Стоит, конечно, отметить, что нынешние Юлькины истории были еще невероятнее детских и, кажется, с годами становились только интересней. Возможно, на районе даже существовал анонимный клуб Юлькиных бывших. В нем наверняка состоял и парень, которого она заперла в его же ванной, после чего покинула квартиру. (Во время ужина с ним Юлька поняла, что он ей больше не нравится и продолжения она не желает, а затем совершила побег.) И несчастный Славик, который, бедняга, встречался с ней аж два года, теперь нуждался в особой психологической помощи. Ну, и многие другие.
Слушать Юлькины рассказы было наслаждением. Она и сама, пожалуй, сознавала, какой нелепый и смешной бардак создавала своими же руками. При этом ее яркая миловидная внешность совсем не предвещала беды. И, возможно, весь этот переполох в сменяющих друг друга романчиках заведомо был лишь классным развлечением в тихом городке-спутнике Москвы, где кроме как помогать бабушкам в палисадниках и есть толстую пиццу в местном кафе-ресторане-ночном клубе (всё в одном) было просто нечего.
От каникул до каникул соседка ловко успевала вляпаться в парочку сочных инцидентов. В ответ Валя мало что рассказывала о своей жизни. Ей казалось, ее истории не встретят понимания, поэтому все они оставались заперты в комнатах жителей Les Berges у реки Роны. Она искренне не представляла, как может рассказать всё, чем оказалась напитана ее душа. Поэтому лишь говорила: «На зимних каникулах мне нездоровилось, вот я и не приехала» или «Я познакомилась с американкой по имени Сэм, мы подружились». Без деталей.
Несколько раз в год соседки встречались за чаем или вином, хрустели чипсами Lays, по которым Валя так тосковала в Швейцарии, и уходили на балкон дымить сигаретками. После мылили руки ягодным шампунем (он не кончался уже сто лет), в три слоя мазали ладони кремом и заливались вонючими духами, больше пахнущими спиртом, чем приятными ароматами, которые последнее десятилетие выполняли роль туалетного освежителя на старой квартире. Так с легкостью пролетали несколько часов, и уже под вечер Юлька возвращалась к себе спать – в пижаме, которую не снимала с самого утра. Тогда для Вали наступал час визита в дом папы.
Так было и на этот раз.
– Я рада тебя видеть, Юлька! В следующий раз у тебя обязательно все сложится! – улыбнувшись, ласково сказала Валя.
– Ой, я уже давно не верю, что мне повезет.
– Ну да, пора бы стать серьезнее, тебе ведь уже целых девятнадцать. Старушка! – Валя рассмеялась и обняла Юльку. – За мной уже подъезжают. Может, еще увидимся на этих каникулах. Ну, или на следующих.
– Да, посмотрим. Звони, заходи…
Телефон Вали завибрировал. Официальный голос водителя сообщил, что ей пора выходить. Девочки чмокнули друг друга в щеки и расстались.
Валя вдруг вспомнила, что не сделала самого главного, ради чего она приехала в бабушкину квартиру. Она достала из шкафа древний рюкзак, купленный когда-то кем-то из семьи, и закинула в него косметичку, домашнюю майку и пару комплектов нижнего белья. Во-первых, заново собирать чемодан было долго – водитель уже ждал у подъезда. А во-вторых, Вале хотелось разобрать свои детские фотографии. Она совершенно забыла об этом, засидевшись с Юлькой. На одной антикварной свалке в Швейцарии она купила симпатичную деревянную рамку на четыре фото и теперь хотела подыскать для нее подходящие снимки из коробки в бабушкиной квартире, где хранились все альбомы. Валя решила, что вернется сюда завтра днем, поэтому сегодня отправится к папе налегке – без чемодана.
Серо-голубые тени теплых весенних сумерек свисали с крыши пятиэтажки. Водитель захлопнул за Валей дверцу машины. Она посмотрела на свой двор сквозь глухую тонировку окна: казалось, моментально наступила ночь.
В половине девятого вечера знаменитые московские пробки редели. До дома отца ехать не больше часа. Можно было задремать, провалившись в мягкое кресло, иногда приоткрывая глаза, поглядывая на мелькающие обочины. Лес Подмосковья сменялся деревянными домишками, одинаковыми многоэтажками, иногда взгляд цеплялся за подобия зáмков – это были дешевые придорожные гостиницы с помпезными названиями. Бок о бок с ними предлагали домашнюю еду совсем простенькие кафе и, пожалуй, вызывали большее доверие. Машина въехала на МКАД, город вырастал вокруг, превращаясь из безликих новостроек и серо-коричневых советских домов в праздничную, монументальную, уютную, инновационную, разноцветную Москву. Дорога к ее сердцу занимала половину пути, в котором, пробиваясь через плотные ряды дорогих машин, можно было наконец оказаться на знаменитых улицах.
Валю разбудил телефон. На экране высветилось имя «Юлька». Соседка взволнованно затараторила в айфоне:
– Вы далеко уехали? Я забыла у тебя свой кошелек!
– Мы… я не знаю… – Валя осмотрелась по сторонам.
– Мне он очень нужен, я скоро ухожу.
Посмотрев за окно, Валя поняла, что совсем не узнает дорогу. Она приподнялась и еще раз хорошенько оглядела окрестности, точно почувствовав, что никогда раньше не была в этих местах. Валя решилась заговорить с водителем, который за весь этот день почти не сказал ни слова.
