— Что происходит? — шепотом спросила я свою соседку, бойкую чернявую девушку.
— Часы ведут отсчет до ритуала по приговору. На алтарь отправляются те, чьи номера упали в чашу, — быстро проговорила она, пока надзиратель смотрел в другую сторону. — Это как лотерея: есть имена приговоренных, высший вигилант в Адитуме определяет, кто лучше подойдет для ритуала и отправляет жетоны с номерами сюда. Часы отсчитывают время до следующего жертвоприношения. Видишь трубки? Они регулируют количество песка в колбах. Иногда ритуал проводят каждый день, иногда
— раз в неделю. Время определяют астрологи в Адитуме. Этот обычай существует столько, сколько стоит Мешок-с-Костями.
— Зачем это нужно? — ужаснулась я.
— Славное развлечение для заключенных. Невеселое, но других-то нет, — пожала плечами девица. — Каждый раз думаешь: не твой ли номер выпадет сегодня?
— добавила девица с бесшабашным видом, как будто страшная церемония действительно доставляла ей удовольствие. Она притворялась: кончики тонких губ плаксиво опустились, худые пальцы нервно теребили край воротника.
Я содрогнулась. Выходит, однажды надзиратель назовет мой номер: сто одиннадцать. Впрочем, мне обещали суд, а он еще не состоялся.
На допрос меня вызвали один-единственный раз. Комната для допросов не представляла из себя ничего особенного: те же каменные стены, зарешеченное окошко, длинный деревянный стол и шкафы с картотеками.
За столом восседали два незнакомых мне вигиланта и канцлер Моркант. Было страшно вновь встретиться с ним лицом к лицу: я ожидала пыток, издевательств, но ничего подобного не произошло. Теурги вели себя отстраненно, обменивались незначительными фразами, бросали на меня равнодушные взгляды. Канцлер отдал короткое распоряжение, и вигиланты один за другим подошли ко мне и сделали попытку ввести в транс. Брали за подбородок холодными руками и заглядывали в глаза. Хотя я была измучена страхом и неопределенностью, мне удалось оказать им достойное сопротивление. Вигиланты быстро оставили меня в покое и вернулись за стол.
Канцлер молча просматривал какие-то бумаги. Первой тишину нарушила я:
— Что с господином Дрейкорном? Где он? — произнесла я, немея от ужаса в ожидании ответа.
Канцлер оторвался от бумаг, шумно вздохнул, положил руки на стол, сцепил пальцы и пристально посмотрел на меня колючими глазами.
— Его судьба волнует вас больше своей, госпожа Агрона? — вопросил он наконец. Помолчал и произнес:
— Вы еще не поняли, что ваш хозяин предал вас? И не только вас. Дрейкорн предал империю и бежал, как трус. Перед этим наши люди смогли связаться с ним и предложили сделку: его сотрудничество в проведении ритуала слияния и заключении Третьего Пакта в обмен на вашу жизнь. Он отказался и теперь скрывается. Вас радуют такие новости, госпожа Агрона?
Вопреки ожиданиям канцлера, его слова вселили надежду: Джаспер жив и на свободе, теперь я точно знаю это!
— Я вам не верю.
— Дело ваше, госпожа Агрона. Но зачем мне лгать? Так или иначе, вас ждет жертвенный алтарь. Однако в моих силах смягчить вашу участь. Мы можем забрать у вас пять-десять лет и отправить в ссылку. Вам всего лишь требуется ответить на некоторые вопросы. Не желаете отвечать — не нужно. Позвольте вигилантам узнать ответы самим. Они прочтут их в вашей голове, если перестанете сопротивляться. Дрейкорн утаил от нас важную информацию. Хотелось бы знать, что именно, перед тем как состоится вызов Валефара. Это дало бы нам некоторые преимущества при ведении переговоров с высшим демоном.
Я промолчала. Канцлер пытался манипулировать мной — я была в этом уверена.
— Мне ничего не известно, — устало проговорила я, — господин Дрейкорн не делился со мной деталями.
— Неправда. Вам известно больше, чем кому либо.
Я отважилась на другой вопрос.
— Что будет с моими друзьями?
— Вы имеете в виду Убийц Магии? Их предводительницу, ее отца? Боюсь, им не на что надеяться. Свою роль они сыграли.
— Какую роль?
Канцлер неприятно улыбнулся.
— Очень важную и нужную роль, госпожа Агрона. Думаете, подданные империи готовы бунтовать против устоявшегося порядка? Ничего подобного. Чернь вполне довольна своей жизнью. Убийцы Магии — мое собственное детище. Нужно было запугать сенат, склонить его к заключению Третьего Пакта. По моей просьбе Крипе пересылал им деньги и указания через своего человека. Но теперь все кончено. Третий Пакт будет принят на следующей неделе. Суд над вами состоится в ближайшие дни, и по приговору вы и ваши друзья будете отданы демонам в уплату при заключении Пакта. Впрочем, если передумаете и поделитесь информацией, я буду снисходителен. Нет — пеняйте на себя.
Сердце ушло в пятки, смелость испарилась без следа. Канцлер добился своего: мне стало страшно. Что я могу сделать? Я пылинка против моих врагов. Жалкая, слабая мышь, которая посмела ввязаться в дела теургов.
— Катитесь во Тьму, канцлер, — четко произнесла я, — Жаль, что вы не отправились вместе с Крипсом в логово диплур в тот день. Но ничего: я сумею натравить их на вас. Ирминсул дал мне эту власть. Однажды ночью диппуры проберутся в ваш дом и растерзают вас, когда вы будете спокойно спать в постели.
