Доны схватили Фредерику под локти и потащили к выходу. Вблизи от них ужасно разило, почти до рези в глазах, перебивая все прочие запахи. Ник молча шел следом и никак не реагировал на происходящее, словно был еще одной марионеткой. Фредди же пару раз дернулась на пробу, но тогда левый дон выкрутил ей руку, и желание сопротивляться сразу же пропало. Или, скорее, затаилось до более удобного момента.
Рука ежеминутно стреляла болью, хотя Фредди и старалась подстроиться под шаг левого дона и даже просила отпустить ее. Но послаблений так и не дождалась, зато уже во второй раз услышала гул, характерный для химических предприятий.
Члены Братства окопались очень глубоко под Эбердингом, но им все равно нужна мощная вентиляция и жар нужной температуры. И что же здесь производят? Собственно, вариантов было всего два: наркотики или взрывчатка. Если вспомнить слова Ника про «большое дело», то второе намного вероятнее. Хотя оставались и другие варианты: отравляющий газ, горючая смесь, которая тлеет даже на голых камнях, а тело человека прожигает вплоть до костей, обычный яд, который можно влить в центральный водозабор…
Из размышлений Фредерику выдернул ощутимый тычок в спину, с которым ее впихнули в просторный подземный зал. Света и здесь не хватало, неровные отблески очерчивали только пару колонн и мозаичный пол, такой старый, что наверняка видел Отца-Защитника. Точно по центру узора сидел трясущийся земпри, старше Пака и еще шире в плечах, но больное воображение все равно рисовало на его месте надоедливого «кузена Паскаля». Фредерика зажмурилась, попыталась отступить, но левый дон толкнул ее вперед, поближе к источнику света.
Тогда земпри впервые поднял на нее глаза. В его взгляде не было страха или надежды, только пустота и усталость, будто он уже умер, а здесь осталась одна пустая оболочка. Кто-то раздел его до пояса и связал руки черной лентой с серебристым кантом. На лице тоже была повязка, не дававшая выплюнуть кляп. Глупо. Все равно земпри не будет кричать, что бы ни случилось, это поняла даже Фредди, за один короткий взгляд.
— После смерти мы становимся перегноем, — из тьмы вышел Карлос Рубио, держащий на вытянутых руках поднос. — Но семя, падая на удобренную землю, дает росток, что пустит корни, обзаведется стеблем, а тот шипами ощетинится на врагов. Каждая частица великого круговорота полезна и важна, и сегодня тебе предстоит сделать свой выбор.
На узорном серебре подноса лежал стилет с выпирающим из рукояти клыком чужого и черная лента. Убей или садись рядом — такой себе выбор, но Фредерика, как истинная Алварес, не представляла себя связанной.
Когда протянула руку, то впервые заметила, как сильно трясутся пальцы. А еще — что ногти окаймлены грязью, а на указательном пальце часть пластины содрана с мясом. Когда только успела так его обломать? И почему до сих пор не чувствует боли? Хотя в затылке пульсировало так, что Фредди не замечала ничего больше.
Рукоять легла в ладонь как родная, но Ник подал знак сменить хват, чтобы удобнее было бить, а не колоть.
— Прямо в сердце, — поддержал его Рубио. — С размаха, иначе не получится с одного раза. И помни, чем больше крови — тем меньше силы удастся скопить, поэтому учись работать аккуратно, если хочешь стать Мастером шипом, а не радующим глаз цветочком.
— Я думала, члены Братства убивают только тех, до кого не может дотянуться закон, — неуверенно пробормотала она и чуть отступила в сторону, чтобы стать спиной к проходу.
— Этот проходимец-земпри перебрал и пытался пристать к одной из наших сестер, — охотно пояснил Карлос.
Но «пытался пристать» в равной степени могло быть и домогательством и невинной шуткой, а то и взглядом. А могло статься, что никаких приставаний не было вовсе, Рубио сочинил их только что, ради Фредерики.
— Ну да, этот мог, здоровый такой, — пробормотала она, прижимая к груди руку с зажатым в ней стилетом. — От этих земпри добра не жди.
— Не тяни время, просто ударь, вот туда, — Карлос начал терять терпение и ткнул набалдашником трости в грудь будущей жертвы.
Земпри внезапно взвился и попытался не то достать Рубио, не то просто встретить смерть стоя, но двое донов тут же навалились на него, удерживая на месте. Здоровяк пытался отпихнуть их, но тощие с виду мужчины даже не прилагали усилий, что пугало в разы больше их потрепанного вида.
Карлос повернулся к Фредерике с торжествующей ухмылкой, которая намекала: вот видишь, сила не на твоей стороне, давай, решайся скорее, или черная лента обхватит и твои тонкие запястья.
«С размаха, иначе не получится с одного удара…»
Получилось.
Лезвие расчертило яркую дугу рядом с лицом Рубио, от которого веером брызнуло кровью. Фредерика не разглядывала, что она задела и как сильно, достаточно того, что Карлос, а вместе с ним и прочие доны отвлеклись на его рану. Они все расслабились, посчитав хрупкую Алварес слишком слабым и нерешительным противником, тем самым дали шанс на побег. Фредди отбросила стилет к земпри, а сама изо всех сил рванула к темному проему, через который ее привели в зал.
