Приключения наши на этом не закончились. Шер указала рукой в конец улицы:
— Смотри, что творится.
В глухом тупике в конце улицы стояла толпа оборванцев — безработные в потрепанных фабричных робах, матросы, попрошайки с бездонными холщовыми сумками, бойкие девицы с декольте, неподходящими для зимнего времени. Толпа уставилась куда-то под ноги, шумела, сквернословила и одобрительно посвистывала. Снег вокруг порыжел от табачной жижи, которую энергично перемалывали заросшие челюсти и тут же сплевывали.
— Крысиные бои, — пояснила Шер, — излюбленное развлечение в Котлах. Хочешь глянуть? Давай подойдем. Мне нужно переговорить с одним парнем.
Не дожидаясь ответа, Шер ввинтилась в толпу. Энергично толкалась, работала корзиной, плечами.
Оборванцы почтительно расступались; я робко последовала за своей спутницей.
В центре толпы обнаружился пятачок с оградой из кое-как составленных магазинных ящиков. В центре стояли двое дюжих парней, похожих как братья — оба с рыжими бакенбардами, красными оттопыренными ушами и маленькими свиными глазками. В руках они держали объемные мешки, в которых что-то шевелилось: из одного мешка раздавался писк, из другого — пощелкивание.
— Давай, Берн! — азартно произнес первый рыжий парень; оба одновременно опростали мешки.
Из одного на грязный пятачок вывалились две гигантских серых крысы — холеных, специально выведенных; из другого — диплура размером с кошку.
Толпа радостно заулюлюкала. Хромой мальчишка в картузе набекрень принялся собирать ставки и черкать мелом на разбитой двери, прислоненной к одному из ящиков. Ставки делали не на исход битвы — он был предрешен — а на время.
Начался бой.
Крысы завертелись, подпрыгивали, топорщили шерсть и пищали так противно, что пришлось зажать уши. Диплура замерла, перебирая тонкими ногами; внезапно сделала резкий выпад и все было кончено; одна крыса оказалась в смертельном захвате раздвоенного хвоста, другую безжалостно сокрушили жвалы.
Я не любила крыс, еще меньше любила диплур, но смотреть на омерзительную сцену не смогла. Когда открыла глаза, второй рыжий парень уже накидывал на диплуру мешок; белый панцирь твари отсвечивал красным от выпитой крови.
Оглянулась и замерла: Шер стояла поодаль и беседовала с невысоким сутулым человеком, в котором я узнала Ирвина, конюха господина Дрейкорна. Как он здесь оказался?! Наверное, тоже получил выходной и отправился развлечься.
Шер оживленно жестикулировала, что-то объясняла; Ирвин равнодушно слушал. Поднял глаза и увидел меня; кивнул, приветствуя, затем залихватски подмигнул.
За все время, что я работала в «Доме-у-Древа» я едва обменялась с конюхом сотней слов.
Обычно он бывал угрюм и неразговорчив. Пока в виварии держали жертвенных животных, он ухаживал за ними, а теперь по просьбе хозяина присматривал за моим альфином. Неудивительно, что он оказался знаком с Шер — она больше года работала в «Доме-у-Древа», но все же эта встреча насторожила. В тот день, когда я оказалась заперта в подвале и видела ящики с оружием, конюх отсутствовал; теперь у меня появились новые подозрения.
Тем временем на пятачок выступил коренастый мужчина с обрюзгшими малиновыми щеками.
— Посмотрим, как ты выстоишь против моей крошки, Берн, — хвастливо заявил он, — Приобрел ее у чернокнижника из Мерривайза; обошлась в пару сотенных, не вру, тьма забери!
Краснощекий ногой подвинул деревянный ящик, наклонился, пыхтя, откинул крышку на шарнирах. Толпа замолчала; стоявшие в задних рядах вытянули шеи.
Из ящика показалась… крыса?
От крысы у существа осталась лишь половина — остромордая голова, передние лапы и грудь, покрытая рыжей свалявшейся шерстью с проплешинами. Вместо глаз — стекляшки, рот полон острых как бритвы железных клыков.
Из передней части тела существа выходили каучуковые трубки, оплетающие медный позвоночник — необычайно длинный, отчего существо походило на змею. Заканчивался позвоночник шарнирным механизмом с медными же задними лапами; на каждой лапе — по три серповидных когтя.
Толпа заволновалась и зашептала.
— Да это же некрострукт, Вейлан! Зачем ты притащил некрострукта?
Краснощекий утер пот на толстой шее грязной тряпкой, когда-то бывшей клетчатым носовым платком, и повысил голос:
— Все нормально, ребята! Пора нам посмотреть на настоящий бой. Берн согласился выставить трех диплур и костепалу; посмотрим, кто кого!
Тем временем Шер закончила разговор, пробилась ко мне и потянула за рукав; Ирвин растворился в толпе. Увидев некрострукта, она нахмурилась и выступила вперед.
— Вейлан, тут не жалуют демоновых тварей. Убери ее подобру-поздорову.
Некрострукт дерганым движением повернулся всем телом; медный позвоночник согнулся под острым углом; клацнули стальные клыки. Краснощекий непроизвольно отскочил, затем досадливо махнул рукой, оскалил зубы, хохотнул, и произнес с видом добродушного палача, любящего перед началом экзекуции пошутить со своим клиентом:
— Эти твари — сущая ерунда. Слышала, ходят слухи о заключении Третьего Пакта? Поговаривают, теурги готовы разрешить пускать людей на запчасти для некроструктов. Понаделают солдат и бойцов, каких не бывало. В старину знать развлекалась смертельными схватками между осужденными; в «Мутном Зеркале» писали, что скоро добрую традицию возродят. Но теперь на арену пустят некроструктов, сделанных из людей, а не из животных. Вот потеха-то будет! Из тебя, Шер, выйдет отличная магомеханическая кукла. Коли попадешь на арену, не пожалею денег — поставлю последнее!