– А мы разве правильно едем?
– Ну да… в новый дом.
– В новый?! – удивлённо решила уточнить Валя.
– Ну да, они же переехали.
Водитель покосился на Валю через зеркало заднего вида, как бы спрашивая: «Ты же об этом и так наверняка знала, я же не сболтнул лишнего?» Валя округлила глаза, было заметно как волнение отразилось на ее лице, но она старалась не подавать вида и спокойно произнесла:
– Я просто никак не могу привыкнуть.
Притворщица из Вали была, конечно, никудышная, но такой ответ все же упредил потенциально длинную неприятную беседу. Юлька, ожидающая инструкции, как попасть в квартиру, завизжала в телефоне:
– Валя, ты со мной говоришь?! Не поняла, что мне делать?
– Да, извини. Слушай, у нас есть семейный тайничок в цветочном горшке. Знаешь, он такой желтый, в нём фикус растет или как его… с большими листьями. В общем, ключ в баночке закопан в землю. Можешь взять, только хорошо его потом спрячь.
– Ну слава богу! Ты меня просто спасла! Больше не отвлекаю, чмоки!
Юлька отключилась. Водитель еще раз кинул странный взгляд на Валю. Ужалившись им на секунду, она отвернулась и остаток пути непрерывно смотрела в окно, пытаясь самостоятельно вычислить расположение дома, который так давно мечтала увидеть. Отец строил его больше года, Валя как раз в это время училась в Швейцарии и во время прошлых каникул не приезжала на стройку. Она видела дизайн-проект дома, знала, что он будет большим и красивым. «Как странно, что папа не сказал мне, что они уже переехали. Наверное, это оттого, что он до сих пор злится на меня после зимних каникул…» – мысленно рассуждала Валя.
Вскоре машина въехала в хвойный лес и через пару минут остановилась у шлагбаума, к которому подошел вооруженный охранник. С серьезным лицом он осмотрел номера, сверяя их со списком в руках. После этого доступ был разрешен. Вдоль ухоженной дороги заборы прятали высокие особняки. Валя изучала их верхние этажи, стараясь вспомнить детали проекта семейного дома. Но все они были чужие. Наконец она увидела впереди что-то знакомое. Валя выпрямила спину и собралась с мыслями. Так чувствуют себя люди перед дверями роскошного отеля, пообещав заглянуть на неуютный званый прием. Это был тот самый дом. Водитель откуда-то достал маленький пультик и с его помощью открыл ворота, замигавшие двумя синими лампочками. Колеса медленно перекатывались по каменной мозаике, подъезжая к дому. Мотор «бентли» замолчал.
В открывшихся дверях показалась Тамина, она дежурно улыбалась. Валя зашла в дом.
Она попала в изумительный холл. В нем на вошедшего не нападали позолота и изобилие хрусталя, не заставляли чувствовать себя крохотным лилипутом высокие мраморные колонны. Его дороговизна тихо звучала в качест-венных дизайнерских материях, формах и сдер-жанных цветах. В этом великолепии странно смотрелась Любочка. Было очевидно – кто-то очень удачно подсказал ей дизайнера.
– Ми-и-илая, привет! Как ты добралась?
За Любой вышел отец. Его слишком серьезное выражение лица настораживало.
– Привет, всё прекрасно и без пробок. А я даже и не знала, что вы уже переехали! – Голос Вали почти звенел.
– Совсем недавно. Мы с Таминой сейчас накрываем ужин, а папа пока покажет тебе дом. – Любочка улыбнулась, подошла к Вале и чуть коснулась ее плеча, громко шепнув: – Ой, у тебя тут грязь какая-то, посмотри потом сама в ванной.
Валя дёрнулась, попытавшись увидеть свое плечо, что было почти невозможно. Она смущенно стряхнула невидимую грязь ладонью.
– Пойдем, Валя, за мной, – пригласил отец.
Валя последовала за ним. Он останавливался в каждой комнате, кратко давал пояснения об их предназначении. В доме было четыре высоких этажа. На первом находились гардеробная для верхней одежды, хозяйственное помещение, крохотная спальня Тамины и большая комната, видимо для нелюбимых гостей или водителей, ожидающих команды к выезду. Можно было подумать, что это зал для приёма гостей, но только, зайдя в нее, не возникало желания расслабиться на диване или в креслах. Мебель была жесткой, темной и строгой, сама комната – тесной, а большая соседняя прихожая как бы приглашала покинуть дом. Весь второй этаж занимали просторная кухня, столовая и еще одна гостиная.
Хозяйская спальня с двумя гардеробными и хамамом отвоевала для себя половину третьего этажа. Из нее можно было попасть в кабинет и библиотеку. Рядом с главной спальней находилась еще одна спальня поменьше. В этой спаленке над маленькой кроваткой на нежно-голубых обоях спали слоники на розовых и белых облаках. Это была детская. Валя почувствовала, как ей становится душно. Она осторожно спросила отца:
– Люба беременна?
– Пока нет, – ответил ей отец.
Последний этаж занимали спортзал, игровая для будущих детей и еще одна комната, в которой папа наконец выпустил из рук рюкзак Вали.
Это была вполне уютная комната в нейтральных бежевых тонах. Она не производила впечатление женской или мужской, интерьер был умеренным и усредненным. Помимо кровати здесь еще стояли небольшой комодик и кресло.