Глава 20. Трещина на сердце
Паку подавали уже третье блюдо, но он не запоминал ни их вкуса, ни вида. Только крохотный, на один зуб, размер порции каждый раз вызывал неприятное удивление, как и цена. В ресторанчике, где они с общинными обедали по прибытии в Эбердинг, на такую сумму можно было пировать трое суток, еще и на блудливых девок бы осталось, а здесь — какая-то мелочь, таявшая во рту быстрее, чем успеешь распробовать.
Впрочем, его мысли и так были слишком далеко отсюда, чтобы по достоинству оценить еду. Потому Пак и вяло двигал челюстями, чаще прикладываясь к стакану с водой, чем отправляя в рот пищу.
Они расстались с Клу три с половиной часа назад, пора бы ему появиться в оговоренном месте. Если, конечно, крохотного вержа еще не нашли, не затоптали ненароком или же не привалило камнями, вместе с Фредерикой и ее чокнутым профессором. Тот слишком уж лихо бросался взрывающимися бутылями в подземелье, чтобы быть полностью адекватным.
На центральный вокзал Пак все же прибыл. Распрощался с провожатым из особого управления, осмотрел залы ожиданий, переоделся в одном из магазинчиков, владелец которого за символические десять галлов согласился принести ведро теплой воды, мочалку и повесить на дверь табличку «закрыто», пока странный покупатель не отмоется и не переоденется в чистое. Он почти вернул Паку веру в столичных жителей, по крайней мере в то, что не все здесь решается пятьюдесятью галлами, иногда можно и поторговаться.
Став чуть больше похожим на свогора, чем на битого жизнью бродягу, Пак отправился к кассам и уже там узнал, что с его билетами можно не только уехать в общину на Зеленом поезде, но и за границу — на красном. И даже сесть на синий, который без остановок доставит в порт, откуда завтра ранним утром отбудет корабль до одной из колоний. Значит, оставалось еще почти четырнадцать часов на то, чтобы найти Фредерику и убежать вместе с ней так далеко, куда не дотянутся ни члены Братства, ни сотрудники особого управления. А если донья не согласится — Пак доставит ее домой и на этом их пути разойдутся. Вечно оберегать склонную к авантюрам Фредди все равно не выйдет, но хотя бы свою совесть он успокоит.
Хотя с каждой секундой все сильнее росла вероятность, что на совести повиснет еще и пропажа Клу.
— Желаете еще вина? — официант возникал всегда ровно в те моменты, когда Пак и сам слабовольно хотел пригубить немного алкоголя, чтобы снять напряжение. И пойди пойми, то ли это хорошо замаскированный верж, то ли просто профессионал, мастерски предугадывающий желания гостя. — У нас есть отличное белое, из колоний. Очень ненавязчивое и не дурманит голову.
«Значит, бьет по ногам», — про себя закончил Пак и покачал головой. К тому же первый бокал «терпкого красного», заказанный из любопытства, все еще стоял нетронутым.
Раньше. Сейчас Пак заметил, что темно-красной жидкости там осталось на самом донышке, и в ней, как в луже, развалился довольный и мокрый Клу.
— Жажда замучила, — признался он с громкой отрыжкой.
Пак поспешил обхватить стекло ладонями, укрывая вержа от посторонних глаз, хотя стол все равно стоял в самом дальнем углу зала, прямо за разлапистым экзотическим растением.
— А если бы тебя официант заметил?
Пак за шиворот вытащил Клу из стакана, обтер его салфеткой и пододвинул ближе тарелку с горкой серого и склизкого блюда.
— Пф-ф-ф! Сказал бы, что я твой ручной кролик, у богатых свои причуды. Кстати, я тут пока добирался, придумал почти беспроигрышную аферу. Видел напротив вывеску ювелира?..
— Где Фредерика?
На фирменное блюдо от шеф-повара не позарился даже голодный и усталый верж, а Пак понял, что и те глотки воды были лишними, они заполнили желудок и тошнотворно подкатили к горлу.
— Ты знаешь…, — паршивец замялся и с тоской оглядел стакан. — Да на кой тебе эта донья? В Эбердинге этих обедневших гордячек столько, что можно личный гарем собрать, по примеру Отца-Защитника. Или даже семь жен взять, по одной на каждый день недели!
Многоженство в Ньоле не одобряли, но при должном усердии шестерых лишних доний можно было оформить как официальных любовниц, лазейки в законе остались как напоминание об имперском прошлом и страстной натуре истинных донов. Но сразу семь подобных Фредерике девиц гарантированно свели бы Пака в могилу, он и с одной едва справлялся.
Да и сама мысль показалась чуждой, подкинутой воспаленным разумом, который тщетно пытался продумать варианты будущего. Желательно такого, где Пак остается жив, цел и не машет киркой на руднике, вместе с другими каторжниками.
— Правда не пойму, зачем тебе эта донья, — нахмурился Клу. — Красивая, да, но бешеная! А гонору на целую императрицу.
— А здесь, как у тебя с деньгами, — пожал плечами Пак, — логического объяснения нет. Давай, выкладывай, где Фредерика.
— В тайном убежище Братства терна. Дева Порочная, да это будто играться с торчащей под забором пушистой метелкой, а потом найти на другом конце этой метелки здоровенного тер