Бьянка входила в золотой прайд Саши. Хотя, возможно, Саша следовал за Бьянкой? Это было неоднозначно, но в сегодняшнюю Рождественскую ночь машины нежданных гостей уже шумели моторами под русскую попсу у входа в шале.
– Как ты посмела дать им наш адрес? – накинулась Сэм на Бьянку.
– Слушай, я даже не думала, что они реально сюда припрутся. Я просто выставила фотку с геолокацией.
– Какая же ты все-таки ду…
Сэм была готова наконец прямолинейно высказать Бьянке всё, что она о ней думает, но услышала дверной звонок – кто-то настойчиво жал на кнопку несколько раз подряд.
Уже понимая, что ни к чему хорошему этот визит не приведёт, все дружно направились к двери с готовностью решать большую проблему.
Глава шестая. Волчата
На парковке у дома гремела музыка из трёх BMW. Неизвестно, почему все «бриллиантовые» русские мальчики, проживающие в Европе, предпочитали именно эту марку машин, но факт оставался фактом.
На пороге еле держался на ногах Саша. От него сильно несло травой.
– Бьянка, дорогая! Ха-а-а! Здорóво!
– Боже, Саша, ты же почти в умат… Кто за рулём? – продемонстрировала обеспокоенность Бьянка.
– Тим. Пока до вас доедешь, можно ёбнуться – или головой или с гор! Сама знаешь все эти серпантины… С кем это ты тут сегодня?
Алекс подошёл ближе к Бьянке, демонстрируя, что он ее главная компания на вечер.
– О-о-о, чувак, я всё понял. Поздравляю и завидую. А эти остальные? Твои новые друзья? А как же мы? – Саша старательно выговаривал слова, но их всё равно было сложно разобрать.
– Я еле понимаю, что ты говоришь. Проходите в дом, раз приехали. – Бьянка проявляла гостеприимство и дружелюбие, и это остальных привело в бешенство.
– Стоп! – встряла в беседу Сэм. – Вас вообще-то никто не приглашал. В доме нет свободных комнат.
Саша поморщился, разглядывая Саманту.
– Да мы и не собирались. Мы тут просто катаемся. Бьянка, я же хотел тебя поздравить… – Он повернулся и поплелся к своей машине, видимо, чтобы что-то из нее забрать. Но вдруг остановился рядом с «пежо» Сельмы и рассмеялся. – А это еще чьё ведро? – Что было сил Саша втянул в себя слюну и смачно харкнул на машину Сельмы.
– Ах ты, мразь! Te matare![21]
Срываясь на испанский, Сельма выбежала из дома и бросилась к Саше, но ее опередил Август. Он добрался до него быстрее остальных и вмазал кулаком по морде. Алекс и Фрэнсис застыли в сторонке, остальные же всей толпой ринулись к месту, где началась драка. Русские мальчики вылетели из машин, лишь Тим Снейк неподвижно стоял позади всех.
Не в силах дать сдачи, Саша упал от удара в снег. Двое русских мальчиков прыгнули на Августа, на защиту которого примчались Чёрный принц и Сельма. Невпопад размахивая руками, падали и поднимались испанцы и, стараясь остановить всё это, визжали Сэм, Валя и Мария.
Русские мальчики были похожи на волчат, напавших на дом из тёмного леса. Островок света вокруг шале окружала кромешная тьма, где пугливо и безжалостно всё живое. Их почти детские лица стали уродливыми, мальчики выплёскивали накопленную обиду в криках и жестах, и как месть всему – вседозволенность действием. В их душах почти не осталось тепла, которым можно было бы согреться. Исполняя новый тренд по воле своих родителей, дети девяностых из семей новых русских богачей были первыми, кому достались студенческие визы в Швейцарию, Англию, Америку. Дети уезжали одни в годы начальной школы, близких заменяли им европейские учителя из пансионата – такие странные люди в глазах русского ребенка, так непривычно объясняющие окружающий мир. Порой волчата негласно считались неудобным последствием первых браков, и их воспитывали только редкие звонки в чужой стране и пополняющийся неизвестно кем банковский счет, а став взрослыми, они не понимали, откуда были родом, на каком языке им говорить и кого любить. Им никто ничего не объяснял, воля их ослабела и почти уснула. Как сгусток ядерной энергии, вырванный из атома, они теперь бродят по этой благополучной земле, в такие ночи, как сегодня, искажая неразборчивой ненавистью свои лица и чувствуя себя живыми.
Эхом в горах повторился выстрел, зашумели крылья птиц, сорвавшихся с деревьев.
На крыльце дома, держа в руках дымящуюся армейскую винтовку, стоял хозяин шале. Рядом с ним был Мустафа, видимо позвавший его на помощь.
– Я сейчас позвоню в полицию! Быстро все, кто здесь не живет, убирайтесь отсюда! – Несмотря на французский акцент, слова владельца дома стали понятны всем.
– А я из Сирии! Со мной вообще шутки плохи! – не мог не внести свою лепту Мустафа.
Все испугались, и, пожалуй, многим припомнилась история, как не так давно у одного клуба в центре Женевы житель швейцарской многоэтажки все же выстрелил из ружья в орущего под его окнами иностранца. Несмотря на вечную отстранённость Швейцарии от войн, каждый мужчина здесь был обязан отслужить в армии, а затем хранить дома оружие на случай мобилизации. И учитывая, что швейцарцы считаются лучшими в мире наёмниками для участия в войнах других государств, армия у этих ребят была что надо.
– Всё, всё, мы уходим. Только не стреляйте! – Саша очнулся и принялся распихивать своих ребят по машинам.