Вигиланты переглянулись, на их лицах мелькнула тень беспокойства, и я испытала мимолетное удовлетворение.
Канцлер и бровью не повел.
— Кажется, вы еще опаснее, чем я думал, — ядовито ответил он. — Нужно поскорее избавиться от вас. Заодно проверим, так ли демоны боятся природной магии, как говорят. Сдается, это ничем не подтвержденные слухи. Жертва есть жертва, и от вас демоны точно не откажутся.
Канцлер кивнул надзирателю и меня вывели.
Однажды утром, когда я терпеливо выскребала гнутой ложкой остатки овсянки из тюремной миски, за дверью раздались голоса, надсмотрщица загремела ключами. Я насторожилась, а миг спустя застыла в изумлении. В камеру вошел стряпчий Оглетон. Дверь захлопнулась, однако смотровое окошко осталось открытым, за ним мелькала синяя униформа надсмотрщицы.
— Добрый день, госпожа Агрона, — сухо произнес Оглетон и нервно переложил толстую кожаную папку из одной руки в другую.
Я вскочила, стальная миска упала на пол и с лязгом откатилась к стене.
— Зачем явились? — поинтересовалась я звенящим от гнева голосом.
— Назначена дата суда: пятый день Сеятеля. Я нашел вам неплохого адвоката.
Но сначала мне нужно…
— Адвоката! — прошипела я. — На кой мне ваш адвокат? Для меня все кончено
— не без вашей помощи, Оглетон. Ведь это вы доносили канцлеру обо всем, что происходит в доме, не отрицайте! Вы предали своего хозяина. Молите Свет, чтобы Джаспер покинул столицу, потому что иначе он найдет вас и тогда вы пожалеете о том, что сделали.
Оглетон выпрямился и уставился на меня в изумлении, а затем резко произнес:
— Прекрати болтать чушь, неблагодарная девчонка!
За дверью кашлянули. Оглетон осекся, вернулся к двери и тихо произнес в окошко пару слов. Затем достал бумажник, пошелестел купюрами. В окошке на миг показалась рука госпожи Верены и тут же скрылась. Дверца окошка лязгнула, нас оставили одних.
Оглетон повернулся, сердито вытер шелковым платком лоб. Только теперь я заметила, как сильно изменился стряпчий: пухлые щеки ввалились, роскошные усы больше на завивались в вензеля, а обвисли, как у унылого сома.
— Вы сильно заблуждаетесь, госпожа Агрона, — с нажимом произнес Оглетон. — Вы оскорбили меня до глубины души. Оглетоны служили Дрейкорнам на протяжении ста лет. Мы верны своим нанимателям в любых ситуациях, даже когда это чревато для нас серьезными неприятностями.
— Кто же тогда шпионил за Джаспером? — произнесла я скептически.
— Кассиус. Ваш золотой мальчик, чертов игрок и пропойца, — выплюнул Оглетон с презрением. — Его благодарите за все, что случилось. Он проигрался в пух и прах. Кто-то оплатил его долги. Как вы думаете, чем он расплачивался? Информацией. Его отец был первостатейный жулик, продавал чернокнижникам осужденных в обход аукциона. Чего ждать от сына?
— Не может быть, — я отказывалась верить услышанному. Поведение Кассиуса не раз вызывало подозрение, но я гнала эти мысли прочь.
Оглетон тем временем понизил голос и торопливо сообщил вторую ошеломляющую новость, которая заставила сердце заколотиться:
— Дрейкорн в столице. Я виделся с ним.
Стало трудно дышать, голова закружилась от облегчения. Я открыла рот, чтобы обрушить на стряпчего град вопросов, но Оглетон уже принялся рассказывать.
— В тот злополучный день Дрейкорн узнал, что готовил канцлер. Он улизнул от преследователей, но забрать вас не успел. Вы помните, что творилось в столице.
Когда он подъехал к дому, было поздно. Он пытался вызволить вас, но ему пришлось скрываться. На Дрейкорна объявили охоту. Сенат подкуплен, как и половина членов Совета Одиннадцати. Впрочем, Совет вскоре одумался: они хотят, чтобы Дрейкорн присутствовал при заключении Третьего Пакта и готовы помириться с ним. Однако они наотрез отказались освободить вас и ваших друзей. Вы не представляете, какое решение принял Дрейкорн…
Стряпчий сделал паузу и прошелся от стены к стене в сильном волнении. Я замерла, не зная, чего ожидать. Когда стряпчий продолжил, в его голосе смешались негодование и восхищение:
— Дрейкорн начал против сената войну. Перешел на сторону мятежников. Обратился к Убийцам Магии, собрал тех, кому удалось уцелеть после того, как канцлер решил избавиться от своих марионеток, а затем объявил себя генералом Линном. Мятеж перешел на новый уровень. Дрейкорн действует с размахом. Он сумел за одну неделю сколотить войско из отставных солдат, списанных на берег матросов, отчаявшихся безработных и тех мятежников, что остались на свободе. Он разбил их на отряды, снабдил оружием. Они перекрыли главные улицы империи, дают отпор отрядам гвардии и шаг за шагом, улочка за улочкой, продвигаются к центру. Вы не представляете, что может сделать теург во главе повстанцев. Дрейкорн знает все о демоновом оружии и механизмах, знает их уязвимые места. Хуже: когда оружие создавалось в мастерских Крипса, Дрейкорн участвовал в заключении магических договоров, и имеет власть в одностороннем порядке приостановить их действие. Несколько небесных плотов его силами стали грудой железяк. Некрострукты рассыпаются в прах. Винтовки системы «плевок гидры» превращаются в руках солдат в бесполезные палки. Схватки становятся все ожесточ