Шер ничего не ответила; обожгла краснощекого презрительным взглядом, взяла меня за руку и увела из толпы. Вслед донеслись выкрики и гул; начался новый бой.
— Хватит месить грязь; пора развлечься, — жизнерадостно объявила Шер как ни в чем не бывало, — Пошли в магазин готового платья Брукса. Ты говорила, тебе нужна одежда.
Мы покинули неприглядные Котлы и вскоре оказались в Предгороде, квартале торговцев средней руки, мелких клерков, и небогатых отставных моряков. После грязи и нищеты Котлов он казался раем.
Цены здесь меня устраивали куда больше, чем в шикарном Аристории, и покупками я осталась довольна; к корзине в руках прибавились три объемных пакета.
Когда покидали магазин Брукса, в конверте оставалось немногим меньше половины выданных господином Дрейкорном денег. Он велел потратить все до последнего сентима — невыполнимая задача!
На углу поблескивал скромной вывеской приличный писчебумажный магазин; мелькнула забавная мысль. Попросив Шер подождать, я заскочила внутрь и несколько минут спустя вернулась, пряча небольшую коробку в неброской, но элегантной упаковке. Посмотрим, что вы на это скажете, господин Дрейкорн!
Зимнее небо потихоньку темнело, Небесные часы становились ярче, отражаясь в окнах домов и лужах растаявшего снега. Шер привела меня в трактир «Слепой стрелок».
Место показалось знакомым: да это же та самая едальня, возле которой я на свою беду — или на удачу — повстречала стряпчего Оглетона, когда решилась просить милостыню!
— «Слепой стрелок» славится своей кухней, — объяснила Шер, — сюда заглядывают даже господа из Наоса и Аристория, поэтому в главный зал мы не пойдем. Больно надо смотреть на их напыщенные рожи! Самое веселье внизу; хозяин привечает тех, благодаря кому выбился в люди.
Шер повела к неприметной лестнице сбоку здания.
Мы спустились и нырнули в звон пивных кружек и гул голосов. На скамьях вдоль узких столов в длинном полуподвальном зале сидели простые обитатели предместий.
Все здесь было оборудовано по старинке: ни следа демоновых приспособлений. Просторное помещение освещали газовые рожки; потолок черный от копоти, воздух мутный от дыма трубок и остро пахнущего пара незамысловатых блюд. За стойкой одышливый хозяин заведения расставлял на полках бутылки с залитыми сургучом пробками. Подавальщицы в откровенных нарядах сновали туда-сюда с тяжело гружеными подносами. Длинноволосый юноша в углу терзал аккордеон, выводя не то матросский танец, не то полный страданий романс.
Я поймала чей-то взгляд и нахмурилась: не ожидала я второй раз за этот день встретить конюха Ирвина. Он искоса глянул на меня и уткнул нос в кружку.
Мы прошли в дальний угол; за столом на шестерых нас уже дожидались две девушки — подруги Шер. Завидев нас они замахали руками; меня ощупали бойкими взглядами. Черненькая наклонилась к уху рыжей и что-то прошептала; обе засмеялись.
— Это Лила, а это Изотта, — представила девушек Шер, — год назад они работали вместе со мной горничными в «Доме-у-Древа». Вам будет, о чем поговорить.
Подавальщица принесла вино, орехи и сухофрукты; я хотела отказаться от алкоголя, но Шер уже наполнила стакан и сунула в руки.
Завязалась беседа; подруги Шер поначалу манерничали, но потом принялись оживленно болтать. Принесли горячее: тушеные свиные ребра в винном соусе.
Девицы радостно набросились на еду, мне же есть не хотелось — перебила аппетит горячей булкой с овощной начинкой, купленной у разносчика; оставалось лишь цедить вино и прислушиваться к разговорам.
После нескольких пропущенных стаканов речь зашел о парнях; когда принесли третью бутылку, разговор стал фривольнее. Девушки описывали достоинства своих возлюбленных, Шер слушала, усмехаясь; я помалкивала, надеясь, что и дочь дворецкого рано или поздно проболтается о своем сердечном интересе — пока ничего об этом выведать у нее не удалось.
Однако разговор перекинулся на меня.
Изотта — темнокожая брюнетка — прищурила хитрые, миндалевидные глаза, навалилась грудью на стол задала вопрос, который поставил в тупик:
— Как поживает твой хозяин? Все так же хорош? — в голосе ее звучало жадное любопытство.
Я пожала плечами; что она имела ввиду?
— Хорош, — ответила осторожно.
— Да, хорош, — повторила Изотта, облизала губы, посмотрела на меня в упор и заговорила медленно:
— Помню, как первый раз увидела его — он приехал, когда старый лорд- архивариус умер. Мы, горничные, выдумывали повод, чтобы наведаться в башню и посмотреть на него. Он не такой, как другие теурги. Те бледные, тощие; плюнуть и растереть. А у этого — рост, фигура… А голос — послушаешь, и думаешь — говори еще, милый мой, хоть ругайся, только не замолкай. Вот бы, думаю, увидеть тебя без одежды.