Разгорячённые, все теперь пытались отдышаться. Сэм с ненавистью посмотрела на Бьянку, которая тёрлась около русских.
– И ты вали отсюда. – железным голосом приказала ей Саманта.
– А ты давай повежливей!
– Еще одно слово, и клянусь, что я организую тебе порцию слабительного в кофе. Обосрёшься прямо за своим столом в кафетерии.
Тим, который держал нейтралитет в любой сложившейся ситуации, чуть улыбнулся, казалось, восхищаясь Сэм, но взял под руку Бьянку.
– Признаю, что злость тебе к лицу, но ты, дорогая, сегодня чересчур разгорячилась.
Снейк вроде как обращался к Бьянке, хотя его слова прозвучали будто бы и для Сэм. Бьянка в недоумении поморщилась, но не успела ничего ответить – Снейк уже тянул ее в машину Саши.
Парковка у шале почти опустела. Все вернулись в дом и из чувства благодарности предложили хозяину хостела отметить вместе с ними Рождество. Он отказался и в качестве «спасибо» попросил вести себя как можно тише и больше никому не открывать дверь.
Все стали подсчитывать урон.
Больше всего досталось Августу. Его лицо украсили ссадины и здоровенный синяк, майка была порвана. Рядом с ним кружилась Валя, которая, попросив у хозяина дома аптечку, стараясь вспомнить, чем лечил ее в детстве папа, когда она падала с велосипеда. Вроде нужно было намочить хлоргексидином марлю, а потом еще найти местное подобие пантенола… Но, честно говоря, Август чувствовал себя превосходно: он был героем вечера, и сейчас его нежно лечила Валя.
– Эта баночка почти пустая… Я сейчас схожу на кухню, посмотрю, есть ли там еще обеззараживающее в аптечке. Подожди меня здесь.
– Стой! Я с тобой, помогу поискать. – Август последовал за Валей.
Они принялись потрошить аптечку, убранную в кухонный шкафчик, стараясь угадать, что означают французские названия лекарств. Вскоре отыскался и хлоргексидин. Август прислонился к кухонному столу, с упоением позволяя Вале дотрагиваться до своего лица мокрой марлей.
– Тебе не больно так?
– Чуть-чуть, терпимо. Слушай, я, кстати давно хотел тебе кое-что сказать…
Август взял Валю за руку и с трепетом положил на ее ладошку свою большую ладонь.
– Знаешь, сегодня во время игры ты сказала: «Я никогда не уеду из Швейцарии». Помнишь ведь, что я не выпил? Я не сделал этого, потому что уже знаю, что не останусь здесь.
Валя уставилась на Августа. Ее рука дрогнула, она высвободила ее из ладоней парня. Перед ее глазами, как видение, из маленьких зёрнышек проклюнулись росточки, так долго спящие под землёй, а потом на гибких стебельках начали распускаться цветы. Валя тряхнула головой, стараясь отогнать мóрок, она не хотела их видеть.
– Есть одна интересная тема в Бразилии. Ты же знаешь, что Сельма возвращается туда после выпускного? Так вот, она поможет мне там устроиться. Я не хочу возвращаться в Россию или оставаться здесь. Это будет лично мной выбранный путь, понимаешь? И я бы хотел, чтобы ты поехала со мной.
– Август… Что мы будем делать в Бразилии? А как же… мы же все вместе хотели открыть бар в Женеве и остаться здесь!
– Валя, ну это же несерьёзно. Ты просто еще не до конца осознаешь. Наш мир здесь – он… как пребывание в отеле, он конечен. А ты такая нежная, еще ребёнок, тебе трудно будет одной, тебе необходимо рядом надёжное плечо. Просто скажи мне, что ты планируешь делать? Вернуться к семье? Не смеши меня… Или остаться здесь? С кем, объясни мне, ты собралась остаться?
Валя молчала, как пленница под обрушившейся лавиной. Август продолжал:
– Может быть, хочешь сказать, что с Самантой? Да, я вижу, вы не просто подружки. Ты постоянно ходишь хвостиком за ней! Валя… я прекрасно изучил эту страну, да и Саманту тоже, прислушайся же ко мне!
Слова Августа прозвучали для Вали, как долгожданный взрыв, она устала от напряженного затишья, от недосказанности. Она почти вплотную приблизила лицо к лицу Августа, чтобы что-то сказать ему, но в этот момент на кухне появился Мустафа. Его послали разведать, почему так долго не возвращаются Август с Валей. Август впервые посмотрел на него так, что Мустафа понял – здесь серьёзный разговор.
– Оставь нас, Мусти. И всем передай, чтобы нас наконец, мать их, оставили в покое!
Растерянный Мустафа покорно, так и ничего не сказав, повернулся и вышел. Валя поняла, что Августу просто необходимо выговориться.
Тот посмотрел ей прямо в глаза.
– Разве ты не видишь, Валя, насколько мы с тобой отличаемся от остальных? Вспомни, что сделал Алекс сегодня во время драки? Вспомнила? Он спрятался, так же, как и Фрэнсис! А ведь его девушке тоже могло случайно прилететь. Русский парень никогда бы так не поступил! Я вырос в швейцарской школе… С самого детства меня пиздили за то, что я отказывался стучать. То есть чётко выполнять местные законы. Так с кем ты хочешь здесь остаться, Валя? С этими занудными, невыносимо правильными и скучными стукачами, которые, поверь мне, ненавидят нас просто потому, что мы другие, не такие, как они, или с этими… одичавшими, с Сашей и цыганами?