Шер привела меня в лабиринт узких улочек. Трехэтажные дома тесно жались друг к другу; в каждом втором доме пестрела дешевыми товарами лавка или щерился распахнутыми дверями трактир. Запахи несвежего пива и жареной еды смешивался со зловонием подворотен, где бездельники всех мастей подпирали покрытые сажей стены и громко перекрикивались зычными голосами.
Завидев Шер, они почтительно касались картузов. Шер снисходительно кивала в ответ и шагала дальше широкой мужской походкой. Мы двигались неровным курсом, огибая ямы, лужи нечистот и кучи грязи; едва успевали уворачиваться от тяжелых фургонов и телег, которые громыхали взад и вперед. Под ногами чавкал снег, черный от золы.
Чем дальше мы углублялись в трущобы, тем больше людей появлялось из тесных двориков, переулков и подворотен: моряки, выпивохи, чернорабочие, попрошайки, угольщики, поденщицы, торговцы печеным картофелем и жареной рыбой, потрепанные девицы и тощие беспризорники. Моя новая подруга шествовала среди разношерстного люда как императрица на обходе владений. Казалось, ее знали все и она знала всех. Ее окликали, дергали за рукав, выспрашивали новости, делились сплетнями, сетовали на несчастья; у Шер для каждого находилась пара слов.
Время от времени мы сворачивали в переулки и заходили в дома. Спускались по узкой лесенке в подвал или карабкались наверх, попадали в тесные, переполненные комнаты, где жили несколько семей одновременно. Плесень на стенах, отвалившаяся штукатурка на потолке, пыль и кучи мусора в углах, ворох грязного тряпья на кровати.
Стоило Шер появиться в неприглядном жилище, его обитатели выползали на свет и начинали суетиться, как тараканы.
Шер опустошала корзину, раздавала съестное и лекарства. Помогала советом, утешала, наводила порядок.
— Как дела, Мара? — громко спросила она изможденную женщину с мутным взглядом, — слышала, твой старший сын потерял работу на прошлой неделе. Скажи ему, пусть заглянет в скобяную лавку на рынке. Там был нужен помощник. Я замолвлю словечко.
Тут же, заметив большой синяк у женщины под глазом, Шер возмутилась:
— Опять работа муженька? Пора поучить его уму-разуму.
С продавленной кровати у окна Шер могучими руками выдернула тощего мужичка и отвесила ему пару оплеух, пока тот бессмысленно моргал глазами и пытался огрызаться.
— Еще раз поднимешь на жену руку, Барт, — рявкнула Шер, — сдам остроголовым. Я твои делишки хорошо знаю, не отвертишься от жертвенника, мерзавец!
Я робко жалась в углу.
Из под разбитого стола выполз грязный мальчишка. Шер поймала его, разглядела свежие ссадины на голове:
— Камилла, душка, есть работа для тебя. Будь добра, подлатай этого разбойника, как умеешь!
Я с радостью взялась за дело; в моей корзинке, собранной Шер, нашлись бинт, корпия и кое-какие медикаменты.
Странное развлечение приготовила мне Шер! Почти до самого вечера мы бродили по Котлам, среди страшной нищеты.
Меньше всего я ожидала, что проведу день таким образом, но разочарована не была. Нет ничего целебней для сердца, чем возможность помочь тем, кому пришлось в жизни намного хуже.
Мы обошли не меньше десятка домов. Везде Шер встречали как долгожданного гостя, беспрекословно повиновались ей и заглядывали в рот. Для меня нашлось немало работы: смазывала фабричным ожоги от демоновой ифрит-кислоты, залечивала чистильщикам укусы, оставленные диплурами, и даже бинтовала ссадины трактирным вышибалам. Больше всего меня поразило обилие резаных и колотых ран на шеях и запястьях; на вопрос, где мои пациенты умудрились заработать порезы, получала невразумительное мычание.
Корзинки наши потихоньку пустели; посоветовавшись с Шер, я разменяла пару банкнот из конверта и время от времени оставляла пару декатов там, где в них нуждались больше всего.
Но в корзине Шер были не только продукты и лекарства: пару раз я заметила, как она вытаскивала со дна отпечатанные листы с крупными заголовками и украдкой вручала их тем обитателям трущоб, которые умели читать.
И беседы она вела довольно странные.
— Завтра там, где договорились, Лерой? — вполголоса поинтересовалась она у крепкого парня в рабочей одежде и переднике грузчика, который вроде как без дел сидел на перевернутых ящиках возле лавки, — приведи всех, кого сможешь; намечается веселенькое дельце. Но следи, чтобы не увязались остроголовые.
Парень кивнул и сплюнул. Я насторожилась.
— Значит, ты занимаешься благотворительностью? — спросила я Шер, когда мы шли обратно.
— Вроде того, — пожала плечами Шер; помолчав, добавила: — но трущобам столицы не нужна благотворительность. Им нужны перемены. Пока теурги и богатеи сосут из работяг кровь и выбрасывают их на улицу, заменяя демоновыми творениями, дела будут становится только хуже. Проклятые сатрапы! — добавила Шер с чувством и в этот миг я меня осенило.
Всплыла картина: в день, когда я покинула доходный дом госпожи Резалинды и отправилась в особняк лорда-архивариуса, я задержалась в толпе возле фабрики, на которую накануне совершили Убийцы магии. Конвой вывел рабочего в окровавленной одежде; суперинтендант Тарден оглядывал толпу. Высокая белокурая девушка стояла рядом со мной: она в гневе выкрикнула те же самые слова и скрылась. Это и была Шер!
Услышав о моем открытии, моя новая подруга покачала головой.
— Да, помню этот день. Тот бедолага был не виноват. Подвернулся остроголовым под горячую руку. Сатрапы как есть!
— Ты поддерживаешь Убийц магии? — спросила я осторожно, — Считаешь, их дело правое?
«Интересно, знает ли она, что ее отец, несгибаемый Пикерн, явно замешан в их делишках? И насколько она сама завязла в них?»
— Они неплохие ребята, — засмеялась Шер, — но им приходится непросто.
Толку от их выходок немного; все равно, что пытаться поджечь болото.
Посмотри вокруг, Камилла. Ты видишь, как живут бедняки Аэдиса. Магоиндустриальный прогресс оставил их на обочине. Каждый день на улицах появляются тысячи новых безработных; на фабриках их заменили демоновы агрегаты. Хозяева, которые не могут позволить себе магические механизмы, снижают оплату. Чтобы не отправится в долговые тюрьмы, бедняки идут к ростовщикам за быстрым займом. Чтобы расплатиться, идут к отщепенцам-чернокнижникам. Ты заметила, что у каждого второго свежие раны на запястьях? Следы ритуалов. Они отдают года своих жизней на алтарях. Теурги присосались к нам, как клещи. Сенаторы говорят: прекрасно! Столица и так переполнена. Пусть живут меньше — их жизни пойдут на корм демонам, станут топливом прогресса.
Наши оборванцы не задумываются о будущем. Считают, что все идет как надо. Настоящая демоническая сила — это их невежество и равнодушие.
Нужно пробудить в людях стыд и гнев… тогда они станут действовать. Сейчас они не хотят ничего менять. Когда я приношу им деньги и еду, они называют меня доброй душой. Когда говорю о переменах, называют революционеркой и пособницей Убийц магии.
— А ты и вправду пособница?
Шер задумалась.
— Вряд ли меня можно назвать пособницей. Но кое с кем из их числа я хорошо знакома.
Затем хлопнула меня по плечу и указала за спину:
— Смотри, кого занесло. Вот и упырь пришел поживиться. Сейчас повеселимся!
Я обернулась. Беззаботно посвистывая, за нами шел бледный худой человек в начищенных штиблетах, длиннополом черном пальто, котелке и дымчатых очках. Каждый расхлябанный шаг очкастого отдавался позвякиванием магических амулетов, которые гроздьями висели на его руках, выглядывали из под богатого шейного платка, и даже прятались за атласную ленту шляпы. К черному пальто льнула едва заметная тень бес-лакея.
Я сразу поняла, кем был любитель амулетов: один из мрачного братства чернокнижников-отщепенцев, что десятками крутились в преступном квартале Мерривайз.
— Проучим упыря, — жизнерадостно заявила Шер, схватила меня за руку и потащила за собой.
Завидев нас, чернокнижник замер, приспустил очечки на кончик носа, с интересом всмотрелся в Шер из под набрякших век.
— Добрый господин, — протянула Шер убитым тоном, — вижу, вы ищете товар. Сама Тьма послала вас. Мой друг, — Шер неопределенно кивнула в мою сторону, — в безвыходном положении. Очень нужны деньги.
Очкастый оживился. Остро глянул на меня и прогнусавил:
— Пять лет за пятьдесят декатов.
Я похолодела. Что Шер задумала?!
— Мало, — поморщилась Шер, — но что поделать! Согласны. А вот и мой друг. Эй, Лерой!
Шер оглушительно свистнула.
Давешний знакомец Шер в переднике грузчика выступил из тени дома, на ходу разминая кулаки — каждый с арбуз. Следом за ним подтянулся второй здоровяк — по виду ночной громила. Приблизившись к чернокнижнику, он неторопливо достал из-за пояса короткую, увесистую дубинку с резиновым наконечником.
— Лерой, мальчик мой, тут мясник забрел не туда, куда надо. Он хочет подарить тебе пятьдесят декатов. Отказываться нехорошо. Заодно накажи ему забыть в Котлы дорогу раз и навсегда.
Чернокнижник понял, что его одурачили; заозирался беспомощно, поднял было руку, чтобы призвать бес-лакея, но тут же охнул от боли, когда Лерой нежно перехватил его за запястье и вывернул.
Шер оглушительно расхохоталась и повела меня дальше; за спиной раздалась возня. Я обернулась: Лерой с другом тащили чернокнижника в подворотню, тот безвольно сучил ногами и хрипел; очочки свалились на землю, из курносого носа капала кровь.
— Поделом мерзавцу! — Шер сплюнула на землю, — от остроголовых толку нет, приходится самим иногда пачкать руки.
Раздалась оглушительная трель полицейского свистка; Шер дернула меня за руку. Мы свернули в узкий каменный проход, понеслись по тропинке между заборами, нырнули в пролом, очутились на неширокой улице, и только тогда остановились перевести дух.
Шер опять засмеялась, хлопнула рукой по бедру:
— Отлично повеселились!
Я уставилась на нее, не в силах произнести ни слова. Ох, господин Дрейкорн, как же вы ошибались! Сердце подсказывало — узнай он, какое веселье уготовила для меня великолепная, достойная всяческого доверия Шер, не поздоровилось бы нам обоим.