутила сильное беспокойство и усилием воли абстрагировалась от монотонного бормотания. Начала вспоминать слова любимой детской считалки, мысленно старательно проговаривая каждое слово — и это помогло. Морок отступил, мир вернулся в привычную реальность. Призрачная фигура демона медленно растворилась; теперь я с трудом могла различить его.
А Оглетон тем временем продолжать утробно вещать:
— Вы берете этот документ. Вы читаете вслух клятву. Вы ставите свою подпись.
Я взяла соглашение и начала читать текст клятвы невыразительным тихим голосом. Закончив, взяла перо и медленно вывела свою подпись. Оглетон произнес громко:
— На счет «три» вы просыпаетесь и встаете. Раз, два, три!
Я поморгала, изображая выход из транса.
— Готово, — заявил стряпчий. — Можете забирать ее, Кассиус. Но я все равно не советую доверять ей безоговорочно. От этих уличных проходимцев всего можно ожидать. Особенно от тех, кто не брезгует рыться в мусорном баке, чтобы выудить выброшенную газету.
Затем невозмутимо отвернулся и, насвистывая, принялся собирать документы в кожаную папку. У меня от стыда запылали уши — выходит, стряпчий меня запомнил и видел, что произошло после нашей стычки.
Кассиус подошел ко мне, протянул руку, помогая встать со стула и, улыбаясь, произнес:
— Ну вот, теперь вы приняты на должность секретаря гран-мегистра Джаспера Дрейкорна. Готовы приступить к работе? Тогда идем в библиотеку!
Библиотека занимала второй и третий этажи доброй половины правого крыла и поражала размерами и небывалым запустением. Зайдя внутрь и оглядевшись, я не знала, восхищаться мне, или огорчаться.
Мы оказались в прямоугольном двухэтажном зале со сводчатым потолком, каждый дюйм которого покрывали потемневшие от времени, но все еще яркие фрески. Вдоль стен тянулись шкафы, украшенные резьбой и благородной позолотой. Винтовая лестница с ажурными коваными перилами вела на верхний ярус, где располагалась галерея, также заставленная шкафами. Рассеянный золотистый свет падал через полукруглые витражные окна-фонари у потолка; у книжных полок красовались массивные бронзовые электрические светильники.
Приятно пахло старой бумагой, благородной плесенью и чуть-чуть корицей — запах книгохранилища, который невозможно спутать ни с чем другим.
Однако среди всего этого великолепия царил невероятный кавардак. Кожаные позолоченные корешки на полках стояли вкривь и вкось. На темном восьмиугольном столе посреди зала были небрежно свалены горы книг. На креслах валялись пожелтевшие бумаги и листы пергамента.
Кассиус неловко откашлялся.
— Здесь вам и предстоит трудиться, Камилла, — печально объявил он. — Это семейная библиотека рода Дрейкорнов.
— Что тут произошло? — не удержалась я от вопроса. — Здесь как будто ураган бушевал!
— В последние месяцы жизни покойный архивариус вел себя странно, — пояснил Кассиус. — Он скупал товар в букинистических лавках без разбора и притаскивал все сюда. Выгнал старого библиотекаря, вытащил собрания книг из шкафов и заявил, что сам займется их каталогизацией по новому принципу, но, как видите, так ничего сделано и не было. После его смерти у Джаспера было полно других забот, а слуг он сюда пускать не любит. Пришло время привести все в порядок. Вам предстоит немало работы, Камилла.
— Я должна здесь прибрать?
— Не только. Теперь вы заведуете всем, что находится в этом зале. Вы должны привести в порядок описи, расставить книги по шкафам. Дело это непростое. Здесь собраны книги разных эпох, на разных языках. Многие посвящены магии. Некоторые тома имеют весьма неприятные свойства, требующие особых мер предосторожности. Поэтому библиотекарь должен уметь многое. Ну как, справитесь?
— Конечно! — уверенно ответила я, и даже сама почти поверила в свои способности усмирить хаос, который творился в семейной библиотеке Дрейкорнов. У меня была куча вопросов, но я пока решила прикусить язык и послушать, что еще расскажет дружелюбный господин Ортего. А тот внезапно добавил серьезным тоном: