Видеть Августа таким серьёзным было неожиданно. Видимо, утренняя новость действительно сильно его расстроила. Вале и правда стало немножко стыдно, но и извиняться перед Ави она не хотела, хотя всё же водку она теперь держала в руках, словно ей ее подсунули – неуверенно и без восторга, и, опустив глаза, молча вошла в Les Berges.
На общей кухне смешивались запахи, которые нигде более в мире не могли встретиться вместе. Сельма заливала кокосовое молоко в кастрюлю с креветками, ей помогал Чёрный принц, выдавливая сок из лайма, заодно пытаясь выучить название нового блюда, тихонько бормоча: «Мокека, мокека…»
Вооружённая большим ножом Мария готовила сашими. Выглядело очень сексуально. Мустафа принялся заниматься салатом и начал расковыривать гранат. Испанские торчки готовили дорожку кокаина. Алекс оказывал всем моральную поддержку, уверяя, что ему нечего предложить столу. Август куда-то пропал. Валя стала раскладывать продукты для борща, и только она решила спросить: «А где же Сэм?», тут же увидела, как Саманта вошла на кухню. Вместе с ней словно влетели миллионы разноцветных бабочек, и счастье видеть их было столь велико, что сердце замерло. Сэм по очереди поцеловала своих друзей троекратно в щеки, следуя швейцарской традиции, а Валю еще нежно погладила по голове.
– Я взяла на всех профитролей и немного вина из французского ресторана. Ужасно узнавать такие новости… Бедную девочку нашли далеко не сразу… – начала беседу Саманта.
– Какие-нибудь подробности знаешь? – спросила ее Валя.
– Она снимала квартиру в городе. Ее родители прилетели из Венесуэллы после того, как долго не получали ответа на сообщения и звонки. Тогда и увидели ее. Я знала ее со школы. И вот неделю назад она перерезала себе горло ножом… Как страшно! Никто не знает причины, записку не нашли.
– А у нее был бойфренд? Может, он виноват? – поинтересовалась Сельма.
– А где она жила? – уточнил Мустафа.
– Последний раз я ее видел в кафетерии, она выглядела о’кей… – сказал Алекс.
– Сейчас я прочитаю вам стихотворение, которое я посвятил Марии-Стефании, – обратился ко всем только что вошедший на кухню Август.
Все замолчали в недоумении. У каждого возник вопрос: «Август и… стихи?» Он добавил, что сочинительство заняло у него несколько часов, поэтому не нашлось времени приготовить что-либо для ужина, а затем попросил не смеяться над ним. Никто даже не успел ничего сказать – поразивший всех до глубины души наследник сибирской мафии принялся зачитывать свой стих:
Мы почти не знали тебя,
Но ты была одной из нас.
Мы пьем сегодня за тебя,
Сегодня без веселых фраз.
Пусть будет пухом земля,
Мы грустим из-за тебя.
Зачем так рано ушла из мира,
Мария-Стефания…
Глаза Августа увлажнились, это заметили все. Сельма тоже прослезилась, но не от содержания стихотворения, а от того, что его написал сам Ави. Валя поняла, что больше на него не обижается. За спиной она уловила шепот Мустафы: «Что-то мне подсказывает, что его отец относится к смерти куда менее сентиментально…» Валя не смогла сдержать смешок, но, кажется, никто этого не заметил. Она тут же стала серьёзной, как того требовал момент, и сказала Августу:
– Ты такой молодчинка! Слушай, ты не так прост, как кажешься! Давно пишешь стихи?
– Спасибо. Это в первый раз. Ладно, не будем это долго обсуждать… Давайте ужинать.
Валя предложила Августу помочь ей в приготовлении борща, он охотно согласился. Кухня зазвучала сковородками, кастрюлями и бурлящей водой. Уже через час на столе выстроилась череда блюд: бразильская мокека, японское сашими, французские профитроли и арабский салат с гранатом. Возможно, еще стоило попросить подежурить врача за дверью, потому что никто ранее не смешивал всё это в одном желудке. В финале всех кулинарных экспериментов Валя объявила:
– А вот и мой сюрприз готов! Я предлагаю сегодня всем познакомиться с коронным русским блюдом, и борщ мы будем есть, запивая водкой. У каждого будет своя рюмочка. Только не переворачивайте ее разом, как б-52, а потя-я-ягивайте понемногу! Водка здесь нужна как специя – чисто для вкуса. На закуску у нас бутики со знаменитой русской «Докторской» колбасой на чёрном бородинском хлебе, натёртом чесноком!
– Звучит – класс! Зачёт тебе, Валя, – похвалил ее Август.
– Экстравагантно. Хотя я всё еще не могу понять, как суп может быть красного цвета, это очень странно… – с недоверием поглядывал на борщ Мустафа.
– А у меня идея! Давайте всё хорошенько упакуем, возьмём пледы и пойдём ужинать на помост! Суп можно пить из кружек, – предложила Сельма.
– Не суп, а борщ, – поправила Валя. – Есть разница. Это два разных блюда.
– А я намутил травки. Там мы и расслабимся, – оживился Алекс.
– У какого дилера брал? – тут же поинтересовалась Сэм.
– У чёрного Альфреда, – ответил красавчик.
Сэм одобрительно кивнула.
Помост был любимым местом всех обитателей Les Berges. Там они проводили летние вечера, а зимой кутались в самые теплые пуховики и все равно выходили завороженно наблюдать за рекой. Здесь взрослеющие дети делились своими мечтами и планировали открыть сообща бар, чтобы никогда не расставаться.
В тёплые дни мальчишки прыгали с моста в реку, хотя это и была рискованная затея. Мост был достаточно высок, а течение Роны по-горному быстрым, можно было случайно разбиться. Чаще всего все просто валялись на деревянных досках как морские котики на галечном берегу.
Сегодня вечер выдался прохладным. Укрывшись пледами, все жались друг к другу, словно бездомные кутята. Валя лежала на коленях Сэм. Ей хотелось поговорить с ней, но подходящий момент всё как-то не складывался. Саманта бережно перебирала Валины волосы, и для Вали эти минуты были молчаливым счастьем. Рядом с Валей лежал Август, касаясь своим телом ее ноги. Он старался не двигаться. Сельма кормила своей мокекой Алекса с ложки. Принц и Мария присматривались к водке как к специи. Мустафа походил на восточного мудреца, задумчиво втягивающего дым большущего косяка.
На другом берегу поблёскивали глаза цыган, шарящих в сумерках в поисках своей исчезнувшей тележки. Запах травки смешивался с ароматами разной еды, паром от горячего борща, разлитого в чайные кружки, и теплом тел.
«Как же я вас всех люблю…» – подумала Валя и закрыла глаза.
Ей представился выпускной, на котором все ее друзья будут потрясающе красивыми, а обворожительная Сэм в длинном платье даже похожа на невесту. Этот праздник будет самым шумным из всех! Тогда случится долгожданный приезд семей и… что же будет дальше? Ведь, следуя законам, почти каждый из студентов после завершения учебы будет вынужден вернуться в свое далекое от Швейцарии государство. Неизбежно ли это? Валентино стало не по себе. Ей показалось, что момент сегодняшнего счастья мог стать для всех последним, как неделю назад прошел последний день жизни загадочно ушедшей Марии-Стефании.
Внезапно Валя почувствовала руки Сэм на своем лице. Она трогала ее губы, а затем открыто, при всех, начала ее целовать. Первым это заметил Август. Что бы он ни подумал, но, видимо, его это возбудило. Он жадно заполнил свой рот пальцем Саманты и стал его облизывать. Не понимая, что происходит, Валя захотела позвать на помощь Сельму, но увидела, как ее уже раздевает Алекс. Они вот-вот начнут заниматься сексом! Испанские торчки сосались, втирая порошок языком друг другу в дёсны, рядом с ними принц пил водку из пупка Марии и звал присоединиться к ним Мустафу.
– Pineapples, pineapples, pineapples!!! – завизжала Валя.
– Господи, что с тобой? – забеспокоилась ошарашенная Сэм.
Валя ошалело осмотрелась вокруг. Финальная сцена оргии из «Парфюмера» ей просто привиделась. Слава, слава богу!
– Ничего… знаешь, мне нужно пройтись. Я побуду одна, не беспокойтесь.
– Опять тебе что-то мерещится… Держи телефон в руках, чтобы мы тебя не потеряли, – отпуская Валю, напутствовала Сэм.
Дорога у реки начиналась от помоста и уходила далеко вглубь берега, который в светлое время выглядел вполне себе мило – можно было даже устроить здесь пробежку. Но сейчас, в сумерках, наполненных шумом бурлящей реки, тенями и силуэтами гигантских холмов, царствовала могущественная природа Швейцарии, совсем не внушающая уюта. Валя шла вдоль берега уже час, пока не поняла, что оказалась очень далеко – там, где ранее еще не бывала.
Шум воды нарастал, в воздух пробивались брызги из ледяной пены – на горизонте выросла огромная дамба, а значит, Валя дошла до конца пути, оказавшись на краю бетонного обрыва. Ледяные выстрелы воды тонули в волосах, стекая по лицу и шее, Валя смотрела вниз на реку, освещённую фонарями, и не могла поверить своим глазам – падающая с дамбы вода Роны как по линейке разделялась на два цвета: прозрачно-голубой и мутно-рыжий, словно бедный портной не нашёл одной длинной ленты и сшил вместе два разноцветных лоскута. Явление предстало чётким и однозначно не являлось видением. «Как же мы сразу этого не заметили?» – прозвучало в голове Вали.
Она долго не могла оторваться от этого зрелища, совершенно околдованная им, пока не услышала звонок своего телефона.
Это была Сэм.
– Тебя нет уже два часа. Возвращайся.
– Иду, – ответила Валя.
Она отвернулась от воды и вошла в темноту сумеречного берега. «Все же любовь и смерть – это две женщины, которые держатся за руки. Отчего же ребёнок может захотеть перерезать себе горло?» – подумала она неожиданно.
В горах Швейцарии вечно лежит нетронутый снег и бродит ветер. Альпийский холод спускается с высоких вершин, наполняя тихие улицы города, как дно каменной чаши, проникая под свитер, касаясь сердца. Холод всегда был здесь, даже в самое жаркое лето, и особенно чувствовался в темноте.
В многоликой Женеве загорелись огнями окна домов. Наступила ночь.
Глава четвертая. Подо льдом
Зимние утренние часы всегда тёмные. Под толстое одеяло словно пробираются холодные пальчики, на коже проступают мурашки. То ли сквозняк нашёл лазейку-щель от неплотно закрытого окна, то ли это счастье скрежещет в сердце от первых открыток, найденных в почтовом ящике.